Танцуй, Вася!

                ТАНЦУЙ, ВАСЯ!

      Случилось это в конце семидесятых века прошлого в стране с гордым именем Советский Союз.
      Забрили-таки паренька Васю Леганькова в армию; от родителей оторвали, с любимой девушкой разлучили... А ведь думал, что не заберут -- потому как чего-то редкостное доктора в крови его нашли, однако призвали. Попал Вася в стройбат, в Сибирь, в самую глушь. Поскольку на "гражданке" Вася выучился на шофёра, то и в части его усадили за баранку -- на самосвал КрАЗ. Справно служил; грунтовку щебнем отсыпал, благодарности от начальства имел, звание ефрейтор получил... Уже и долгожданный дембель на горизонте замаячил, как Вася получил письмо, очередное, от любимой. По армейскому обычаю, получивший весточку, должен непременно сплясать. Вот и Василию: "Танцуй, Вася, иначе не получишь!" Вася, весёлый и радостный сослуживцам: "Ладно, но только под музыку!" А находчивый почтальон палец к губам и -- вот тебе музыка: "Тын-трын тын-тын тыры-ры трын-тын-тын!.." "Эт чё за танец? -- Вася ему" "Матросский -- яблочко" "Ох, люблю яблочки, страсть, как люблю! -- отвечал счастливец.
      Танцевал Вася до пота, до упаду. А вскрыл конверт, прочёл и побледнел. На тетрадном в полоску листке нервным и каким-то неузнаваемым почерком было написано всего три слова: "Выхожу замуж. Прости!"
      Задумался Вася, посерел даже, с лица спал. Разыгравшееся воображение услужливо подсовывало ему такие "картинки", от которых он чуть ли не выл. Видения преследовали его на службе, донимали во время отдыха, терзали во сне... Дорого бы он дал, окажись в сию минуту там, в Топольках, у Алёнкиного крылечка... А ведь просил Вася у командира, слёзно молил отпустить, хотя бы на трое суток... Не отпустил. Сказал: "Брось фигнёй маяться; у тебя этих девок ещё не одна будет..." Обидел майор ефрейтора, крепко обидел. Ну, что ж, вы так, а я эдак!
      ...Во время очередного рейса десятитонную Васину "ласточку" на развилке вдруг бросило совсем не в ту "степь", куда ей следовало бы катить, а к таёжному посёлку, где проходила железная дорога и имелась фанерная будка с табличкой "Ж-Д вокзал" со старушкой кассиршей в крошечном оконце. "Военных патрулей на вокзальчике нет, пассажирские составы редки, зато товарные идут один за другим, и здесь, на крутом повороте, замедляют ход до скорости пешехода, так что впрыгнуть в товарняк большого труда мне не составит..." -- рассуждал воин.
       Педаль газа Вася давил до полика. Стальной, доверху гружёный щебнем стальной монстр показал такую прыть, какой и порожним не выдавал -- под сотню шёл!
      До цели оставалось каких-то десяток километров. Вася бросил взгляд на приборы... Стрелка показаний топлива подрагивала у самого нуля... Эх, выгрузиться бы, да не до того сейчас; ну ничего, дотянет... И тут словно пелена с его глаз спала: "Что я делаю, что же я делаю! Я сбежал из части, я дизертир! Но разве у меня был выбор? Не было у меня выбора, а я должен, непременно должен увидеть её, взглянуть в глаза ей... Нет-нет, только так, больше никак! А там хоть под трибунал..."
      Васе казалось, что не грузовик его несётся сквозь просеку, а ему настречу нескончаемой вереницей летят лиственицы, сосны, кедры и тут же исчезают позади громыхающего чудовища... Ну, брат, не подведи; совсем немного осталось, километра три, не больше...
      И тут из тайги на дорогу выскочила странная группа людей: моложавый рыжебородый мужичок, две пожилых женщины, а в обыкновенной дюралевой тачке сидела укутанная в цветистое байховое одеяло молодайка. Вася ударил по тормозам. КрАЗ остановился, как вкопанный.
      -- Эй, вы чего? -- вопросил Вася. -- Уйдите с дороги пожалуйста!
      Бородатый шустро вскочил на подножку:
      -- Слышь, солдат, выручи, а! Жёнка рожает, а увезти не на чем; мой жигуль сломался, а мы... на отшибе мы... последние тута... не к кому нам больше... Думали, на тачанке, да разве на ней довезёшь... Ну так как, друг, выручишь?
