Деревенские порядки

 
— И молодая-а-а не узнаёт, какой у парня был конец!

Послышался какой-то грохот, потом чертыхание, и, наконец, голос Клавдии, жены Николая, который только что заливался соловьем на деревенской улице.

— Молодая, может быть, и не узнает, а вот твой конец наступит прям сейчас! Ты где, гад, так нализался?

Николай встал с заваленного им же забора и подбоченился. Вокруг уже собирался народ, и терять марку никак было нельзя:

— Ты, Клавдия, мне тут угрозами не сыпь! Ты кто мне такая? Чужой человек! Не родня! А потому и за угрозы можешь наказание понести серьёзное!

Клавдия, женщина лет пятидесяти, смотрела на мужа, прищурив глаза.

— Не родня, значит? Ну, и замечательно! Давно меня сын в город зовет погостить, вот, хоть теперь со спокойной душой поеду.

Женщина направилась в дом, Николай, пошатываясь, за ней.

— Ты чего это удумала, Клав? Какой еще город? А я тут что делать буду?

Женщина хлопнула перед его носом дверью, а соседи разом заговорили:

— Коль! Ну, что стоишь! Иди, говори, что больше не будешь! Уедет, вообще сопьешься!

Николай упрямо задрал нос.

— Пусть едет. Ишь, обидчивая какая. Подумаешь!

Он развернулся и направился по дороге, подальше от дома.

— И молодая-а-а-а не узнает, какой у парня был конец…

Молоденькая девушка, которая тоже остановилась посмотреть, что же здесь происходит, возмущенно сказала:

— Какое-то безобразие! Разве можно человеку так пить? А его жена тоже хороша, нет, чтобы поддержать, она просто умывает руки!

Люди удивленно оборачивались к ней. Наконец, бабка Зоя, которая была ближайшей соседкой четы Ивановых, спросила:

— А ты, милая, кто такая? И что у нас в деревне делаешь?

Девушка моментально покраснела, но быстро ответила:

— А я ваш новый фельдшер.

— Ты? Фельдшер? Ты-то читать хоть научилась? Больно уж молода.

Мужики засмеялись, а Оля даже голос повысила.

— Научилась, бабушка! И даже уколы делать умею!

Девушка тряхнула волосами и развернулась. Вообще-то она в магазин шла, кое-что купить. Приехала только вчера, два дня на обустройство дали.

— Пигалица какая! Посмотрите на нее.

Оля даже споткнулась. Глаза моментально наполнились слезами. Она вспомнила слова бабушки:

— Если ты считаешь, что права, отстаивай свою точку зрения. Но не забывай о том, что людям, в том числе и тебе, свойственно ошибаться.

Оля родилась и выросла в городе. Ее воспитывала бабушка, которая всю свою жизнь посвятила музыке. Какая жизнь на самом деле, Оля, в принципе, знала. Знала из старых книг, которых у них в квартире было великое множество. Оля точно для себя решила, еще лет в тринадцать, что такое хорошо и что такое плохо.

Правда, несмотря на ее такие крепкие убеждения, друзей у нее почти не было. Ей не нравилось, что сверстники относились к жизни так легко, и Оля об этом им говорила. Очень скоро к ней в школе прицепилось прозвище «зануда», да так и шло за ней все время.

Оля не обижалась. Она понимала, что ребята просто безответственные. Ну, ничего, повзрослеют, и встанут у них мозги на место. А она уже давно взрослая и жизнь понимает.

С этими мыслями Оля и направилась поднимать уровень медицины в деревне. Поселили ее в небольшой домик, который находился рядом с медпунктом.

Она, конечно, сразу же написала жалобу в районный отдел здравоохранения о том, в каких условиях жить медицинским работникам приходится, но ответа пока не было.

Ей было очень обидно. Она же высказалась правильно. А поощрять такое нельзя.

***

На следующий день она открыла медпункт чуть раньше. Спала как-то беспокойно на новом месте, вот и решила, что пойдет на работу. Здесь, в Кривом, фельдшера уже полгода не было, так что люди благодарны будут.

