Золотая осень

"...чертог,  всем  открытый для обзора."

Эпигрвф  не  из  "Шеффченко"  Тараса,
А  из  Бориса-то  Пастернака,
Который,  если  б  очень  постарался,
Два  помирил  славянских  языка.
Но  "время  шло  и  старилось,  и  глохло,
И,  паволокой  рамы  серебря,
Заря  из  сада  обдавала  стёкла
Кровавыми  слезами..."  Октября.
Пастернака  цитирую  всё  чаще,
Чтоб,  золотые  вороша  слова,
Не  дать  им  сгнить  по  осени,  кричащей
О  тленьи  по  закону  естества...
Все  в  золоте  долинные  террасы
В  черте,  открытой  взору  старика:
Морозец  накануне  постарался,
Ударив  по  листве  исподтишка.
Стою  на  круче  над  рекой  бурливой,
И  осень (не  кубанская!)  в  глазах:
Листвою  позолоченный,  под  ивой--
Пластом  кубанский  молодой  казак.
Его,  как  перстень,  бережно  положат
В  футляр  из  цинка  и... Груз-200!  Борт!
Борис  свет  Леонидович!  О,  Боже,
А  если  б  мамка  сделала  аборт?!
Я  на  вопрос  себе  давно  ответил:
Чтоб долго жить, надо  геройски  пасть.
Всё  в  золоте  на  этом  грешном  свете,
На  тот,  святой,  не тороплюсь  попасть.
Так  кто  же  я,  подлец  или  мужчина?
Опять  вопрос,  опять  не  прост  ответ...
Вся  в  золоте  кубанская  долина.
Чертог  открыт  всем  для обзора ?  Нет?!
В  чертоге  больше  траура,  чем  злата.
Не    листопад  запорошил  глаза!
Мужчина--ты,  боец  из  захарбата,
Из  городка  Гулькевичи  казак.
А  я--подлец,  однако, в смысле  странном,
Как  захарбата  храбрый  комиссар,
Который,  зная  Библию  с  Кораном,
Свой  собственный  Талмуд  не  написал.
Моя  ли  в  этом  осень  виновата
Иль  Пастернак,  Прилепин  и  Кобзарь,
Прости  нас  всех,  боец  из  захарбата,
Как  нам  прощает  всё  Небесный  Царь...
Бог  прощает,  спасая  от  ада,
Нас,  погрязших  в  грехах  человец.
Встречи  с  ним  опасаться  не  надо:
Смерть--не  самый  печальный  конец.
Встречи  с  Богом  не  надо  бояться.
Он  однако  прощает  не  всех
И  кого-то  "подвесит  за  яйца"
Искупать  непростительный  грех!
Выраженье  из  древних  времён,
Когда  Юлий,  по  должности  кесарь,
Вероломно  нарушил  закон,
Перешёл  через  Рубикон,
А  козла  отпущенья  повесил.
Огрубел  наш  язык,  огрубел.
Хорошо  это  или  не  очень?
Когда  нюхает  сучку  кобель,
А  оно,  бабье  лето,  в  осень
Тихо  катится  по  хуторам,
Ясноглазой  любовью  сияя,
Твой  естественный  стыд--не  срам,
Нет,  не  срам, нет,  не  срам,  золотая!