Ловушка для Забияки

(Фантастический рассказ)

— Послушай Алекс, как ты можешь есть эту отраву, рискуя попасть на месяц в регенерационную капсулу, вдобавок, перед этим, получив тройную дозу болючей алтаиранской клетчатки в задницу от нашего милого доктора Картера.
— Ты просто не представляешь какая это прелесть, — Сашка намеренно облизал ложку от остатков зимнего салата и налил из запотевшего графина холодного кваса.
— Может попробуешь? С американской колой конечно не сравнится, но незабываемые впечатления гарантирую.
— Я ещё не сошел с ума, — в ужасе замахал руками американец, — уж лучше выпить вчерашней мочи из тухлого козиатского болота. Шансы выжить будут неизмеримо выше.
Столовая для младшего и среднего персонала, в которой обедали энсины Александр Белов и Эдвард Ферлунг, представляла из себя ярко освещённую, яйцевидной формы комнату, с расположенными в хаотичном порядке, забавными разноцветными столиками. Под потолком висел огромный голографический телевизор, на котором, без звука, крутили выступление какой-то длинноногой малоодетой певицы, судя по равнодушной публике, зря пытавшейся привлечь к себе внимание немногих посетителей. За стойкой бара, уставленной разнообразными бутылками и непременной кофемашиной находился двухметровый, клыкастый кайзон Граф, ловко взбивавший двумя верхними конечностями коктейли в литровых титановых сосудах, а двумя другими умудрявшийся делать наколку на тощей ягодице двухголовой, белокожей тарлинке.
Вдобавок, по всему периметру помещения огромной лентой тянулся выпуклый, прозрачный иллюминатор, на котором, в промежутках, между приёмом пищи, можно было наблюдать восхитительные космические панорамы. Приятная (видимо по мнению бармена) лёгкая музычка, отчасти напоминавшая испускание газов из выхлопной трубы двигателя внутреннего сгорания, видимо, априори, должна была способствовать пищеварению и настраивать тонус экипажа на правильные, рабочие мысли.
Между тем, старенький грузопассажирский звездолёт, под смешным названием «Забияка», согласно штатному расписанию и, судя по навигатору, уже приближался к планете Готар, дабы забрать оттуда отработавшую своё экспедицию, чтобы оставить новую.
— Что собираешься делать? — откинулся на спинку стула Алекс, когда обед был закончен и посуда, волшебным образом просто исчезла, а на девственно чистом столе зажёгся рабочий монитор.
— Может схожу на голопалубу, — глядя в окно, на летящую параллельно кораблю хвостатую комету ответил Эд.
— Послушай, а почему ты до сих пор энсин? — ты ведь старше меня на три года и, по крайней мере, должен быть лейтенантом.
— Начальству виднее, — опустив голову ответил Белов. — Да и не в моих привычках кого-то просить. Придет время — поднимут в звании.
Внезапно под потолком замигала красная лампочка и тревожный голос робота проговорил:
— Внимание! — звездолёт попал в тахионную туманность неизвестного типа. Навигация вышла из строя. Всему экипажу занять свои места, согласно штатному расписанию.
— Вот и пообедали, — усмехнулся Сашка.
Товарищи поднялись на ноги и поспешили к призывно открывшему створки корабельному лифту, а через минуту ступили на мостик.
— Ферлонг, Белов, по местам, где вас чёрти носят, — ругался сидящий в кресле маленького роста, лысоватый капитан Дрюмо.
— Инженерная, что там у нас?
— Варп двигатели отказали, — откликнулся по видеосвязи, чем-то похожий на чёрта главный инженер вулканец. Импульс еле живёт, мы ползём в самую её середину.
— Так эта тварь хочет нас сожрать? — протянул коротышка.
— Внимание! Говорит капитан Крокес. Огонь двумя фотонными торпедами в центр свечения.
— Торпеды пошли… прямое попадание… взрыв.