Но первый человек появился только к обеду. Оля несколько раз выходила на улицу, посмотреть, не случилось ли чего с деревней. Ну не может быть, чтобы никто не пришел. Тем более, что она читала, что люди в деревне любопытные. А, значит, все должны уже были прийти, чтобы познакомиться.

Когда Оля в очередной раз натирала стекла в шкафчике с лекарствами, дверь со стуком распахнулась. На пороге стоял парень. Выглядел он не лучшим образом. Фуфайка какая-то грязная, кепка замусоленная, а к груди он прижимал руку. Оля, только после того, как осмотрела его с головы до ног, увидела, что рукав затертой фуфайки мокрый и темный.

— Что у вас?

Оля строго посмотрела на парня, а тот вдруг стал падать. Девушка едва успела его подхватить, и усадить на стул. Увидев рану, ахнула.

— Вам нужно немедленно в город! Зашивать нужно.

Парень посмотрел на нее синими глазами, у Оли даже дыхание перехватило от этой синевы, и выдавил:

— Некогда мне в город. Зашей сама, я день отлежусь, и хватит…

Оля хотела прочесть лекцию о том, что каждый должен заниматься своим делом, что в ее обязанности входит поставить предварительный диагноз и отправить пациента дальше, но, увидев, как упрямо парень сжал губы, поняла, что перед ней еще один безответственный человек.

Пришлось вспомнить все, чему ее учили. Обколола новокаином, зашила. Честно говоря, Оля понимала, что поступает неправильно. И ругала себя за это. Она же всегда считала, что все должно быть именно так, как должно, как написано. А тут сама все нарушила.

— Спасибо.

Оля устало села.

— Вы хоть понимаете, что руке нужен покой?

— Конечно, понимаю. До завтра точно в покое будет.

— Если не секрет, где это вы так?

Парень улыбнулся.

— Да никакого секрета. Ферму новую стеклили. Купить ее кто-то хочет. Ну, а директор наш на всем сэкономить хочет. Вот и купил тонкие стекла. А они хрупкие…

Парень махнул рукой и направился к выходу.

Фельдшер

Оля вскочила.

— Но это же преступление! Куда вы? Нужно обязательно сообщить об этом нарушении куда следует!

Парень остановился, обернулся к ней удивленно.

— Вы сейчас серьезно?

Оля тряхнула черной челкой.

— Абсолютно! Каждый должен хорошо выполнять свою работу!

Парень долго смотрел на нее, а потом произнес:

— Тяжело вам в деревне будет. Не любят здесь таких…

И просто вышел. Оля кинулась следом.

— Что значит тяжело? Почему не любят?

Но парень даже не обернулся. Оля вернулась, села за стол и расплакалась. Ну вот что? Что она делает не так? Она честная! Всегда. Она говорит, что думает! А еще она за то, чтобы все были такими, как нужно. Человек не должен вести себя так безответственно, как тот пьяный Николай или вот этот парень. Вдруг Оля с ужасом вспомнила, что не заполнила на парня никаких бумаг. Что же о других говорить, если сама свою работу не выполняет?

***

Две недели пролетели, как один день. Посетители были, Оля старалась помочь, но почему-то их становилось все меньше. Девушка не понимала, в чем дело. По несколько раз перепроверяла назначения, но все было правильно. Тогда она решила лично навестить нескольких пациентов. Быстро написав записку на дверь, вышла на тропинку.

— Ольга Александровна? Давайте чемоданчик понесу?

Девушка дернулась от испуга и обернулась. Ну, конечно. Это был тот самый парень, который приходил к ней с порезанной рукой. Она тогда не записала никакие его данные, а он больше на перевязку не пришел.

— Это вы?

— Это я.

— Почему вы не пришли на перевязку? Как ваша рука?

— Так вы же не приглашали.

Оля покраснела.

— Как будто вы сами не знаете. Так все-таки, как ваша рука?

— Нормально, на мне все, как на собаке.

Он осторожно взял из рук Оли чемоданчик.

— И куда путь держим?

