в том безлиственном столихолетнем тысячелетии

весемь  утров  подряд

и когда  они  в  концов  до  меня  дозвонились 

эти  архи-бездельные  сто  восемьдесят  пять  будильников

будильничков  и  буделяг

своими  лиловыми  слоновыми  и  кашалотными  звуками

нам  с  Мивой  Ирини  Габриелой  было  уже  все  равно


она  все  еще  была  очень маленькой 

и  понеслась  стремглавно  на  реактивном  велисапеде

в  наш  доосский  построенный  на  хворосте  нашиих  сексуальных  желаний  детский  садик

а  я  утремился голодный  холодный  не  бритый  не  стриженный

и  совсем  не ухоженный  на  станции  метр  которые  были  ни  знать  и  не  брати

на  седьмом  этаже  нашей  малююююююсенькой  квартиры 

что  в  центре  Токио  недалеко  от Эйфеловой  башни 

и  возле  лавки  кириоса  Такиса  с  самымы  лучшими

поджаренными  самокатами  с майонезом  во всей  вселенной


поезда  мы  брали  авралом  и  на  стремглав 

они  были  всегда  переполнены  по  самое  их  же японское  горло 

и  служащие  на  пероне  втискивали  нас  вовнутря

как  сардины  с  асейтунами  в  жопы-такие   канасты

они  толкали  там  наши  упругие  шины  руками

они  пинали  нам  в  росные  утренне  пахи  ногами

они  перемещали  наши  трафаретные  фигуры 

по  очень  впечатлительному  простраству

но  когда  поезд  тронулся  крышей  и  объявил  всему  миру

что  он  уже  никогда  никуда  не  поедет

они  все  пошли  на  ***  уселись  тут  же  на  своих японских  ульях

растопили  свои  японские  прибаутки

и  пили  охуительный  виски  с  греческим  названием 

Аллилуййя   на  Санторини


напротив  нас  сидела  красивая  нахуй  польская  еврейка

как  это впрямь  оказалась  позже

она  не  с проста  поэтизировала  нам  свои   великопольские  блошки

цветастые  не  замарашкины  трусики 

и  декламировала  что-то  вроде  там 

Чихо  вшенджье  Глухо вшэгджье 

а узнавши  что  мы  оба  не  поляцы-родацы 

но  владеем  польским  высшего  и  гламурного  качества

она  присоединилась  к  нам  на  пиво  и  на  суши   с  говядиной  Кобэ

потом  мы рядышком-радышком  сидели  на  крыше 

самого  крутого  токийского  небоскреба 

пили  залпом  Жубрувки  и  плевали  в  ворон 

свежерасцветшыми  вишневыми косточками


потом  я  в  конце  концов  рванул  чеку  на работу

на  как  и  столетие  вперед  пришибся  ****ым  поездом

мы  летели  вперед  со  скоростью  света 

пассажирами  были  американско-советсвие  чиновники

следующего  светопреставления 

волосы  и  усы  наши  и  вверху  и  внизу

были  покрыты  удручающим  но  торжествующим   безусловные  победым  инеем 

и хотя  мы  безусловно  победили 

мы  все  понимали  что  мы  все  по настоящему  условно  проиграли

хотя  что  там  яйцями  сваритыся   та жолюдями бытыся

мы  всегда  нам  об  этом  глубиной  наших  праведных  душ

понимали 


но  мы  не  совсем  усекли  как  вдруг  этот  длинющий

двух-миллимитровый  состав  вдруг  ахнул  подпрыгнул  как  козлик

от  удивления  и  вдруг  разорвался  на  тысячи  гордых  хлопушек

они  радостно  жарились  в  кукурузе  ванильного с  соляными вырезками

девственного  воздуха 

шуткувалы  за  нами  в  корблики  и  ни  за  что   не  хотели 

за  нас  замуж  выходить   

да  и  оно  вообщем-то правильно


все  оборвалось  в  кромешные  тартараты  нашего  с  Мивой  Ирини  Габриэлой

шумного  застолья  но  врачевать бандитские  раны  свои 

я  должен  был  сам  потому  как она наконец  переросла  свой 

собственный  возраст  детско-рассадного  дихотомно-игристого  неврастения

и  все  включая  чумной  интерпол  хитрющий  мосад  ( ох  уж  эти  евреи ! )

и  не  приклонное  на  взятки  ну  может  быть  немножечко 

ну  может  быть  чути-чуточки  ну  может  быть...


всем  заткнуться  всем  за  работу  прозвучал  восемнадцатый  год  корабас контрабас

Феликса  Эдмундовича  Джержинского   который  либо  уже  перекрестился  на  польского  жида   

либо  уже  заслужил  быть  таким 

и  мы  дружно  отправились  в  миры  сражаться

со  всякими  там  контрареволюционными  элэмэнтами  которых  нам  было  всех  розно

i  воны  булы  разнообразные  от  черно-белых  до сине-коричневых 

и  просто  нахуй  совсем  ****утых

мы  их  всех  перевешали  перестреляли  переебали 

и  отправились  все  вместе  с  побежденными   пить  узо  в  японской  таверне

радоваться  жизни  портить  украинско-еврейско-японских  девченок

и  сквернословить  по  поводу  гражданина  путина  и  всех  затеянных

им  охуительно  ебнутых  войн  реальных  или  в  него  спровоцированных


встретились  мы  с  ура  уже  повзросшевшей  Мивой  Ирини  Габриэлой 

вдруг  рядом   с  цирком  московского  нахуй  шапито ?  шэпито ?  шепотком ?

ни  за  что  не запомню 

мы  посмотрели  друг  другу  в наши  глубокие  украинско-еврейско-японские  очи

и  решили  сразу  же  пожениться !

мы  проделали  все  необходимые  церемонии  очень  нетрадиционно

прямо  под  куполом  высоченного  до самого  господа  Бога  цирком

слоны  кони  клоуны  и  акробатки  пожалели  нам  вiд  всьго  московского 

нашего  сердца  сиреневые  багровые  фиолетовые  мазелтови 

мы  выбрали  выборочно  и даже  очень последних   и  пошли  все вместе  спать 

там же  под  куполом  нашего  весеннего  цирка


наконец  наступила  весна 

мы  купили  маленьких  домик  в  прогороде  Манхэттэна

завели  себе  коз  и  какую-то  снова  уже  но  еще  не совсем  не  рогатую  скотину

научили  её  их  и  обязательно  нас  петь  рунны  из  Торы  и  старинные  израильские  гимны

и  жили  легко  и  весело  до  сконьчания  этих  навечно времен

не  вдруг  как-то  и  так  совершенно  для  нас  неожиданно

но аминь  уирутай  уирработай  лэйдиз  унды  джэнтелменЗ

работать  надо  вашими  собственными  ошибками  и  еще  разом  авуда !

и на  этом  пожалуй  нам  наш  укринско-еврейско-советский

аминь !

гражадне товарищи  и  госпожа  моя  Мива  Китани  Гобриэлла

аминь !