Четыре письма

Январь 1928 г.
 
  Дорогой Эрих,

  Вчера вечером я закончила читать твой новый роман и с тех пор ни разу не сомкнула глаз. Когда я вспоминаю эпизод, когда тот бедняга нес на спине своего раненого друга в лагерь, а по прибытии обнаружил, что шальной осколок убил его по дороге, я начинаю плакать, как ребенок. Эта смерть в конечном итоге стала для него последней каплей, и трудно представить, как он был опустошен и раздавлен. Он видит все ужасы войны, и в итоге ему становится безразлично, выживет он или нет… «Пусть пройдут месяцы и годы, они у меня ничего не смогут взять, больше ничего не смогут взять...» Это гениально, братик, пошли скорее экземпляр в издательство.
 
  Искренне твоя,
  Э.



Январь 1929 г.

  Уважаемый господин Р.,

  Я не уверен, сохранился ли в нашей стране большой интерес к Первой мировой войне, однако думаю, что мы можем попытаться опубликовать Вашу рукопись. Ваше изображение войны с точки зрения молодых солдат вполне реалистично и ярко. Мне также нравится это чувство сочувствия к врагу и концепция «потерянного поколения». Давайте сделаем это.
Но прежде, чем мы отправим текст в типографию, я настаиваю, чтобы Вы исправили следующий абзац: «Мы убивали людей на той войне и не можем этого забыть, потому что в наш век мысли и действия связаны друг с другом. Мы не лицемеры, не трусы, не бюргеры, и держим глаза широко открытыми. Мы ничего не оправдываем ни необходимостью, ни идеей, ни Родиной – мы воевали против людей и убивали их – людей, о которых мы ничего не знали и которые не сделали нам ничего плохого; что произойдет, когда мы вернемся к прежним отношениям и столкнемся с кем-то, кто попытается встать на нашем пути? <…> Кто-то будет молчать, а кто-то возьмет в руки оружие».
  Я бы рекомендовал Вам вообще от него избавиться. Не дразните гусей.

  С наилучшими пожеланиями,
  Н.
 



Март 1933 г.

  Дорогая Магда,

  Мы победили! Публикация этой чуши, созданной с целью исказить и очернить образ наших солдат, окончательно запрещена, и я позабочусь о том, чтобы ее автор заплатил по полной за все. Эпоха еврейского интеллектуализма сейчас подошла к концу, но внутренние враги все еще среди нас, и нам нужно быть последовательными и беспощадными, если мы хотим очистить наш язык и литературу. Я так рад, что ты со мной в этой войне.

   Люблю тебя,
   Й.




Май 1933 г.

  Дорогой Герхард,

  Я думаю, что это хорошая идея — украсить церемонию очищения какой-нибудь манифестацией. Когда студенты начнут бросать книги в костры, я предлагаю, чтобы они произносили «Огненную клятву», что-то вроде «Нет - упадку и моральному разложению! Нет -  писакам, предающим наших ветеранов! Да -  воспитанию молодежи в духе подлинного историзма!» Ох, дружище, я с нетерпением жду того, что произойдет! Я абсолютно уверен, что память об этой акции сохранится на все времена, а лживый бумажный хлам скоро забудется вместе с именами их создателей.
 
  Хайль Гитлер!
  К.