Ивангородский цикл

====================================

 


       Где моя родина? -
       возле родинки

             Вера Павлова

...

Где моя родина?
В Ивангороде
Мои родимые пятна
которые опять я
расшифровываю
ныряю в Нарову и -

вижу рыбину
и хватаю родимую
          за хвост!


***

ИВАНГОРОД (АКРОСТИХ)



Иван решил, Иван построил...
Венецианские купцы
Аж забредали в те чертоги,
Наровы острые крестцы.
Границей будут у России
Освобождённые леса -
Решил Иван и крепостные
Отстроил тут же берега.
Да будет так! И на века

то Имя камни сохранили...


***

РУССКИЙ ГОРОД



Русский потому что Ваня
Русский потому что крепость
На правом берегу Нарвы
На левом берегу Леты
Цвет потому что тусклый
От влажности и мороза
Русский потому что русский
Здесь появился город...


***


ГРАНИЦА


Домой я еду, на границу.
Ивангородский я поэт.
Ко мне подходит пограничник.
Я предъявляю документ.

Ах сколько раз я ту границу
переплывал, переходил...
Теперь лишь с фото сверив лица,
её возможно перейти.

И будто еду заграницу,
и как мигрант ищу свой дом,
и каждый раз остановиться
я должен перед тем столбом,
обозначающим границу,
предполагающим черту
того что больше не приснится.

Того что больше не вернуть...



***

УЛИЦА ГАГАРИНА


Земля, Ленобласть, Ивангород -
вот координаты для стиха.
Вот двухэтажный дом, в котором
живёт поэзия. Звезда
горит над домом. Вот и парень,
который смотрит на звезду.
Она в ответ ему мигает
и улыбается Гагарин:
Ну, что пойдёшь со мной?
Пойду!


***

МОСТ ДРУЖБЫ


Дружба, родственники, связи...
Как же было хорошо!
Ничего ж не предвещало,
Что останется лишь мост...
 
Мост как мост - таких ведь много...
Кто - оттуда, кто - туда.
Тот же снег и тот же холод,
стая чаек у моста...
 
Ничего ж не предвещало!
Нам бы дальше вместе жить...
Только с дружбой попрощались
и одно лишь нам осталось -
по мосту тому ходить...
 

***


ДЛИННОМУ ГЕРМАНУ


Две крепости, как воины в атаке,
Застыли разом тихо на века...

           Александр Юнда


...
Здравствуй, Герман! Всё не спится?
Охраняешь свои стены,
свои латы крепостные?
До чего ж ты Длинный, Герман!
Говорят восьмиэтажный...
А ты знаешь - я напротив!?
Там где град Большой Боярший.
Как датчане? Как ливонцы?
Чуешь...русским духом пахнет?
Ты за столько лет привыкший,
что стоят напротив башни,
грозно смотрят мои вышки
с провиантом, с магазейном,
с барбаканом вдоль Наровы...
Всё не спится, Длинный Герман?
Слышишь музыку порогов?
Мне отсюда тоже видно -
берег мой ивангородский -
ох, какой же ты солидный!
И какой ты одинокий...
Но с тобой стоим мы вместе,
не напротив - просто рядом,
и в одно и тоже время
сны балтийские нам снятся...



***

ИСТОРИЯ ЖИВА


Хоть двадцать первый век сейчас -
история жива.
Горит за упокой свеча,
за здравие - слова.

Иду на улицу, а там
история кругом.
По историческим местам
ступаю напролом.

Всё камни древние, и блеск
воды, и тишина.
И только плёнки старой треск
отснятого кина...


***


ЧЁРТОВ КАМЕНЬ



      Давно угрюмые друиды...

             Николай Гумилев

...

Здесь на Федюнинских высотах
       среди болот, среди лесов 
есть странный камень, камень Чёртов.
       Он для друзей и для врагов
напоминание былое:
       такая силища...валун!
Такой же камень Гумилёва,
       и как утёс простой угрюм,
случайно мстит, срывает башню...
       Так вот какой он этот Чёрт?
Придал своё обличье камню
       и до сих пор кого-то ждёт...
Уже заждался, раздвоился,
       и нет друзей, и нет врагов,
и лишь запёкшаяся кровь.
       Когда поэт перекрестился...


***

БАЙКОВСКИЙ КАРЬЕР


Ай да купаться на карьер.
Байковской ямы - чудо-юдо,
как будто некий модельер
добавил в воду изумруды.

Прозрачность высшая - до дна,
и под тобой такая масса
воды, что страшно иногда
в волшебном озере купаться.

