***

Когда белое становилось черным, и день сменялся ночью она выползала из своей норы, трудно вытягивала длинное чешуйчатое тело, переваливая его по неровностям земли. Ее звал лунный свет. Днем она боялась показать себя белому свету. А когда то она его любила. Любила подставлять ему свое лицо и волосы, и гладить солнечные пятна на серых камнях. Камни урчали под ее ладонями. И был белый свет и белый день.

А сейчас ее замок наполнен шорохами, мышами и привидениями. И пустые котлы на кухне покрыты пышной периной пыли. Когда же это случилось? И как? Ей все труднее вспоминать. И все спокойнее она вспоминает. Словно это случилось не с нею. Не с нею. Когда она впервые НЕ простила? И разрешила ярости поселиться в своем сердце? И на ее теле, на лопатке появилась маленькая блестящая чешуйка. Только одна. Она не сразу ее заметила. А когда заметила решила что это даже очень мило. Вскоре присущее только ей «украшение» было замечено, и на балах стали появляться блестящие пластинки в декольте у дам. Глупые! Они и не подозревали ЧЕМУ они подражают.

А потом появился Он. Единственный. Такой сероглазый и вольный. Она летала вместе с ним. Они оба любили белый день. И черную ночь. И ласковое солнце. И лунное серебро. И у них родилась дочь. Маленькое солнечное создание с жемчужно лунными глазами. Так похожая на мать. Он кричал в небо как он счастлив. И она кричала с ним. Наверное они были слишком счастливы -им пришлось платить страшную цену. Она не была готова. Нет . Да и как можно быть готовой к ТАКОМУ.

Когда ей принесли в дом то, что еще час назад было ИМ, смеющимся и любящим- она не поверила. Не поверила. Она стучала кулаками по каменным стенам и бессильно сползала по ним. Она кричала небу свою боль и ярость и…ее спина покрывалась чешуей. НЕ прощать. Никому. Даже Богу.
Никто не научил ее -ПРОЩАТЬ. Ни себе никому. Она стала жить дочкой. Ее маленькими пальчиками, ее беззащитной беззубой улыбкой, и так яростно любила ее, как будто хотела выместить на ней свою боль и потерю. И малышка не вынесла такой груз. Маленькое безобидное пятнышко на ее теле . маленькая родинка. Всего лишь родинка . превратилась в страшное сине черное пятно, зловещее, неотвратимо запускающее страшные щупальца в тельце девочки. Ничто не помогло. Когда она, каменная, без единой слезы, несла на руках дочь к отцу… она не видела и не чувствовала…как медленно и верно покрывается ее тело броней отчаянья.

Не видеть! Не чувствовать. Не знать!

И тогда она уснула. Уснула на 10 долгих дней и ночей. И жизнь разделилась на «до того как я уснула» и «после того как я проснулась ».

А теперь она ползает, и собирает тело кольцами. И блестит роскошная почти черная чешуя в лунном свете. Она опасна и уродливо великолепна. Отчего же так хочется. Убить в себе Дракона. Разрушить свою пещеру. Снова слышать Бога и уметь Любить. Выбежать днем. И играть с солнечными пятнами. На серых камнях… но она понимает, что убить Дракона можно только вместе с ее мыслями, спутанными комками нервов и челкой над пока человечьими глазами.

И очень страшно. И хочется в рай.