В тот день, в провинциальном Ленинграде

В тот день, в провинциальном Ленинграде, 
на улице, а вовсе не на линии,               
всё было в серебристо-сером инее
что выглядело даже покартиннее               
рисунков на сегодняшнем фасаде
проспекта в современном Петербурге   
(с приставкой Санкт он слышен благочиннее
и небо там не серое, а синее,
но вызывают лёгкое уныние
всё те же сигаретные окурки).

Но я отвлёкся. Был туман и иней,         
деревья плыли в серой паутине             
и ветер, словно мрачный Паганини
высвистывал каприччи с героиней
что звали Золушкой. А парочка разиней
ворон считала на снегу Фонтанки,
мечтала всё о кресле и камине            
или о том, как спится на перине          
при отблесках на бархатной гардине   
и что живут на свете куртизанки.

А не проститутки. Что вроде бы одно и то же,
но ведь звучит как будто по латыни,
а может найдено в далёкой Аргентине,
но впрочем не подходит к нашей роже
уж слишком русской,
щёки вон в щетине, а губы жёлты, в никотине,
и в дополнение к картине все туфли в глине.
И куртизанка эдакой скотине
ну разве что в нагрузку.

Невдалеке старик опёрся о решетку   
лицом к Фонтанке (ряды подъездов сзади),
Фонтанка вся в снегу в своей ограде.
Фотограф постарался, сделал фотку,
поспорив с другом на щелбан,
что этот вид представят и к награде.
В тот день в провинциальном Ленинграде   
из происшествий был один туман.