Парень сегодня выглядел совсем по-другому. Чистый, в джинсах и футболке… Он ничем не отличался от множества городских ребят. Только вот… Взгляд Оли то и дело перебегал то на руки, то на плечи. Мускулатура у парня была знатная.

— Ну, в первую очередь к Евдокии Степановне.

Парень наморщил лоб, долго думал, потом воскликнул:

— Это к Степанихе, что ли?

— Ну, для кого-то она, может быть, и Степаниха, но для меня Евдокия Степановна.

Дошли. Парень лениво привалился к забору у дома той самой Степанихи.

— Вы идите, а я вас тут подожду. А то она мне никак простить не может, как мы у нее мелкими яйца из курятника воровали. Кстати… меня Андреем зовут.

Оля кивнула и направилась в дом.

Они прошли вместе четыре адреса, и с каждым разом Оля все больше мрачнела. Но молчала, а Андрей тактично ничего не спрашивал.

Они уже возвращались в медпункт, как услышали:

— Лида, а Лида! Ты зайди вечерком, я тут собрала круп, да мясных обрезков!

Женщина, которая шла по другой стороне улицы, махнула рукой и тоже крикнула:

— Хорошо, спасибо, Валь. Вечером как раз к твоей соседке собиралась, она обещала сало старое отдать, и еще чего-нибудь посмотреть.

Оля даже остановилась.

— Это что?

Она посмотрела на Андрея. Тот пожал плечами:

— Ничего особенного. Люди отдают тете Лиде то, что им не нужно.

— Но, это же… Это же ужас! Она же молодая еще, наверное, даже не на пенсии, как можно побираться? Стыдно же!

Андрей удивленно посмотрел на Олю.

— А с чего вы взяли, что она побирается?

— Ну как же так? Я, когда ехала в деревню, была уверена, что здесь все по-другому… Чище, добрее… И что же я вижу? Люди пьют так, что даже заборы ломают, их лечишь, а они все по старинке, калечатся! Я им прописала массаж, электрофорез! Да, нужно в город ехать, а они? Кирпич нагретый к пояснице. И никакой благодарности! А это? Это уму непостижимо! В деревне побираться! Здесь же свой огород, здесь прожить можно и без этого!

Оля обернулась, чтобы посмотреть, какое впечатление своей речью она произвела на Андрея, и заодно, услышать от него, что он полностью ее поддерживает, но Андрея уже не было. Чемоданчик одиноко стоял на тропинке. Оля так растерялась, что ей даже заплакать хотелось. Ну что она сказала не так? Она же всю правду сказала!

Андрея не было, зато из-за забора огорода выглядывала старушка. Эта старушка уже была знакома Оле, они разговаривали, когда Николай чудил.

— Ну, и дура ты, девк. Откуда только такие берутся?

Бабка сплюнула и скрылась в огороде. А слезы, которые были бизко-близко, хлынули из глаз Оли. Она подхватила чемоданчик и бегом бросилась к медпункту. Всю дорогу приговаривала:

— Ну и путь! Пусть! Вот отработаю сколько нужно, чтоб не стыдно было, и уеду отсюда! Пусть они тут хоть сопьюся, хоть что хочешь!

До вечера в медпункт никто так и не пришел. Оля учебники достала, еще раз свои назначения проверила. Нет, все так. Чем же они все недовольны?

Она с тоской посмотрела в окно, как раз в тот момент, когда в окошко просунулась уже знакомая черноволосая голова.

— Привет.

Вообще-то в другое время Оля бы отчитала этого парня за то, что ведет себя так. Есть дверь, в нее обычно люди и входят. Но сейчас не хотелось никого жизни учить.

— Виделись уже…

— А пошли на речку? Покажу, где купаются.

Оля пожала плечами. Теперь-то, похоже, ей только и остается, что по речкам ходить. Лечиться к ней, видимо, никто уже не пойдет. Что-что, а деревня всегда, как одно. Если кому-то приезжая не понравилась, то и остальным тоже.

— Пошли…

Они брели по деревне, и негромко разговаривали.

