От Гесиода и Овидия, часть 14

Эпоха, век, где две страны
слились (им мать была Европа)
то в рукопашной, то дружны,
культурой связаны до гроба,

Россия, Франция - прогресс,
а вместе с тем и груз традиций,
и в этом общий интерес,
и слава, и мотив гордиться.

В России той порой крутой,
французским духом окрылённой,
поэзии век золотой
расцвёл как вешний сад зелёный,

а в нём не только изумруд -
сокровищ россыпь там бесценных -
сверкнут, играя, и замрут
в железном веке, в пёстрых сценах...

В начале золотой поры
Крылов, Фонвизин, Грибоедов
сатиры, басни и игры
дороги разные изведав,

путь к совершенству проложить
мечтали - не привёл он к цели...
Но русским рифмам положить
начало звонкое - успели.

Как солнце Пушкин, наше всё,
как месяц Лермонтов во мраке,
великим даром вознесён
был каждый... и пропавший в драке...

Нелепо остановлен путь,
блистательный и непокорный...
Взойти над миром и блеснуть,
и... - кануть в вечность, в космос горний -

судьба у Пушкина - полёт,
непостижимая комета,
она блистает и поёт -
и строчек вязь осталась следом...

Сравним был с Моцартом поэт,
с великой музыкой чудесной,
как он, в чреде коротких лет
служил искусству, плыл над бездной...

Столь краток Лермонтова путь -
клинком меж лет реакционных
и тёмных дум - успел вздохнуть
среди видений полусонных,

а вздох его подобен дню
декабрьскому, скорее - суткам
контрастным, призрачным, огню
в камине и живым рисункам...

Театр теней - как Маскарад,
безвинным душам отомщенье,
как между скал и горных гряд
Печорина перемещенье...

Поэзии и прозы дар
обоим близок был титанам...
Погас божественный их жар,
что был в свеченьи неустанном.
 
Так Тютчев, Баратынский, Фет
явились в такт сему движенью
и подхватили ясный свет
как в чистых водах отраженье...

Кастальский ключ из тьмы времён
сквозь разные века продлился.
Не зря, гекзаметром пленён,
эпохой Пушкин к нам явился...