после войны

Трещины в стареньком зеркале больше нет -         
соскользнула осколком выпавшего стекла.         
Странник, бродивший в бесчисленных зеркалах,         
от множеств себя обессилев вконец, упал.               

В мутных зрачках его что-то ещё грозит         
миру почившему звоном застывших лиц.      
Целится и беспощадно в себя палит -               
добрый, но злой, без увечий, но инвалид.            

Спать, надо спать, ночи мудрей дней.
Канонадой строчат часы, с каждым часом всё злей, всё злей.      
Время гремит, всё зловещей его «ку-ку».         
Ухо и глаз на стрёме, рука начеку.            

Окно раздавила стена, остался дзот.               
Слово «вода» растворилось в хрипе «сушняк».
В ужасе потном плотнее сжимает рот.         
Освободите, отдайте ему себя!            

Вернуться? Куда? За разбитым не видно дна.         
Не знают по имени, помнят лишь должником.         
Наобещали в три короба - щедрые господа.          
Не осталось щелей, а двери не для него.               

Трещины в стареньком зеркале больше нет,
вновь не промазал, попав в молоко, рикошет.
И там, где любовь всегда бывала права,
мёртво щетинится грубая трын-трава.