Публикация Светланы Леонтьевой. ДЕнь литературы

https://denliteraturi.ru/article/8184

***
Двадцать первый наш век – Бородинское поле,
обойти невозможно. И не обойти.
Эй, вставай, поднимайся, ешь хлеб и пуд соли,
богатырь – русский воин, иначе кранты!

Ястреб-жизнь, речка Стикс, этот смертный журавлик,
помни то, что ты – поле, и ты здесь стоишь.
И ты будешь стоять, хоть и крылья оплавишь,
и ни шагу назад за Урал и Иртыш.

Опираясь на стержень, на ось, взмоет «мавик»,
всё, что к полю пристрочено, это – твоё!
ястреб-жизнь, речка Стикс, этот смертный журавлик,
всё, что связано родиной – есмь Житие.

И пока живы мы – Нестор жив, мних кудлатый.
Пушкин жив и Булгаков, и Грек Феофан,
и Мария Ивановна в петельке мятой,
и Каренина Анна – в надрыв, между шпал,
и вот это – «я – Ксения стала Андреем!»,
Ярославна рыдает на взгорье-стене.
Супротив врагов поле, как смерть, красным рдеет,
терпко жжёт да болит, крепко ранит в стерне.

Похороним врагов – у нас несть подземелья,
для холмов, означающих – прочь с наших пашен!
Для курганов, кричащих – идите отсель вы,
Бородинское поле – защитное наше
по итогу побед, где дорога да синь,
по итогу экзистенциальности Бога.

Бородинское поле – его не сносить,
это вам не пальто, это вечная тога,
это бронник и каска, и танк, щит и меч,
это Брестская Крепость и Кремль, и Иссакий!
Я не знаю, как вам, мне почётно здесь лечь
и уже никогда не иссякнуть!


***
Это я ль не народ? Это я ль не страна?
Вот какой ни была, но страна – мы!
На окладах икон – дивный-град, старина,
во окладах икон Святый самый!
Да, не буду я спорить: история вся
раны, беды, сражения, драмы.
Шрамы не заросли, потому голосят,
и на шрамы опять метят шрамы.
А по ним -  в гное, слизи, крови и в земле,
в чернозёме, муляке – вновь режут,
вновь осколками, снова в огне и в золе,
снова гневная Запада падает плеть,
как ему объяснить – сей невеже,
грубияну да хаму, хамлу, пентюху
и зазнайке (я знала такую!)?
Значит, просто зениткой – в муку и труху
да в сурдинку разнесть жестяную.

Мы – народ. Не прогнуть нас и не затоптать,
Мы – народ, не в ромашках подсолнух,
не подснежники и не трава-мурава.
Как сказали – мы чёрные зёрна!
Из которых белее, чем снег, Жития,
из которых, как розовый пух, ребятня,
белошеие, крепкие дети
нарождаются, ибо – любовь! Мой народ:
появляется светлой головкой вперёд,
родовые пути на рассвете
раскрываются! Так появляется люд, 
у нас птицы по венам сладчайше текут
по ручьям незабвенных столетий!

Мы – народ. Ты – народ. Я – народ. Русский нрав.
И нас – космос, нас – звёзды, нас – тьмы, не тьмы – нас!
И мы смертью идём, и мы смертью поправ.
Не убьёшь, сколько бить нас не тщились.
Мы учились у вас. Вы учитесь – сейчас
от былинной, от бережной силы.

А у вас, Запад, что есть? На воре есть вор?
И на вороне ворон сидящий.
И не вы нам судья. И не вы – приговор.
Приговор мне один – се мой пращур!

Это званье быть дщерью твоей, любый мой!
Это смертный бессмертный журавлик!
Это путь лебединый настолько прямой,
что вселенная впредь не ослабнет!



***
Это вы стихи да оды пишете,
до стихов ли мне, до ваших од?
Не читаю.
Не могу.
Мне – лишнее,
как петля Марины шею жмёт.
Жизнь прожить – глядеть на неба своды.
Жизнь прожить, а в ней, тех жизней, сто!
…Это – мои каменные воды,
я их в чреве выносила, чтоб
о любви сказать – о ней лишь только.
Не читаю вас: я вас люблю!
Ибо в современниках – всё горько,
как БПЛА на грудь мою.
В каждом – мина, от неё осколки,
в каждом пуля дозревает в смерть.
Я сама стреляю из двухстволки –
отдаёт в плечо.
Стрелять, как петь!
И любой сегодня пьёт из кружки.
Ест с ножа тушёнку, слыша мат.
На войне все, кто за русских, - русский,
на войне сейчас любой солдат!
Я читаю только сводки с фронта,
не сонаты, чур меня, стихи.
Вот такая у меня ротонда,
вот такие у меня грехи.
«Подошла. Меня поцеловала»,
как Есенин – друг и брат стихий.
На весах сейчас «щит, меч, забрало»
из породы мамок и Софий.