Heaven Can Wait

Никогда не увидеть Париж. А не значит ли это
Вечной жизни, дальнейшей зимы, мимолётного лета?
Слушай! Северный ветер свистит атональный мотив.
Всё как будто не в такт, не тик-так, не ТикТок, нетактично.
Это тактика блиц, бесполезные песни на птичьем.
Pidgin English for pigeons: пусть к нам голубь мира летит.

Время утренней почты. Но голубь наш в пробке застрянет.
Окружающий мир абсолютно доступным не станет.
Страны света и тьмы отстраняются от пустоты.
Группы Vacuum песня “I Breathe” прозвучит. Напоследок?
Это отзвуки нежной зимы, воспалённого лета.
Это снова ритмичные шлягеры, суперхиты.

А потом – back in USSR и куда-то ещё там
В тридевятый, наверное, раз (как не сбиться со счёта?).
Небольшой музыкальный Oasis в засохшей стране.
Людям словно давно всё равно. Нет, они очень рады,
Если слышат мелодию-ритм зарубежной эстрады
(Хорошо бы не только в трактовке ВИА «Бони НЕМ»).

Снова в чартах Чарльз Мэнсон, а в мэрии Мэрилин Мэнсон.
И лет сорок спустя днём и ночью звучит “Midnight Dancer”.
И как будто всем вздумалось перемешать времена.
Новый микс – для танцполов, цветов полевых, Интерпола.
В чате пишут: ура GPT, а к пяти завтра в школу.
Обнулились и классы, и очередная страна.

На ковре – жёлтых листьев и песен былых арабески.
Ничего не меняется. Мир, как и прежде, ждёт бестий.
И, возможно, всё тех же – так пусть небеса подождут.
Города умирают по-разному (здесь – вроде злее).
Только люди всё так же танцуют, стареют и тлеют,
Потребляя, пока есть возможность, ритмичный продукт.

Никогда не увидеть Париж, Копенгаген и Дублин –
Не должно означать, что тот мир безнадёжно обрублен.
Так отжившее спорит с живым, так горят вопреки.
Неподвластные взору огни многократно воспеты,
Потому что любое пространство не может без света.
А ещё – потому что нет времени на пустяки.