— Ты, Оль, не обижайся, но сама подумай. Вот Степаниха, к примеру. Она за всю жизнь в городе два раза, ну или три и была. А ты ей предписание в город на массаж ездить. Человек она старый, на автобусе потеряется, это нужно каждый раз машину нанимать, а пенсия у стариков сама знаешь какая.

Оля изумленно посмотрела на Андрея.

— Я даже не подумала об этом… Мне же главное, чтобы человеку помогло.

— Вот… А ты думай. Ты же не в городской поликлинике работаешь, а в деревне.

— Что же делать?

— Ну, ты же врач. Наверное, сможешь найти, чем облегчить бабке Степанихе боль в спине без поездок в город…

Оля остановилась.

— Да… Я сейчас же пойду, все сверю, выпишу ей уколы. И сама буду ходить колоть. Они точно помогут. Массаж, конечно бы не помешал, но…

— Погоди, Оль…

Андрей напряженно смотрел в сторону речки.

— Бежим! Тонет кто-то!

Он сорвался с места, Оля бегом за ним.


 
Посреди реки и правда кто-то бултыхался. То уйдет под воду, то всплывет. Видимо в деревне тоже увидели и от домов бежали несколько человек.

Течение в том месте было сильным. Все осложнялось тем, что чуть ниже по течению из воды торчали палки, камни… Мост новый давно построили, а вот остатки старого убрать, видимо, забыли. И если этого человека течение туда дотащит раньше, чем до него кто-то доплывет, то все… Да и спасать его будет опасно…

Андрей с ходу прыгнул в воду, Оля только туфли сбросила и за ним. Она пятнадцать лет плаваньем занималась, так что стоять на берегу и наблюдать не собиралась.

С берега послышался крик:

— Коля!

Оля краем глаза увидела ту женщину, Клавдию, которая ругалась на своего пьяного мужа. Видимо, этот алкоголик полез купаться и его потащило течением. Оля разозлилась. Ну что за безответственные люди?

Они плыли с Андреем рядом. Он не уступал ей ни на метр, из чего Оля сделала заключение, что мускулы у него не для красоты.

Посреди реки и правда барахтался Николай. Оля сначала не поняла, почему он делает такие нелепые движения, даже подумала, что у него судорога, а потом… Потом она увидела, что Николай крепко держит собаку. Сам под водой время от времени скрывается, а собаку на поверхности держит. Мужчина страшно устал, это было видно по нему, но не сдавался.

Андрей крикнул Оле:

— Я беру собаку, помоги дяде Коле!

Она коротко бросила:

— Хорошо.

Николай плыл почти сам. Оля только слегка поддерживала его. Правда, медленно. Андрей уже вышел на берег, поставил пса, который совсем не держался на лапах и сразу лег. Снова вернулся в воду. Помог выйти на берег Николаю. Оля присела, чтобы отдышаться. К Николаю бросилась Клавдия.

— Коля, Коленька… Ну, как же так?

Он растерянно гладил по плечу плачущую женщину, и тихо говорил:

— Ну, не плачь, не плачь… Я тут иду… Смотрю… Плывет. Да на середине. Жалко же, погибнет. Вот и рванул.

— Горе ты мое, рванул он… Тебе ж шестьдесят скоро, а ты все «рванул»…

— Пойдем домой, Клава…

— Пойдем.

— Погоди… А пес? Давай мы его себе оставим. Он же теперь вроде как мой?

Клавдия махнула.

— Да, забирай! Господи, главное, что жив остался!

Она сама взяла собаку на руки и понесла, вслед за пошатывающимся Николаем.

Андрей присел рядом с Олей.

— А ты крутая… Меня еще никто обогнать не мог. Наверное, занималась?

Оля кивнула.

— Слушай, Андрей… Я чего-то не понимаю. То она от него уходит, потому что пьет, то рыдает…

Андрей вздохнул.