— Сашка, что с тобой? Открой глаза… ну пожалуйста, миленький.
На лицо энсина упало несколько теплых капель, а когда он с трудом разлепил веки — то увидел, нависшую над ним, смутно знакомую, заплаканную мордаху своей первой любви — шестиклассницы Ленки Кудрявцевой, которая стояла перед ним на коленках и изо всех сил трясла за ворот школьного пиджака.
— Лен ты чего? — осторожно убрал руки двенадцатилетней девочки от себя мальчишка.
— Да ты грохнулся на асфальт посреди дороги. Ни с того, ни с сего. Я и сделать ничего не успела. Вот и начала тебя тормошить.
— Всё лицо мне слезами залила.
— Я испугалась, — оправдывалась девочка. — Хоть бы спасибо сказал. Придурок.
Лена надулась, словно мышь на крупу. Встала. Отряхнула пыль с
белых колготок. Поправила помявшуюся короткую, до колен, юбку.
— Надо было искусственное дыхание делать. Как на ОБЖ нас учили… помнишь?
— Не помню, — помотала головой девчонка. — Я, наверное, тогда ангиной болела.
— А я к тебе, по водосточной трубе в палату по ночам лазил. Твои любимые зефирки приносил.
— Ага. Только потом мама ругалась. Мне почему-то сладкого тогда было нельзя, — уже успокоившимся голосом сказала подруга.
Ребята уселись на пустые качели и Саша принялся их постепенно раскачивать. Дошло до того, что ноги у подростков стали взлетать выше головы. Лена визжала от восторга и страха. А Сашка, или энсин Белов, просто был счастлив.
Наконец качели остановились и ребята соскочили на мягкий, июльский асфальт.
Мальчик и девочка, раскрасневшиеся, стояли друг против друга, держась за руки.
Саша был чуть повыше и Лена смотрела ему в глаза сверху вниз. Затем, неожиданно для себя, мальчик обнял подругу за плечи и поцеловал… прямо в губы… так как и мечтал… так, как видел в десятках снов, но до сей поры не смог на это решиться.
— Ты вкусный, — тихо прошептала девочка, когда они с трудом оторвались друг от друга.
— Это жвачка… клубничная, — не удержавшись, ещё раз чмокнул свою любовь в губы Саша.
— Моя любимая…

Речевое оповещение, словно взбесившись выло на весь корабль, грозя всему живому на корабле скорым и неминуемым апокалипсисом. Вдобавок мигал красный свет и визжала сирена.
Белов, окинув взглядом капитанский мостик, увидел кучу валявшихся в самых разнообразных позах неподвижных тел, попытался доползти до пульта управления.
«Черт, ноги не слушаются… ещё полметра… ещё немного. Теперь вытянуть руку и кулаком по кнопке… есть. Темнота.

Странно всё это. Парень плыл в безвоздушном пространстве без скафандра, одетый лишь в обычный комбинезон, но при этом мог дышать полной грудью.
«Интересно, а если плюнуть, слюна улетит»? — подумал энсин.
К большому сашкиному сожалению из глупого эксперимента ничего не вышло, только губы от натуги заболели.
Зато впереди по курсу показался светящийся шар. И, по мере приближения, превращался из теннисного мячика в невероятно большое полое колесо. Постепенно внутри материализовалась благообразная физиономия какого-то древнего, пегобородого старика, который, сдвинув роговые очки на орлиный нос строго смотрел Белову в глаза.
— Зачем вы пытались меня убить? — губы «Хоттабыча», как мысленно окрестил его Алекс, шевелились одновременно со словами, которые откликались у Саши в мозгу.
— Простите, мы не хотели… просто летели мимо.
— Дурацкая отговорка, — старик извлёк откуда-то снизу носовой платок и звучно высморкался в него.
— В этом секторе сроду не летали какие бы то ни было корабли. Это ж надо быть таким остолопом, чтобы настолько сбиться с курса и разрушить вашей консервной банкой моё защитное поле, а в качестве добавки, послали ещё и пару фотонных торпед.
— Кто ж знал, что это ваше жилище, уважаемый, — виновато пожал плечами Александр. — Как теперь загладить вину? Мы согласны выплатить вам любую возможную компенсацию.
— К счастью… а может и нет… вы не в силах дать мне то, что я хочу больше всего на свете. — Взгляд у старика замутился и даже одинокая слезинка скатилась из правого глаза.
— Если не секрет, то чего?
— Забвения, — грустно ответил старик, вытащив из пустоты плоскую бутылку с надписью «Коньяк» выхлебал из горла до дна и продолжил.
— Когда-то я был, как и ты, пилотом похожего звездолёта, но в один далеко не прекрасный день, мой корабль попал вот в эту туманность. Все члены экипажа погибли. В живых остался только я. И вот уже много тысячелетий вынужден прозябать в этом проклятом месте.
— Неужели отсюда нет выхода?
— Теперь, наверное есть, — задумчиво почесал бороду дед, и, уже совсем тихо добавил, — по крайней мере для одного из нас.

Внутри жуткого космического колеса сверкали разноцветные молнии, закручивались спирали, взрывались яркие вспышки и все это в полном безмолвии, когда буквально парализованного от страха Сашку медленно, но верно, засосало (иного слова и не подберёшь) в самую середину червоточины.

