everybody cries

everybody  cries 

eveybody  suffers 

но  почему 

и  не  почему 

уай 

энды  уай  ноты


учитель  мызыки  посмотрел  на  меня

ласково-строго 

скозь  огромадные  линзы 

свих  черепашьих  ресниц

вы  не  отдаете  себе  никакого  создания

молодой  мы  мой  человек

никакого  сознания


мне  было  дридцать тринадцать  восемь  десят 

я  подрабатывал  игрой  на  баяне 

возле  Брандербурских  костров  в  Исландии 

по  периметру  бродили  голодые  японские  кошли 

они  мрачно  плевались  ругались 

ипанским  отборочным  матом 

и  водились  с  дворовой  шпаной 

киевских  гетто 


девченки  были  ничего  себе

я  некоторые  даже  были  ого-го  какие 

мы  дружно  дрочили 

на  их  обнаженное  естество

и  на  плэйбойных  журналах

дрочили  себе  и  дрочили  еще   

мол  знай  братана  нашего

трузубъями  разукрашенного  впрок 

молились  на  их  круглые  попы

обильные  груди   и  замирали  от восхищения

когда  ветер  их  приключений

пробирался  в  наши  зарвавшиеся 

на  пешеходных  проходах и  ихъ переходы   ширинки 


дни  наши  тянулись  до  бесконечности 

наконечники  наших  перьевых  ручек  быстро  ломались 

мы  серчали  зумами  и  зубастыми  веками

и  обещали  навеки  молчать

грабили  осторожные  еврейские  лавочки 

пили  самогон  вскладчину 

целовали  сердобольные  парикмарши

и  уходили  на  марши  в  глубине  засранной  России

где  небо  синее

где  речи  мудрее  сгоревший  всех  нахуй  свечей

и  где  Байкал  плещется  вокруг  нашей  лодочки

вокруг  наших  мальчешеских  судеб

да  и  где  от  только  столько  себя  не  плеснет 


куницы  швырялись  в  нас  отборными  бриллиантами 

волки  приносили  нам  своих   окровавленных  в  спешке  козлят

алые  закаты  приносили  нас  в  туды  отдохновение  у  стен

но  мы  были  безутешны  и  не клялись  молчать но  всегда 


все  фото-и  сексо-модели  девяностых 

наши  любимые  девочки

так  и не дожили  до  радости  наших  любовей

они  умирали  одна  за  одной

от  пуль яда   издевательств 

и  милицеонерских  шалостей

на  могилы  их  больше  никто  не  приходил 

даже  их  гребанные  нахуй  родители 

а  мы  напивались  водкой  пели  песни  Цоя 

и  засыпали  совершенно  пъяные 

и никуда  больше  в жизни не спешить  но  спешили   потрешечкы


утром  нас  подбирал  кладбищенский  сторож

дядя  Ваня  близкий  корешь  комрада  ихъ-браъа=Чехова

он отпаивал  нас  горчичечкым  в****ы  примуренным  чаем  и

малиновыми  кулининградскими  бубликами  привезенными  цыганами

со  всей  нашенской   вашенской  разнародной  вселенночки  чки  чки

крутили  нам  пальцами  у  висков 

гонялись  за  распаренными  ватрушками 

и  громко  издевались  над  политическимми  балаболками

нашей  великой  страны

и  над  нашей  двдцати-восьми  летними  девстненностями


потом  к  нам  приходила  наша  незабвенная  воинская  повинность

она  стирала  молоко  на наших   ничего не  ведающих  губах 

и  давала  нам  понять  что  наше  детское  время

уже  закончилось   и  отсылала  нас   в  непремиримый  бой


нам  не было  покоя 

он  нам  только  однажды  приснился 

бледные  девы  закатов 

огромные  ложбины  страхов 

я никогда  даже  не  предполагал 

что  может  быть  столько  несчастий 

завернутых  в  латунный  наперсток

моей  любимой  бабушки 

но  время  упрямо  на  нас  не  сверяло  свои  нам  часы

с  солнечными 

и  завистливо  толкало  нас 

не  несамовiтие  подвиги 

во  имя  давно  уже  предавшей  нас  вас  на  них  не-отчизне


вот  наши  могилы 

рассыпаны  по  всем  афгатским  горам  и амбарам 

вон  наши  девченонки

поблекшие  от  побед  в  наших  бесполезных  сражениях 

мы  дали  им  понять  что вкус  их  слез

превыше  и  важнее  чем  нам   все  другие

земные  и  небесные  наваждения

что  больше  нам  не  будет  прощения

и  не  будет  этих  призрачных  побед 

ждущих  нас  под  каждым  камнем  в  смерти  и  вместо  нее

и  несущих  нам  отраву  в  каждой  девичьей  слезе


так  и решили 

вынесли  наши  трупы  на  скатерть

отслулижили  по  нас  панехиды  от  нас  отсужили 

положили  нам  руки  нам  руки  уже  положили  в  тоску  и  печаль 
 
и  запечатали  поцелуями  ясные  очи  навздыр 

тем  же  и   оставили  нас  на  долгие  ночи  говеть

разлагаться  на  переруганных  глазах   наших  же  слепорожденных 

и  совсем  не  рожденных   детей

только  зачем все  это  было ?

зачем ?