Поэзия

Никищенкова Надежда, 76 лет, г. Ульяновск, РФ,

номинация «Любви прекрасные мгновения». Название

«СЛЁЗЫ КОЛДУНЬИ» Текст... Количество знаков с пробелами –

28 000.

Перед отправкой файл с конкурсным произведением подписывается

фамилией автора и названием номинации (Никищенкова_ Любви прекрасные

мгновения).

СЛЁЗЫ КОЛДУНЬИ

На горе чужом счастья нам не построить...

А сердце слезами всю горечь промоет.

Поэтому ждите всегда лишь любви,

Сжигать не решаясь свои корабли.

(Эпиграф)

Сейчас родится сказка

И в сердце заживёт.

И на листке бумаги

Любовь жизнь обретёт.

                Пролог

По сказочным топям, где есть ещё гать,

Пошла я сегодня одна погулять.

И Чёрная речка, и ели седые

Дышали былинною сказкой России.

И тихие воды болот изумрудных

Вздыхали о древней поре... И причудой

Казался научнейший центр на болоте...

И очи колдуньи мерцали во гроте.

И капали красные слёзы с осин.

И царствовал в ДУбне дух, чар властелин.

И тени волхвов меж берёзок мелькали,

Они эту сказку из слёз рассказали.

ПОЭМА

За дождями пьяными, серыми туманами,

Как форель подвижная, пела дева в хижине,

Жизнью наслаждалася, воздухом питалася,

В соболя одетая, подружилась с ветрами.

Подружившись с ветрами и любуясь тучами,

Насмехалась, гордая, над слезой горючею.

Сладко улыбалася над волной тягучею.

Всё лишь умилялася красотой могучею.

С галками шепталось ей, с соловьями пелось ей,

Горевать-печалиться вовсе не хотелось ей.

С берега высокого, как газель, по камушкам,

Прыгала и бегала до зелёной травушки.

По траве-муравушке к чёлну устремлялася,

И с волной зыбучею* вмиг ладья сливалася.

Как крылами пташечка с волнами справлялася,

И с водою чистою прядь волос сливалася.

Утопали косыньки, тяжелели волосы,

И, как змеи, вилися в них монистов россыпи.

С пеной лучезарною белы руки слилися;

Над ладьёю лёгкою стаи птиц носилися.

Упивалась девица полною свободою

И гордилась тайною, колдовской работою...

С волной нашептавшися, с рекой наигравшися,

Выжимала косыньки, с лодкой распрощавшися.

Так на камне тёпленьком с голубем милуяся,

Сидела довольная, на закат любуяся.

Солнышком прогретая, травами обласкана,

Только наслаждалася жизнью, словно сказкою.

На скале, над тропочкой, что, как нить проворная,

Вилась меж деревьями, словно речка горная,

Обнималась с ветрами, говорила с воздухом

И делилась чарами колдовскими, опытом...

Тайны чародейские скрытыми путями

Разносились молнией между колдунами.

Струны сердца трепетно тех вестей касалися,

И мелодий чистые звуки нарождалися.

Только наша горлинка песню петь решилася,

Тут же у певуньюшки в сердце грусть вселилася.

Осмотрелась девица, чуя весть дремучую,

Да склонила голову под скалу могучую.

Вдруг из леса тёмного, с красной крутой горочки

Мчится лошадь белая с лихачом из половцев.

И у самой гривушки, у изгиба шеюшки,

Словно ткань расшитая, распласталась девушка.

Косы  девы белые, что льняные ниточки,

Расплелись, рассыпались, как мука из ситечка.

С лошадиной гривою волосы смешалися,

Ноги девы сильные чуть земли касалися.

Встрепенулась феюшка, с камня на земь прыгнула,

На шального половца серной дикой шмыгнула,

Вышибла из сёдлышка, на тропинку сбросила,

От удара половца понесло по просеке...

Камешки да веточки изверга курочили,

А травинки дивные мозги заморочили...

А колдунья ловкая уж в седле с торокою*

Прижимает к грудушке пленницу высокую.

Подхватила девушку со льняными косами

И помчалась к реченьке взять ладью за плёсами.

В белую лошадушку, словно клещ, вцепилася

И галопом к берегу с гиком припустилася.

У реки рассталася с лошадёнкой всадница,

Деву в лодку бросила,.. чтоб с веслом управиться...

