Одноглазый солдат. Часть 6

 Одноглазый солдат. Часть 6

     Полковник вне себя выскочил из за стола, ходил по кабинету потрясая слабыми, женственными ручками. Ручки эти, разве погладить могли. Били солдата раньше мужички с тяжёлыми кулаками, созданными ворочать землю, вчерашние крестьяне. А все же крик полковника был невыносим.
     -Господин полковник, господин полковник!- Деланно залепетал он и видел пред собой бледное, брыжжущее слюной, жёлтое и плоское, как луна в непогоду, лицо. - господин полковник, я все сделаю...
     -Понимаешь ты, идиот! Красные у нас на носу. Вот здесь, вот, вот они сидят где. Пришли уже, явились, здрасьте! Три дня никак не можешь ты начхать  в эту бабенку, своего дерьма, а всего то дел...
   -Я тороплюсь, господин полковник, очень тороплюсь...
   - Подлец! Знаю я, ты меня красным сдать хочешь!
   Полковник, утомившись видно, остановил нервный шаг по комнате, стал  перед ним и смотрел желтыми, немигающим глазами. В этот момент в дверь постучали и в щель проснулась голова дежурного офицера:
      -Господин полковник, бумаги подписать, можно?
     -Погодите, с бумагами, я вызову,- дверь затворилась безшумно.
    -Да ты хоть, потрогал ее, где трогать следует?
    -Потрогал, господин полковник, и слова разные, ей приятные говорил, все сделал, как вы советовали и стихи...
    -Дурень! Потрогал он! А партитуру свою сыграть не смог...
     - Так я ж, по любви хочу, любви добиваюсь... а  то, можно бы просто...
     -Нет, просто делать  не надо. Я тебе еще одну ночь дам. Я прямо скажу, но смотри не болтай никому. Я б и сам все сделал, но не могу, по некоторым причинам. Ранен я...
      -Я стараюсь. Уж я и стихи ей разные читал...
       -А просил ты ее, о том самом... ну скажи, просил ее?
       -Просил...
       -И что?
       -Вроде, не поняла она меня, мимо ушей пропустила...
        - О чем же тебе с ней говорить, как не об этом. На эту тему разговор сворачивай, она про свое, а ты на то же опять!
          -Я сворачиваю, да только время ещё мне нужно...
          - Мазь нужна мне, вот, вернусь я домой, к жене, а этой мазью смазывать себя буду, все будет у меня хорошо... иди солдатик и  сделай свое дело. Я тебя тогда  с собой возьму. Спасу тебя от красных...
      У дверей стоял дежурный и лишь солдат вышел, снова наполовину влез в дверь.
     Этой ночью за стенами тюрьмы шел дождь, сырость пробиралась в камеру, было зябко стоять у стены. Они долго лежали на полу, подстелив тряпье с кровати. Она принялась снова стонать и он зажал ей рот рукой, чтобы вела себя потише. Третью ночь они любили друг друга и солдат не мог представить себе, что он скажет полковнику завтра. Он решал было, бежать вместе с ней, скрыться в городе, ждать когда события разрешаться сами. Потом решал, ничего не делать и покаяться перед полковником. Потом опять терзали его сомнения и желания. Но было ему так легко в ту ночь, так томительно сладко отпустить от себя все накопленные беды, что он просто уснул. Уснул, не решив своих вопросов и не разобравшись в желаниях. Проснулся он в предутренней тишине. Был он в камере один. Где то в тюрьме противно звякало оцинкованное ведро. Он пошарил рукой вокруг себя. Формы не было нигде. И любовь его тоже исчезла. Он бросился вниз, в коридор, задыхаясь бежал по камням, по осколкам стекла босиком и в полумраке, проклинал подлую обманщицу. Он чувствовал уже петлю на своей шее.  Про торчащие штыри он забыл...
    Полковник, зло рассматривал его забинтованную физиономию, потом  сказал почти сквозь зубы,
     -Вот за это мерзавец, ты приведешь мне десять, нет лучше сто женьщин, иначе сам пойдешь на мазь!