Из цикла Я на войне с 2014 года

  ЗАКОН БУМЕРАНГА

Скажи, что же  делать, о Боже,
Как «ближнего»  мне  ублажить?
Терпел я, щадил их, но,  всё же, 
Он  начал  безмерно  хамить.

Я был, словно ангел из рая,
Скакал  он  и лез  на рожон,
И вот   Рубикон, где нет  края
Слезам, стонам  деток и  жён.

Мой голос о мире помог ли?
Вкруг дома  горят тополя.
И лопнуло сердце, я мог ли
Смотреть, как рыдает земля?

Меня обвиняют, мол, первым
Я начал кровавый поход,
Не выдержат ангела  нервы,
Когда  истребляют  народ.

Когда из нацистского  зева
На Русь изрыгается  смрад.
В плодах родословного древа
Не сок животворный, а  яд.

Подставить ли щёку вторую,
Смотри, все  скрижали в крови?
Россия одна,  пусть  другую
Найдёт, кто не знает  любви.

Прошу, рассуди же нас, Боже,
Не ты ли заветы писал?
Прошу, накажи их  построже,
Чем  Каина,ты наказал.

Коль выживут, помнят пусть  вечно.
Нет для бумеранга стены.
Жаль,  память у них быстротечна,
Забыли   итоги   Войны.

    ВЯЖУ
Перчатки  вяжу, размышляю,
Другое - мне не по плечу.
День нынешний с прошлым смешаю
Что помню, о том не смолчу.

Не так ли на фронт собирали
Посылки с приветным письмом?
Петлю за петлёй набираю,
И тенями полнится дом.
 
Как будто стоят за спиною
И прадед, и дед, и отец.
Их  раны давнишние  ноют,
О, как долговечен свинец…

Мелькают проворные спицы,
За новую пару берусь,
Нацисту за морем  не спится,
Заноза в глазу наша Русь.

Да, плохо учили  уроки,
Не мы  ли Европу спасли?
И прошлого  память не впрок им,
И злобой сердца обросли.

Всё  было, их грело  светило,
Зерно  колосилось в  полях.
Душевной любви  не хватило,
Разъела  заморская тля.

Вяжу, до морозов успеть бы,
Посылки собрать, отослать.
Всех, ставших за Русь, обогреть бы,
Непоколебимую Рать.


       ВЕСНОЙ
Легко стихи писались, весело,
Не омрачали нас сезонами,
Но вдруг весна накуролесила,
Пронзило остро сердце стонами.
И я себя уполномочила
Писать теперь о горьком времени.
Беда весны приход отсрочила,
Легла на нивы тяжким  бременем.

Не в радость мне бумага чистая,
Чернила красно - фиолетовы,
Затмила ложь повсюду истину,
А мне стихами снова сетовать:
И что неймётся человечеству?
Покрылись души льдистым инеем,
Как будто не было в помине ни
Фамилии, ни имя – отчества?

Как будто бы без роду племени
На свет явились одичалые
Из пустоцвета, не из  семени,
Так, словно, в чреве зло венчало их
На не людское имя - звание.
Ох, дурно пахнет это месиво.
Одна на всех чумная  мания
Величия и мракобесия.

    Весну ругала...

Весну ругала я и осень,
Мол, принесли в наш дом печаль.
Причём они, война уносит
Из дома радость на причал,

А там прощание, надолго ль,
Не писан для войны закон.
Об этом знают реки Волга
И Днепр, и Кубань, и Дон …

Так неужели вновь и снова
Нам песни тяжкие слагать,
Не верить в вещую основу,
Что брат не может брату врать?

Увы, находится Иуда,
Добыча алчная зовёт,
За серебро в заморском блюде
Он нити судеб злостно рвёт.

Придёт, конечно, и расплата.
Заплатят все и враг, и враль...
Да, ждут их всех ворота ада,
Хранит всё в записях Скрижаль.

    Где спали ветра?

Где спали ветра, непонятно?
Казалась незыблемой тишь.
Но в ночь объяснили мне внятно,
Покой здесь - иллюзия лишь,

Что это игра с миром в прятки,
Что мир жаль не  благостный дар.
Ночь, светлые праздники святки,
А с неба к нам черная  гарь.

И снова в тревожные дали
Направлены мысли и взгляд:
Не зимние это печали -
Но злобы  чумной маскарад.