— Тут история долгая. Дядя Коля не всегда же пил. Он спасателем раньше работал. А потом, когда на пенсию ушел, они сюда перебрались. Раньше в родительский дом только, как на дачу, приезжали. А спасатели же рано на пенсию уходят… У них два сына было. Один, старший, он и сейчас в городе живет. А второго они придумали уже в возрасте. Ну как… Лет сорок Николаю было. Ванька чуть моложе меня был. Как-то мальчишки, им тогда лет по семь было, решили на плоту сплавиться. Естественно, взрослым об этом ни слова. Ну, чего они там понастроить могли в десять лет-то? В общем, рассыпался этот плот в самом опасном месте. Николай увидел, когда ребятня уже под воду посыпалась. Бросился туда. Троих вытащил, двоих не успел. Вот и Ваньку не успел, своего сна. С тех пор и пьет. А если не пьет, то из дома не выходит. Тетя Клава говорит, что спать не может, каждую ночь с криками просыпается. А как выпьет, то ничего вроде. Ты вот говоришь, что нельзя, и все такое. А в такой ситуации и не знаешь, как лучше…

Сейчас Оля не чувствовала усталость. Она чувствовала дикий стыд. И снова, как маленькая, расплакалась.

Андрей проводил ее до дома.

— Ты не переживай. Деревенские привыкнут к тебе, и все нормально будет. Ты их только по пустякам в город каждый раз не отправляй.

— Хорошо. Я постараюсь. Спасибо тебе.

— Да мне-то за что? Тебе спасибо. Я бы один не справился и с собакой и с дядей Колей…

***

Утром Оля проснулась в хорошем настроении. Да, все, оказывается, совсем не так, как она себе представляла. В жизни намного больше сложностей, чем она привыкла думать. И вообще, все так заковыристо… Другого и слова не найти. Ну ничего. Она научится. Научится понимать и принимать людей такими, какие они есть.

Она только вышла из своего дома, чтобы пройти до медпункта двадцать метров, как в руку ей ткнулось что-то холодное и мокрое.

Она вскрикнула, увидев большого, лохматого пса.

— Не бойтесь, Ольга Александровна, он же еще совсем ребенок. Не знаю, как он и в воду-то попал. Может, играл, а может, и выкинул кто.

У калитки стоял Николай.

— Здравствуйте, как вы себя чувствуете?

Он махнул рукой.

— Да что мне сделается? Вы-то как? Моя Клава гостинцев вам прислала. А то уж больно худенькая вы. Ну, а я спасибо сказать пришел…

Николай смутился, а Оля вдруг поняла, что он трезвый.

— Ну, что вы… Не нужно.

— Нужно, детка. Тут у нас принято, гостинцы же от весей души.

Оля приняла увесистую сумку.

— Ты кушай детка, все свое, все хорошее и вкусное.

Николай направился от калитки в сторону своего дома. Пес весело запрыгал рядом. Оля, чуть язык себе не откусила, пытаясь сдержаться, но не смогла. Поставила сумку на крыльцо и кинулась за Николаем.

— Дядя Коля, постойте!

Он остановился и удивленно посмотрел на Олю.

— Дядя Коля, простите, я не знаю вашего отчества. Я не хочу лезть не в свое дело, но… Если вы захотите бросить пить… Вернее, захотите спать спокойно, и как-то принять это все, чтобы не было желания напиться, вы приходите ко мне. Я вам помогу вам, обещаю.

Он долго смотрел на нее, потом тихо сказал:

— Боюсь я, Ольга Александровна. Боюсь засыпать так. Вижу, как Ваня ручки ко мне тянет. Думаю, что сойду с ума.

— Я вас понимаю… Но ведь у вас есть еще сын, жена… Им же больно смотреть на то, что вы с собой делаете. А ведь Клавдии ничуть не легче, чем вам…

— Тут ты права. Ладно, пойду я. Обещал еще к Лидке сходить, отнести молока, да опилок…

Оля, которая уже развернулась, чтобы идти в медпункт, вдруг сказала:

— А можно я с вами? Все-таки тяжело женщине, может тоже чем помогу?

— Тяжело. Добрая она очень. Пойдем, конечно, она рада любой помощи.

