Караул!

Почему - то все москвичи, с которыми мне доводилось говорить в неформальной обстановке, называли нашу дивизию «дикой». Я, как ни старался, не мог понять причины такого отношения. Да, бронеотряд, ставший ее основой, сурово подавил столичный эсеровский мятеж в июле 1918 года. Да, моя дивизия расправилась с мятежами в Кронштадте и на Тамбовщине. Конечно, дзержинцы искоренили басмачество в Средней Азии. Это они патрулировали Москву холодной осенью и суровой зимой 1941 года, карая расстрелом на месте любые попытки дестабилизации обстановки в столице. И, в конце концов, это они бросали фашистские знамена к подножию мавзолея…
Во внутренних караулах нам патронов не давали. Вот так и ходили, и стояли мы - двухметровые дылды на своих постах без патронов.
В морозный вечер февраля 1989 года наш взвод заступил в дивизионный караул. Караул - это особый армейский субмирок. Караул - это сосредоточение тишины, вынужденного взаимоуважения и легкой взаимонастороженности, видимо, это отголоски тех времен, когда патроны часовым еще выдавались. И так, этот денек был морозным, до того морозным, что часовым стали положенны тулупы и валенки. Мой пост был подвижным и представлял собой пятидесятиметровый отрезок бетонного забора с двумя рядами колючей проволоки, контрольно - следовой полосой, туго натянутыми струнами сигнализации и несколькими телефонными аппаратами. Композиционным центром поста были огромные металлические ворота и блестящие рельсы ,проходящие под ними…
Черный овчинный тулуп с желтовато - белым пушистым воротником был мне короток, его нижний срез доходил лишь до середины голени, а вот валенки были в самый раз. Целый час я мягко прохаживался по заснеженной бетонной дорожке между двумя рядами «колючки». За забором проходил тротуар для гражданских, а за ним стоял такой же бетонный забор вещевых складов Комитета государственной безопасности. За забором постоянно раздавалась чья - то речь и звуки чьих - то шагов. Они меня не интересовали, до тех пор пока не стали довольно высокими, издаваемыми несколькими людьми и переходящими в хихиканье и шепот. Я живо представил себе объекты этих шумов и начал делать все, чтобы подольше не отпускать их от своего поста. Я немедленно вспомнил все шутки, замечательно действовавшие на девчонок в моей гражданской жизни и отправил небольшую порцию этого безотказного средства за забор. Голоса на секунду затихли, а затем превратились в зажигательный, молодой смех. В ответ я получил порцию шуток в свой адрес. Из - за забора в сторону моего поста полетели плохо скрепленные снежки - я ответил тем же. Все мое существо от счастья воспарило на седьмое небо, да так там и осталось…
 К моему глубочайшему сожалению стайка обладательниц звонких голосов, видимо озябнув, упорхнула прочь, а я продолжал отмеривать пятидесятиметровку мягкими войлочными шагами. Я забыл все инструктажи и правила - перед моими глазами всплывали румяные щеки и блестящие глаза, воображенных мной «снежинок».
Неожиданно облако замечательных грез было развеяно скрипучим и требовательным голосом, звучавшим из - за ворот: «Эй, часовой!» Я бодро, но не по уставу ответил: «Что нужно?!» Голос продолжил: «Открывай ворота. Пропусти мотовоз с вагонами!». Не задумываясь, я снял засов с ворот, распахнул их и зафиксировал в открытом положении. По блестящим рельсам, пыхтя и лязгая колесами, на охраняемую мной территорию прополз небольшой железнодорожный состав. Я спокойно закрыл ворота и продолжил свои мечтания…
Лишь спустя несколько дней, я понял, какое грубейшее нарушение я допустил. Мой пост был преодолен не одним и даже не несколькими нарушителями - мой пост беспрепятственно переехал железнодорожный состав.
Но к счастью, ни начальник караула, ни его помощник, ни даже мои друзья о произошедшем ничего не узнали. Видимо, в эту ночь снежиночное настроение было характерно не только для меня.

25.12.2023