И младую силушку всю в весле оставила...

Ладья тёмной ноченькой к хижине причалила.

Девушку-беляночку на крыльце пристроила

И к колдунье-матушке отослала голубя.

До зари над девушкой фея змейкой вилася.

Лишь под утро матушка в хижину явилася.

Долго бились женщины с хворью милой девушки,

Травами, примочками обложили телушко.

Заклинанья странные и обряды дивные

Совершила матушка над душой невинною.

И очнулась девушка, и открыла глазоньки,

Закидала женщину, растерявшись, фразами.

Но колдунья-матушка быстро успокоила,

На житьё обычное девицу настроила...

Стали жить две девицы, как сестрицы дружные,

Старая кудесница* стала им ненужною.

В лесу чёрном сказочном растворилась матушка,

Узнавать-разведывать жизнь девицы-лапушки.

На вершине сказочной, где орлы лишь селятся,

Разузнала матушка о жилище девицы.

За равниной дивною, за скалой могучею,

За рекою длинною, в тереме** над кручею

Реченьки, бушующей во лесу берёзовом,

Дом стоит пустующий под скалою розовой,

Ждут и плачут батюшка с бедной старой матерью,

Утерев лишь слёзоньки рукавом да скатертью.

Есть у милой девушки жених – добрый молодец.

Ищет он красавицу, что украл злой половец.

И колдунья старая, послав Волка Серого,

Сообщила витязю, что случилось с девою.

Сев на волка скорого, позабыв усталости,

Мчится добрый молодец так, что кровь взыгралася.
 
Ни грибка, ни ягодки не сорвал наездничек,

С волком торопилися к павушке любезнейшей.

Как стрелою пущенный с лука свет-колдуньюшки

Серый, полный доблести, дом нашёл вещуньюшки.

Всадник, раскрасневшийся, со спины матёрого

Спрыгнул, словно камушек, с перевала голого.

С прытью* козла горного на крыльцо взметнувшийся,

Сам, себя не помнящий, в хижину рванувшийся,

Застыл верным витязем в глубоком поклоне он

В камышовой хижине на полу соломенном.

Но, расправив плечи вновь, объятый безмолвием,

Увидал он девушку красоты диковинной**.

Не заметив пленницы с косами белёсыми,

Он засыпал новую странными вопросами.

О красе таинственной, об очах воинственных

Речь лилась влюблённого о любви к единственной.

А лесная девица взглядом лишь ответила,

Что любовь такая же деву нынче встретила.

Вдруг  слезами горькими, забыв о достоинстве,

Зарыдала девушка в бедной, скромной горнице.

Жемчугами крупными слёзы с глаз посыпались.

От тяжёлой участи косыньки рассыпались.

С пальчика скатился вниз перстенёк лазоревый,

И от камня лучиком впился в глаз назойливо.

Витязь спрятал глазоньки, увидав вдруг перстень свой...

И, узнав невестушку, вышел на крылечко злой...

Сердце билось гулкое, кровь неслась по венушкам:

Был вчера могучим он, до могилы верным ей.

Напугался витязь наш; сердце получило знак:

«Как посмел забыться я, – прошлое забыть, чудак?..

Новая зазнобушка всколыхнула в сердце кровь...

Буду вечно проклятый, вмиг предав её любовь?»

Быстро об измене той разнеслась весть грозами,

Разъярилось горюшко ветрами, морозами.

Старая колдуньюшка в диком вое ветреном,

Смерть любви почуявши, прибежала с вепрями,

Матушка-вещуньюшка в хижину явилася,

Чует, что здесь злющая воля воплотилася.

Обнимая доченьку, взяв одежды краешек,

Усадила бережно на ближайший камешек.

Приказала Серому: «Увези невесту, друг!»

Чётко разъяснив ему, у какого места ждут.

Но белянка-девушка в витязя вцепилася,

На колени павшая, что есть сил взмолилася:

«Сокол светлоокий мой! Вынь из ножен ты свой меч

И сумей мне голову твёрдою рукой отсечь!

Я потерю горькую, витязь, теперь не снесу!

Схорони, родимый мой, здесь меня скорей в лесу.

Лучше уж в могилушку меня  быстро отнеси,

Но забыть, любименький, только, слышишь, не проси...»

