ПМТ

Ублаженный свинцом в перемешку с фрустрацией воздух,
Сонный топот сапог по рвани асфальтовых ртов,
Романтика брошенных псов и манящая доза
Оголтелой тревоги в застенках панельных домов.

Стены многое помнят, помнят лавки, дворы и руки,
Переплеты и ссоры их под зудения странной мечты.
Помнят строки, рождаясь задворками муки
Перелетной от скуки поэта слепой судьбы.

Треск и пепел, восходами дышат балконы,
Пьют истории, душ розоватый коктейль.
Память бьет языком, из слов возводя терриконы.
Для молчаний за дверью нестеленная постель.

Для печали пейзажи чешуйчатых серых циклопов.
Для любви же нет места, есть только правило быть.
А для смерти мест много, хватает и вне окопов,
Но пока позволяют забывчиво тут пожить,

Все старается, тужится пьяным ночным туманом.
Попервой всегда так, повторой не бывает вообще.
Закрывает глаза, кутаясь каждый своим обманом,
Прогрызая себе разноцветов грядущего щель