Всю дорогу Оля размышляла над словами Николая. «Добрая очень». Наверное, она по доброте отдает все деньги, например, своим не очень хорошим детям, а самой потом приходится вот так жить. Оля от возмущения даже раскраснелась, нужно обязательно поговорить с этими детьми…

Но додумать она не успела: они подошли к большому, добротному дому. Девушка растерянно смотрела на него. Странно. Она ждала увидеть какую-нибудь полуразвалившуюся избушку, а тут практически коттедж.

— Проходите! Ой, и вы пришли. Это очень хорошо. Я понимаю, это не люди, но, может быть, посоветуете что-нибудь…

Оля огромными глазами рассматривала большую комнату. В ней были полки, домики, какие-то стеллажи. В комнате были животные. Кошки, собаки. Одноглазые, старые, молодые, красивые…

— Что это?

Николай повернулся к ней.

— А это, Оля, результат людской злобы. Каждый год дачники уезжают и оставляют по деревням животных. А еще выбрасывают надоевших, старых. Лида уж лет десять собирает таких. Кормит, выхаживает. Кого получается, пристраивает. А кто-то постоянно тут жить остается. Вот так вот…

Оля молчала. Она даже не ругала себя. Сейчас она себя презирала.

Через три дня приехала, наконец, проверка, по Олиной жалобе. Она уже и думать про нее забыла, потому что свободного времени не было совсем. День она в медпункте помогала пациентам, которые теперь шли к ней даже с занозой, а вечером пропадала у Лиды. Мыла, перестилала, готовила, лечила ранки… Лида нарадоваться не могла:

— Оленька, так ты мне помогаешь… У меня ж спина уже не гнется, спасибо тебе…

Когда проверяющие спросили, в чем именно ее претензии, Оля сразу повела их в медпункт. Один из проверяющих удивленно сказал:

— Ну, вы же про жилье писали…

— Жилье подождет. Значит, так…

Оля перечисляла все, что в срочном порядке нужно в медпункт.

— Вы что же думаете, в деревне люди не такие? Или болеют как-то по-другому?

— Да нет, не думаем…

Проверяющий вытер пот со лба, разговаривать с молоденьким фельдшером было тяжело.

— Но позвольте, зачем вам массажный стол?

— А почему в городской поликлинике могут массаж прописать, а в деревне нет? Тем более, я закончила курсы массажа… Если ничего не изменится, я привлеку бабушку. Ее знает весь город. Ее учении выступают в столице, так что вам все равно придется пошевелиться…

Когда машина с проверяющими отъехала, Оля услышала:

— Ты ли это, городская цаца?

Она обернулась. Ну, конечно, Андрей. Стоит, улыбается. В другое бы она…

— Пошли чай пить, человек-привидение… Тоже мне, взял моду появляться ниоткуда.

***

Через полгода у Андрея и Оли была свадьба. Бабушка только ахала.

— Господи, как хорош! Аполлон! А как же здесь хорошо… Если твой будущий муж согласится перевести сюда мой рояль, то я, пожалуй, останусь…

Андрей смеялся.

— Уважаемая Нелли Эдуардовна! Я перевезу все, что вы прикажете, лишь бы ваша внучка и вы улыбались.

Нелли Эдуардовна заливалась смехом, брала кружевной зонт и шла прогуливаться по деревне. Ей определенно нравилось здесь все.

На свадьбе, которую отмечали под открытым небом, к ней подошел Николай.

— Оля... Я это… Решился я…

Оля даже обняла его.

— Значит, завтра с утра приходите ко мне!

— Как завтра? Свадьба же сегодня? А медовый месяц?

— Подождет медовый месяц! Вот как только вы спать нормально станете, так и медовый месяц будет. Жду вас…

Она вернулась за стол, Андрей подозрительно посмотрел на нее.

— А что у нас со взглядом?

— Андрей, мне нужно срочно повторить кое-что из учебной программы.

Он вздохнул…

— И угораздило же меня жениться на фанатичной женщине. Ладно… Посидим еще немного, и уйдем. Но не на всю ночь свои учебники!

Оля звонко чмокнула его в нос.

— Ты у меня самый лучший муж!

Фельдшер

--

Автор рассказа: Ирина Мер