Воздух 862 года

Я хочу говорить здесь о ветрах, рожденных в воздухе 862 года. Чтобы решить споры вокруг факта призвания славянскими и другими племенами Северо-Восточной Европы варягов к себе на княжение, нужно забыть все, что произошло после 862 года и в русской, и в европейской истории. Потому что все данные ясно указывают, что вековая вражда между славянской и германской расами придумана гораздо позже 862 года, и даже позже XII века, когда была записана ПВЛ. Если бы "вековая вражда" славян и германцев существовала в те времена, никакие новгородцы не пригласили бы к себе на княжение варягов, и никакие летописцы не посмели бы внести этот факт в свои хроники; нет, они уже тогда делали бы то, что делают нынешние патриоты и националистические историки - преуменьшали роль инородцев и увеличивали роль аборигенов в создании Русского государства. Но, что такое государство, каково определение государства, каковы его признаки - при том различии в жизненных условиях, различии в убеждениях людей,- ответить на этот вопрос удовлетворительно, пожалуй, нельзя. Скажем так: государства существовали всегда, различаясь лишь степенью своего воплощения. Раз неистребима тяга людей к поискам закона, права, ряда в отношениях между людьми, неистребима тяга народов к поискам закона, права, ряда в отношениях между народами, всегда будут находиться избранные ли, выдвинувшиеся ли посредники в такого рода делах. В этом смысле нет никакой разницы между вождем первобытного племени и президентом мировой державы - потребность в равновесии, в справедливости, в законе коренится в нашей природе, иначе все мы перессоримся, и людям в таких поисках свойственно полагаться на посредника, как бы не замешанного в их делах лично, а наоборот, олицетворяющего справедливость и закон.

Все эти проблемы тесно связаны с проблемой власти; например, люди, разгромившие режим Гитлера, охотно терпели режим Сталина. В вершине своей вопрос власти абсурден; нельзя, например, понять, кто лучше или сильней: Гитлер или Сталин, но объяснить произошедшее можно как забитостью русских людей, так и их боевым духом, как раболепием и варварством русских, так и их мессианством и свободолюбием. Секрет здесь в точке зрения, в человеке, который рассматривает предмет. Если человек, как мера всех вещей, обесценивает одну причину и сторону события, а другой причине и стороне события , наоборот, придает ценность, человек этот поступает так в угоду какой склонности, идее. Следовательно, вопрос о призвании варягов в Новгород, о начале Руси - это борьба идей и стремлений, это противоборство двух больших ветвей исторической мысли. Представители первой ветви - норманской - утверждают, что главная заслуга в построении Русского государства принадлежит варягам; из этого получается, что собственно славяне есть ни к чему не способные олухи, нуждающиеся в твердой руке. С этим, естественно, не могут смириться представители другой ветви - славянской,- которая гласит, что варяги есть не что иное как наемники, и которая всеми фактами и данными, имеющими быть, ищет, чем сгладить неприятное впечатление.

В историческом плане в пользу и той, и другой теории говорит то, что скудные сведения о начале Русского государства к тому же очень запутаны. В психологическом плане гораздо больше сочувствия вызывает славянская теория, которая и появилась-то из потребности оправдать доброе имя славян ( и в частности русских) и снять с них клеймо последних варваров Европы (к слову, последними христианство приняли прибалты и финны). Кроме того, что спор об истине в этом вопросе не может быть решен до тех пор, пока есть кому писать и читать, ломая копья на эту тему, сам поиск истины здесь подменяется желанием победить в противоборстве. Я утверждаю, что историки в этом вопросе забывают о 862 годе, а занимаются тем, что конструируют историю, глядя из того года, в котором живут. То есть, они пишут историю для того времени, в котором живут, и для тех людей, которые живут с ними. Нестор писал историю Нестора, Татищев - историю Татищева, Карамзин - историю Карамзина, и то, что, например, советские историки с таким превосходством говорили о влиянии среды на труды Нестора, Татищева, Карамзина, совсем не отменяет такого же действия их среды на них самих. Я утверждаю, что узнать истину в этом вопросе нельзя, потому что человек, живущий в XXI веке, не может заглянуть в 862 год, и все, что делается человеком для этого, может заслуживать или не заслуживать доверия, пренебрежения одобрения, или других эмоций. Я утверждаю, что нет истины, основанной на исторических или каких-либо других знаниях, потому что науки создаются людьми и для людей, а не существуют сами по себе, потому что знания приобретаются, забываются, имеют смысл для одних, но ничего не значат для других, и все, на что может рассчитывать человек в таком случае - это сочувствие. Таким образом, сочувствие - вот единственный критерий истины, и не только в историческом, но и в любом другом смысле.