Вновь ветры наполнены гарью,
Не листья сгорают в кострах,
А гибнут Иваны да Марьи
В цветочных и хлебных полях.

Ведь всё это было, всё было,
Но память забылась на миг.
И сердце тревожно заныло:
«Что с миром?»- срывается клик.

Всё зло мирового пожара
Не где-то в бумажных трудах.
За нашу наивность ли  кара,
А может вселенной всей крах?

 Памяти Р. Гамзатову

Стихов весёлых не пишу,
Отхлынули, иссякли.
Слова весомые ищу,
Как горец в тихой сакле.
Ушли из дому сыновья,
Вновь неспокойно в мире,
Вновь в небе крики журавля
И боль в военной лире.

Тоскует горный водопад,
Крик  заглушая птицы,
А  мой весёлых песен лад
Во снах теперь лишь снится.
Там горец  угли ворошит,
И зажигает свечку,
Снег падает, сверчок трещит,
А дни стекают в речку.

Проснусь, узоры на окне -
Иероглифы Вселенной.
Читаю и понятно  мне
О жизни всё, о  бренной...
Там Млечного пути круги,
И звёзды - свечки в окнах,
И взмах крыла и всплеск руки,
А  свет надеждой соткан.

Неспокойно на земле

Неспокойно на Земле,
Даже птицам не до песен.
Горизонт лежит во мгле,
В мёрзлом небе взрывам тесно.

Враг заморский  озверел,
Ясно всё и без гаданий,
В злобе он  поднаторел
От бездумных битв да брани.
 
Ум за разум залетел,
Зачерствело сердце в злобе.
Что им  горы, горы  тел…?
Не свои - не жалко гробить.

Онемел ли  Мир, молчит,
Иль у янков в рабстве сладко,   
Взрыв ли ядерный забыт
Иль японцев ум в заплатках???

Мало, есть Афганистан,
Сирия, Иран, Балканы…?
Тащат янки всё из стран,
Запад им поёт осанны,

Помнит, выжженный Вьетнам,
Под напалмом как горели?
Люди, вы, что одурели?
Дядя Сэм придёт и к вам.

Время вышло, был дан шанс
Не скатиться в бездну скопом.
Где былая честь, Европа?
Да была ль она у вас?

       УВЫ…
Увы, давно  я  на войне,
Там  с  21-ым, новым  веком.
Казалось, что смогу вполне
Договориться с человеком.

Я не могу стрелять, стара,
Не знаю мастерства такого,
Но есть в запаснике  гора
И слов, и чувств, нет в них
                плохого?

А ведь по крови им сестра,-
Так  рассуждала я  примерно,-
Пора давним - давно пора
Решать вопросы планомерно.

Со мной  в запасниках  перо,
И чистый, белый лист  бумаги.
Да, да, перо, нет, не ружьё,
Но ведь слова – они как  маги.

Хотелось братьев  вразумить,
Что встали не на ту дорогу
И трубку мира раскурить,
От войн на свете мало  проку.

Так важно было для меня,
Что видела, что точно  знаю,
Что плиты  Вечного огня
Нам  вновь и вновь напоминают.

Но руку  брат мою отвёл,
Для добрых слов заткнуты  уши.
Жаль 21 век  подвёл,
Уже прогнили братьев души.

В умах лишь  плесень, гниль и смрад -
Чумы  коричневой запруда.
Увы ,здесь не поможет бард,
И только день смирит их судный.

Дождались, ангел вострубил,
И день потребовал ответа:
- Кто Мир насущный погубил,
Среди весны в  поре  расцвета?

Кто право дал вершить  судьбу
Родного мирного  народа,
Гнать на  людей евротолпу,
По воле  злостного урода?

     ГРАНИЦЫ

Жаль были столбы и границы.
Шаг влево, шаг вправо – расстрел.
Умели нацисты глумиться,
Над теми, кто мыслями смел.

Прошли, пережив, не простили,
Всё в памяти, в книгах, в кино.
Грехи эти не  отпустили,
всем, тем, кто почил так  давно.

И что же, летит по спирали
Иль кругом всё тем же Земля,
Иль «други» в глаза нагло врали?
Наивно мы верили. Зря.

Восстала из пепла граница.
Сквозь души, сквозь разум – стрела,
Враждой искажённые лица,
Истерзанные тела.