      "Оставьте меня в покое! -- кричало Васино существо. -- Дизертир я, дизертир; неужели вы не видите -- это ж на моей роже написано!" И вслух:
      -- Ну нельзя мне, никак нельзя!
      И включил передачу. Грузовик дёрнулся...
      Солдат, -- не отставал бородач, -- не уезжай, помоги! Век буду помнить -- не забуду... Отвези в посёлок, ради Христа отвези!..
      Вася замычал, как от нестерпимой боли зубовной и до хруста в пальцах сжав баранку, сказал:
      -- Залезайте! Только не все -- всем тут не вместиться...
      Однако втиснулись все; будущую маму, совсем ещё девчушку, сопровождающие взяли на колени, тачку оставили на обочине... Поехали.
      Рассуждал Вася так: "Ладно, вот только до больнички довезу, а там на товарняк и -- фиюить! только меня и видели..."
      Вот и медучреждение -- добротное, в два этажа кирпичное здание... Приехали, значит.
      Роженица до того ослабла, что выбраться из кабины самой у неё не хватило сил. Хиленьким оказался и муженёк несчастной, так что пришлось Васе тащить роженицу на себе; благо здоровьицем господь парня не обидел. Санитары же оказались пьяненькими; они только ругались меж собой да бестолково советовали   солдату куда нести и как. Щупленький, в круглых очёчках доктор семенил впереди Васи, пытался всех успокоить, волновался сам и беспрестанно бормотал: "Ага... ага... ага..."
      В суете и суматохе Вася напрочь позабыл как и по какому делу он тут оказался, да и вряд ли он тогда о том думал.
      А дальше и вовсе, как во сне. У роженицы оказалась довольно редкая группа крови. Доктор назвал какие-то буковки-циферки и -- к присутствующим: "Товарищи, может и у кого-то из вас такая же?" Присутствующих было совсем немного, всего-то восемь душ -- вместе с санитарами и самим вопрошающим. Все молчали. Вася мучительно вспоминал какая у него; тоже ведь непростая -- редкостная, как сказали ему на призывной комиссии... И вспомнил. А вспомнив, воскликнул: "У меня! У меня такая же!" И щупленький в очёчках тут же:
      -- Идёмте, идёмте, молодой человек; ни минуты медлить нельзя! Ага... ага... ага!"
      ... Уже лёжа на кушетке с перетянутой выше локтя рукой, Вася отметил возле своего КрАЗа какую-то возню. Там светили фонариками, хлопали дверцами, говорили...
      Упало Васино сердечко: "Попался! Эх!"
      Вот -- шум уже в больничном коридоре, голоса: "Туда нельзя!" "Бу-бу-бу..." "А я говорю вам: к нему нельзя -- у него забор крови!" "Бу-бу..." " Да поймите же: от этого зависит и жизнь самой роженицы и её плода..."
      И вот Вася встал с кушетки. Горько улыбнулся: "Ну вот, ефрейтор Леганьков и закончилась твоя одиссея, едва начавшись закончилась." Облачился в стройбатовскую робу, спросил у молоденькой медсестры:
      -- Жить будут?
      -- Семён Семёныч сказал, что будут, конечно будут... Если бы не вы...
      -- Ну и ладненько, ну и хорошо, -- поспешил ответить Вася.
      В коридоре его ждали два незнакомых офицера и его начальник -- майор Бугаёв.
      -- Ну, что, соколик, покатался? -- с ехидцей спросил майор.
      -- Ага, покатался, -- только и ответил Вася.
      ... За самовольное оставление части ефрейтор Василий Леганьков был разжалован в рядовые, и через пятнадцать дён отсидки на "губе" вернулся в казарму. Только он через порог, а командир отделения ему: "Танцуй, Вася!"
      -- Это с какой же радости? -- буркнул вчерашний сиделец.
      -- Наградили тебя, воин!
      -- Да ладно; прикалываетесь...
      -- Чудак, какие приколы; ты человека спас, троих даже: та мамочка двойню родила: мальчика и девочку...
      -- Правда? -- улыбнулся Вася, -- Ну, тогда играй!
      ..."Что же Алёнка, невеста Васина, сам Вася как?" -- предполагаю резонный вопрос. А так: поженились они; шумная, говорят, была свадьба в Топольках...
 А то письмо... Письмо написала другая. Зачем? А кто её ведает

                Владимир ХОТИН.