Мать-колдунья к доченьке быстро с грустью подошла,

По головке  рученькой тихо-тихо провела:

«Отпусти, родимая, витязя, прошу, домой:

Не найти любви ему с эдакой большой тоской.

Пусть их волк до матушки быстро отвезёт домой!

Ждут их там богатство лишь, радость, счастье и покой.

Чары колдовские здесь, вижу, дочка, ни к чему;

Знаю, что желанная, доченька, сейчас ему...

Только, фея, счастьюшка он не сможет дать тебе:

Будет в скорби витязь жить да с самим собой в борьбе...»

Дочка мать-колдуньюшку нежно очень обняла

И сказала витязю: «Знаю, я тебе мила!

Но, убив  любовь свою, счастьем уж не жить тебе...

Возвращайся к суженой: так  заложено в судьбе.

Ты свою невестушку парень, крепко обними!

И живи счастливейшим с ней все ночи ты и дни.

Обо мне, любезный друг, прошу, тут же позабудь!

Сам молитвой чистою успокоишь себе грудь.

Унесётесь с волком вы вновь за Тридевять Земель.

Но в душе колдуньюшки будет век стонать метель.

Отогреет солнышко через сотню лет меня,

Приплывёт к рябинушке скорая, как лань, ладья...

Там, где я смеялася, слёзы буду долго лить.

О любви, ушедшей в мир, стану плакать и тужить.

Век одна отмаюся с горькою своей тоской.

Ты  живи, родименький, радостью весь век простой,

Проживи счастливенько с милой много зим да лет...

Нам же, двум колдуньюшкам, весь подвластен белый свет!!!»

Серый Волк надёжнейший парочку увёз домой.

Пролила вещуньюшка много горьких слёз с тоской.

От гордыни горечью сердце быстро отожглось.

Часто ворожеюшке ночью длинной не спалось.

Чар своих волшебнейших в срок не применив, она

Страдала столетьями средь плакучих ив одна.

И, душевной ранушки век уже не бередя,

Чувства затаив в себе, прожила, любовь щадя.

Любовалась горною речкой чистой огневой

И шепталась нежная с синею волной крутой.

С соловьём чудесные пели песни век они.

Так текли прелестные ноченьки её и дни.

А потом посватался к деве лучший чародей,

Светлый и восторженный, мудрым ставший рядом с ней.

Для прекрасной феюшки стал милее всех потом.

И тысячелетия жизнь шла в колдовстве святом.

И по Божьей милости волшебство своё творя,

Быт оберегали свой, свет божественный хваля...

Исполняя честно весь колдовской обряд труда,

От людей в стороночке парочка была всегда.

Весть о них доносится людям с чистою водой

Да в полночном небушке светлою горит звездой.

Но лишь бабье летушко лес озолотит хмельной,

Под рябиной алою ведьма загрустит с тоской...

Птичий гомон жалобный перелётных милых птах

Застывает эхом здесь, в колдовских её руках.

Нарушая резко вновь ведьмин быт такой простой,

Здесь крылами шелестя над речной седой волной,

Птицы навевают ей горечь в тихий час ночной,

И любовь земная лишь властвует её душой.

Горько, чисто плачет вновь лучшая тогда из фей.

В золотой оправушке ей с листвой тоска милей.

Сидя у рябинушки с чутким диким кабаном,

Душу надрывает вновь фея думой о былом.

Мысли шаловливые о любви сынов земных

Ей приносят с ветрами листья, горечь ощутив.

Искренние речи их с пылких вновь слетают уст,

И до боли милый ей слышен пальцев жёсткий хруст.

И горящим взглядом вновь, алою своей листвой

Вырвет у вещуньюшки осень царственный покой.

И тоскою жгучею светлая её слеза

Набегает струйкою, застилая мглой глаза.

19.08.2003

Город Дубна.

зыбучий – зыбкий, неустойчивый, легко приходящий в колебание; зыбун – трясина,

лёгкий почвенный слой на заболоченных озёрах, реках. Чёрная речка в Дубне имеет

много зыбунов, придающих ей таинственный, загадочный вид.

торока – ремешки у задней седельной луки для привязывания чего-нибудь.

кудесница – в суеверных представлениях: волшебница.

терем – (здесь.) жилое помещение в верхней части дома.

прыть (разговорная форма) – быстрота в беге, подвижность.

диковинный (разговорная форма) – необыкновенный, странный.