Земля моя, ты не устала
Кипеть в обожжённой крови
Иль чувствовать боль перестала
От вражьей  смертельной «любви»?

        Я ЖЕНЩИНА…

Я женщина, я войны  не приемлю,
В упор навряд ли выстрелить смогу,
Но голову склонив, вновь  встану на колени
Перед героем, кто не выдаст  нас врагу.

Прибавились цветы, огни и  плиты
К печали нашей, но… продолжен бой.
Никто, ничто, как прежде не забыты,
И не забыт сирен  зловещий  вой.

Европа вырастила недочеловека,
А с ним сама скатилась на закат.
Не братья ей ни римляне, ни  греки…
Все   мысли  за морем берутся  напрокат.

Жаль,  Новый свет открыт был всем на  горе,
Расцвёл за счёт невольников-рабов.
Пролил он азиатской  крови   море.
Горбатых не исправит даже  гроб.

Летит земля опять в дыму пожарищ,
Иль мало гари  от  освенцимских печей?
Молчит наш прежний друг, боёв товарищ,
Испуган  свистом янковских плетей.

Стара Европа – опекун мошенник,
Былой истории  все исказил слова.
На горле от Америки  ошейник,
Их доля:  моськой  лаять  на славян.

Не много ль войн на долю поколений?
Иль у Европы нет родных детей?
Не ведая душевного смятенья,
Оплотом встала тысячей смертей.


         ПО ОСТРИЮ

По острию, по лезвию ножа,
Как говорят :"Покой нам только снится."
Советует душа моя смириться,
Лежит свернувшись, кулачки разжав.

Кольцо вращая, древний Соломон, -
Пройдёт и это, - повторяет слёзно.
Века прошли, но разве знает он,
Как с нами обошёлся век наш грозный.

Душа твердит, мол, есть  в аптеке йод,
Всё  скроется под сединой и пылью,
Забудем всё, конечно,  боль пройдёт.
Ещё рубец - и …станет  память  былью.

Ах, добрая душа, послушай разум:
- Иду на вы! Так учат подлеца.
Я помню суть и смысл этой фразы:
Иду на вы, чтоб биться до конца.

    ЗЛО

Гнетут безмерные обиды,
Того гляди согнут дугой.
Казалось, беды позабыты,
Все смыты ливневой водой.

Но вот дома – пусты глазницы,
Ударной выбиты волной.
Книг обгоревшие страницы
Уже рассыпались золой.
Вдруг всё, что было милым кровом -
Бетона груда и стекла,
И рёбра этажей – укором,
И, словно вспять жизнь потекла.

С могил, коричневые орды
Восстали с пеной на губах?
Нет, это западные сброды,
Не отличить от тех рубак.
Безумство то же, та же ярость
И алчность та же в их глазах.
И сердце судорожно сжалось:
Неистребимо  зло в веках.

     НЕ УБИЙ!
Забыла, что бывает тишина,
Что не ревут ночами самолёты,
Бывает, устаёт даже война
И отменяет на часок полёты.

Но осень крепко помнит о беде,
Встаёт заря не в розовом тумане,
Куда не посмотрю, печаль везде,
И даже клён не в праздничном кафтане.

Парадный спрятал, видимо, наряд,
А как блистал багрянцами рубина.
Свой не готовит листопад парад,
Не до него – у войн своя судьбина:

Всё низвергать и рушить всё подряд,
Что строилось с надеждой и любовью.
Но, боже, как же больно за  ребят…
За нивы и поля, пропитанные кровью.

Рассвет, молюсь в короткой тишине.
И мой вдруг голос долетит до неба?
Чтоб сгинули и мысли о войне,
Есть – Не убий! Всё прочее – нелепо.


     ЗА МОРЕМ

Близко, всего-то за мОрем
Кто-то предал  любовь  и весну,
Даже лето.  И осень  от горя
Ржой покрылась. Я  вновь  не усну.

Песню счастья ещё не допела,
Наступаю на горло себе,
Песня счастья почти онемела,
Покорилась проклятой судьбе.

На войне родилась и с  войною
Мой закончится, видимо,  век…
И поверишь,  звериной душою,
Изведёт  белый свет  человек?

Горе, слёзы, печаль и тревога...
Руки  цепкие зверя  в крови.
Неужели забыли все  Бога,
Или не было  вовсе  Любви?