— Как дела мам? — дежурный вопрос по телефону, как дежурный признак заботы о матери.
— Да нормально, сынок. Вот только спина проклятая все болит, не отпускает.
— Продавай к чертям эту дачу. Сколько раз тебе говорил. А помидоров и в магазине купить можно.
— Так ведь то свои. Без концентратов. Да и не они мне нужны. Ты вот прибежишь раз в неделю, на пять минут и бывай здоров. А там соседи мои. Есть с кем поболтать. Да и шевелиться надо. Движение это жизнь. Ох…
— Что такое мам? — У Белова в мозгу что-то щёлкнуло.
— Да в груди сжало… да так сильно.
— Может неотложку вызвать?
— Да не надо… отпустило вроде.
— Слава богу. Но я всё равно перезвоню через час.
— Ладно. Пойду капусту солить.
— Пока мам.
— Пока…
Он так и не понял, зачем вызвал «Скорую помощь» сразу после звонка, а сам на машине, сломя голову, понёсся, не соблюдая правил и игнорируя сигналы светофора к родительскому дому. И уже потом, сидя в больнице, у её кровати, с тревогой глядя, как капают капельки лекарства в подключенной системе, легонько сжимая тёплую, слабую руку, переваривал слова доктора о том, что ещё минут десять и не откачали бы.
А затем, из глубин памяти появилось старое кладбище, со свежей, усыпанной алыми гвоздиками могилкой, где он увидел самого себя, стоящего в окружении родных…

— Послушай Алекс, как ты можешь есть эту отраву, рискуя попасть на месяц в регенерационную капсулу, — будто сквозь туман донеслось до саниного сознания. Он опять очутился в столовой. Напротив сидел американец Эд, а за черным иллюминатором проносилась хвостатая комета.
— Подожди Эд, — поднялся из-за стола Белов.
— Ты куда? — удивлённо захлопал глазами Ферлунг, — ещё не доел свои деликатесы.
— Да вот живот скрутило, — притворно поморщился парень. — Ты прав оказался. Побегу в гальюн… если успею…
«Только бы успеть. Так лифт. Минус семьдесят первый этаж. Ну скорей же. Инженерная. Слава богу. Выходим. Осторожненько. Кто тут у нас? Пара энсинов и главный инженер за пультом. Фигли нам трое. Гусара триппером не запугаешь. Фазер на парализацию. Один…два. Готово.
Три… Совсем хорошо. Сейчас гляну, что у нас со скоростью. Три четверти импульса. Нормально. Никуда не торопимся. Чертов навигатор. Не мог заранее предупредить об этой туманности. А вот хрен вам в дышло инопланетяне. Я то живой и при памяти. А как же Лена? Первый поцелуй? И спасённая от смерти мама? Ведь этого уже не будет? Но на другой чаше весов жизни целого экипажа. Четыреста человек, с их мыслями, делами, надеждами и теми — кому они дороги.»
Сашка провёл ладонью по вспотевшему лбу, принял решение, откинул предохранительную скобу Варп двигателя, перевёл джойстик к цифре девять и, помедлив секунду, втопил кнопку пуска до упора.

— Я тут тебе супчика принес, из диетического, белого мяса. Доктор говорит полезно для шизофреников.
Эдвард просунул сквозь защитное поле камеры (благо оно работало только в одну сторону) до краёв наполненную благоухающей курятиной фарфоровую, дымящуюся тарелку.
— Вот уж не думал, что ты заключённого подкармливать будешь? — улыбнулся Саша, с удовольствием попробовав алюминиевой ложкой ароматной похлёбки.
— Не буду тебя вопросами терзать. Это не по моей части. Тебе ещё все равно кучу объяснительных писать, да особисты крови попьют. А вот бальзамчику на душу капнуть могу.
Приятель вытащил из-под комбинезона телефон и протянул другу.
— Держи. Только времени в обрез. Учти, что через пять минут аппарат сдохнет. Так что говори быстрее.
Сашка быстро активировал экран и ткнул пальцем в загоревшуюся зелёную точку. Точка пропала, а вместо неё появились, стоявшие возле красивого двухэтажного дома, молодая симпатичная девушка, с пятилетним мальчиком на руках и пожилая благообразная женщина, державшая на локте маленькую корзинку со спелыми помидорами.
— Здравствуй любимый, — улыбнулась мужу Лена, — что ты там опять натворил?
— Адмиралу в шапку нагадил, — любуясь красавицей женой ответил Сашка. Ты не волнуйся милая. Через пару дней отпустят. В космосе тюрем нету.
— А я тебе помидоров к твоему возвращению закатаю сынок, — переняла эстафету мать. — Они в этом году на редкость ядреные уродились. Вон даже Андрюшка, на что привереда, а лопает за обе щёки.
С этими словами бабушка сунула внуку в ладошку спелый кругляш и тот с удовольствием зачмокал, тут же заляпав белую рубашку томатным соком.
Экран погас. Связь прервалась и телефон-улика, вместе с недоеденным супом испарился в воздухе.
Эд быстренько смотался от греха подальше. За окном, также, как и прежде проплывали яркие звёзды и темные планеты.
А довольный Александр улёгся на жёсткую тахту, укрылся до подбородка тоненьким верблюжьим одеялом и, мысленно поблагодарив неведомого старика, сладко заснул…