И с каждым годом всё чудней:
чем глубже Яма, тем прозрачней,
и кажется, что кто-то в ней
решил чудовищем остаться.

А я фотографом служу,
пытаясь птичкой-невеличкой
узнать ту подлинную жуть,
что в этом озере случилась...


***


У ВОДОПАДА


Представь, что ты у водопада...
Представь, что сам ты водопад,
такая водная преграда,
напоминающая ад,
поскольку гул стоит кромешный
и болевой на дне порог
такой, что вновь водоворот
к себе притягивает время...


***

ПАРУСИНКА


Была одна лишь парусина...
Теперь и след её простыл.
Стоит советская богиня,
с ней рядом клумба, в ней цветы.

Толпятся люди. Остановка.
Сейчас придёт на Кингисепп
автобус рейсовый. И снова
промчится мой велосипед...

В столовой пиво и пельмени.
А можно в Нарву сделать тур.
Такое было это время
льноджутовых мануфактур...

Стою хмельной у водопада.
На солнце греются коты.
И вновь ткачиха Ариадна
хватает ниточки судьбы...

Пришёл автобус. Вот и ладно.

 
***

НА СТАРОМ КЛАДБИЩЕ

Кресты могильные и плиты...
Смерть, застолбившая места
Для одиноких душ - квартиры,
Где домом правит пустота,

Где усыпальница - в ней свыше
Освободившейся душе
Дан вечный сон - и будто слышит
и говорит со мной во сне.

Ступаю тихо вдоль ограды,
Стараясь в двери не стучать,
Не разбудить, не помешать...
А вдруг мне здесь совсем не рады?

А может быть любая смерть -
Возможность нам переселиться..?
Иду и вдруг вспорхнула птица
Со мною рядом... Так и есть.


***

НАРОВА


     Струи вод. Изменчивые тени...

          Татьяна Зрянина
       ("Игорю Северянину")

...

Спускаюсь по склону и сразу река
на солнце сияет - Нарова!
Приветствую молча кивком рыбака.
Он тоже мне молча - здорово.

Я рядышком - строчку пытаюсь поймать:
волна всё бежит за волною,
и чайка метнулась, как будто сама
решила угнаться за мною.

Рыбак где-то рядом...А вдруг он поэт,
закинувший леску в Нарову?
Но в воду лишь чайка ныряет в ответ
всё снова, и снова, и снова...


***

ИМПРЕССИОНИСТ


На нашей улице лишь клёны...
Люблю я импрессионизм.
Рисую с детства эту осень,
а с нею светлый коммунизм.

Его мы строили так долго,
что позабыто всё давно.
Осталась тёмная дорога.
Упавших листьев полотно.

Под ним внизу читаю дату:
тогда пошёл я в первый класс
и сел испуганный за парту,
и стал деревья рисовать.

И получались только клёны,
и жёлтый, красный, бурый лист,
и я - ещё такой зелёный,
но всё же - импрессионист!


***


ЦЕРКОВЬ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ


Привычно вдоль канала к Церкви
На службу долгую идти.
Привычно, слава Богу, верить
В святые милости судьбы.

Привычно пташек щебетанье
И тополиный всюду пух.
Души привычно состоянье,
В котором пребывает Дух.

Привычно небо в сером цвете
И золотые купола.
Привычно, что живу на свете
С привычкой складывать слова.

Привычен свечки поминальной
Неукоснительный покой,
И столь привычен голос мамин,
Что плачу маминой строкой.

Привычно Господу молиться
И только одному Ему.
Но, Боже, как же непривычно
Домой дорогою привычной   
Мне возвращаться одному...



***


ПОГРАНИЧНЫЕ СТРОФЫ



В этом городе клёнов и башен
крепостных - пограничная явь.
Каждый столб, каждый дом перекрашен,
каждый житель по-своему прав.

Ветер с моря без устали гонит
облака - заграничные все!
Одинокий кораблик всё тонет,
вместе с городом тонет во сне.

Здесь вода заправляет пространством.
Пограничные чайки летят...
И попробуй ты с ними расстаться
хоть однажды - они не простят.

Так и будут стремглав проноситься
мимо клёнов, и башен, и стен...
В этом городе надо родиться,
чтоб почувствовать - прах всё и тлен.

Что история воздухом дышит
через щели, бойницы и рвы...
Я пишу эти строфы, а выше -
не поднять мне своей головы.

Дальше камни мои и пороги.
Пограничные чайки летят.
И попробуй забыть их - не сможешь...
Эти птицы с тобой навсегда...



***