Разумная жизнь

Раннее утро на планете едва выжавшей в глобальной катастрофе. Необычный восход звезды, вокруг которой вращается этот хрупкий мир, навстречу тусклому красному карлику, испускающему инфракрасное излучение, заменяющее полноценное солнце -ползет темная, свинцовая громада облаков, по которым металическими зигзагами мелькает молния. Слышны далекие раскаты грома. Теплый от различных химических реакций ветер гуляет по зараженной радиацией почве, поднимает радиационную пыль. Скоро в нижних слоях тропосферы начнется кислотный дождь, и начнется настоящая экзопланетная гроза.

По развалинам гигантской свалки металлолома неловко хромая на одну щупальцу ковыляет небольшое существо - плод биологического эксперимента (смесь ДНК хомосаппенса и инопланетного гуманоида). Ее зовут Ева, она ищет андроида-смотрителя за свалкой. По земным меркам это шестилетний ребенок неопределенного пола, лысая, тощая, одна ножка в самодельном бионическом протезе, другая щупальца торчит из шортиков, вырезанных из скафандрового кевлара. Ее некрасивые, но милые глаза расширены и смотрят испуганно на окружающий мир.

— Мистер, где Нексус? — спрашивает она каждого встречного робота-мусорщика на свалке. Но эти машины не имеют коммуникационных модулей и, не отвечая, холодно и безразлично продвигаются мимо комочка органики по своим делам. Безжизненные машины заняты работой, и приближающейся грозой они торопятся в свои отсеки для зарядки среди гор металлолома. Наконец, Еве встречается летающий дроид-наблюдатель - пилотируемый кем-то разумным. Оператор дроида знает Нексуса. Коптер нервно замирает над ничтожным живым существом, жужжа пропеллерами.

— Подскажите, мистер, где смотритель Нексус? — дрожащим голосом спрашивает Ева, прикрываясь лапкой.

— Около уранового рудника, — отвечает оператор через селектор. Нелепое существо прихрамывая то на бионическую ногу, то на грязную щупальцу, отчаянно бросается в сторону, и уже через какие то пятнадцать минут -карабкается за разрушенные ангары и кубы металлолома и находит там Нексуса.

Смотритель Нексус, высокий антропоморфный андроид с иссеченным обветренным пластмассовым лицом и очень длинными ногами, он в военных ботинках и закутан в фольгу золотого цвета, сохраняющую тепло, стоит среди разбросанных, как детские игрушки, многотонных урановых вагонеток и пустыми впадинами для объективов, наблюдает темную тучу. На своих длинных, телескопических ногах он покачивается от ветра.

— Мистер Нексус! — обращается к нему лысое беспризорное существо. — Мистер, наконец-то я вас нашла!

Нексус нагибается к Еве, и его пластмассовое, суровое лицо по алгоритму преображается механической улыбкой, какая бывает на лицах машин, когда их сенсоры детектируют что-нибудь маленькое, глупенькое, смешное и живое.

— А-аа... Брат по разуму Ева! — говорит он, притворно металическим голосом. — Откуда вас буря принесла?

— Смотритель Нексус, — всхлипывает Ева, дергая андроида за краешек фольги ручкой щупальцем. — С моим братиком Оливером несчастный случай. Помогите, прошу вас!

— Что именно произошло с вторым существом на основе углерода? У-ух, какой гром! Тар-тар-тарам... Какой случай?

— Там, на заброшенной заправочной станции, Оливер засунул в расщелину свою лапку и вытащить теперь не может. Помогите достать ему щупальцу, он там один уже давно стоит, нам нужна ваша помощь.

— Куда это он засунул конечность? Зачем?
— Хотел достать мне из ямки на столбе съедобную слизь.
— Не успело начаться мое дежурство, а у вас уже происшествие... — Андроид покрутил головой на 360 градусов, и, жужжа окулярами своих объективов, увеличил изображение маленькой просительницы.
— Я запрограммирован помогать живым существам! Надо идти... Надо спасать, несмотря на то, что это не запланировано. И почему на этой планете не запрещают юридически эксперименты над биосуществами? Какой провал в системе. Сегодня же отправлю репорт.
Нексус шагает между вагонетками и, высоко поднимая свои длинные ноги, начинает двигаться вдоль магнитного монорельса. Он идет быстро, не глядя по сторонам и не останавливаясь, точно его подталкивают сзади. За ним едва поспевает, ковыляя и хромая, беззащитное существо - Ева.
Эти необычные странники выходят с территории свалки и по пыльной экзопланетной дороге направляются к синеющим вдали развалинам огромного перерабатывающегося завода. До развалин примерно три мили. Тучи уже заволокли звезду, и скоро на небе не остается ни одного голубого местечка. Темнеет.

— Чик, чи, чи, — шепчет Ева, с трудом поспевая за Нексусом.

Первые кислотные брызги, крупные и тяжелые, черными точками ложатся на пыльную дорогу. Большая капля падает на пухленькую щечку Евы и ползет слезой к испещренному швами неровному подбородку.

— Дождь начался! — докладывает андроид, взбудораживая пыль своими телескопическими ногами. — Это благоприятно, брат по разуму -Ева. Водой в жидком агрегатном состоянии трава и деревья питаются, как мы электричеством. А раскатов грома ты не бойся. За что тебя этакую махонькую громом бить? В его системе был старый модуль общения с людьми, в котором еще на заре строения антропоморфов были заложены эмоции и юмор.
Сразу после начала дождя, ветер утихает. Шумит только летящая с неба жидкость, стуча, как мелкая дробь, по обугленным растениям и грязной дороге.

— Растворит нас кислотой, Ева! — транслирует Нексус. — Живого места не останется... Хо-хо, брат по разуму! За шею потекло! Но ты не бойся, создание из углерода... Кислота с поверхностей быстро испаряется, и с нас с тобой испарится. Звезда Бетельгейзе-12 подсушит все быстро.

Над головами странников сверкает молния мили в две длинной. Раздается раскатистый удар, и Еве кажется, что что-то большое, тяжелое и словно круглое катится по небу и прорывает небо над самой ее головой!

— Вот это мощно... — прикрывается пвх пленкой Нексус. — Не бойся, Жизнь! Эпицентр далеко от нас гремит.
Конечности смотрителя и Евы покрываются кусками тяжелой, мокрой радиационной грязи. Идти тяжело, скользко, но Нексус шагает все быстрее и быстрее... Маленькое, слабосильное существо задыхается и чуть не падает, но движимое какой-то внутренней неимоверной силой, не отстает от робота.
Наконец они входят на заброшенные развалины бензоколонки. Оплавленные металлические балки-перекрытия, потревоженные налетевшим порывом ветра, сыплют на них целый поток брызгов кислотной жидкости. Нексус спотыкается о торчащую арматуру и начинает идти медленней. — Где же тут Оливер? — спрашивает он. — Уточни маршрут к нему!

Ева ведет его в глубь бетонных развалин и, пройдя с четверть мили, указывает кончиком лапки на Оливера. Ее брат, маленький круглый комочек, (по земным меркам восьмилетний мальчик) с меховыми хохолками на одной стороне головы, он чуть крупнее Евы и у него вместо щупальца задняя конечность от крупной птицы, стоит, прислонившись к бетонному столбу, и, склонив голову набок, обречённо косится на чернеющее небо. Одна ручка его придерживает поношенный подшлемник от скафандра, другая спрятана в дыре зияющей между бетонной плитой и куском торчащего рельса. Застрявшее существо всматривается в гремящее небо и, по-видимому, смерилось с своим положением. Заслышав шаги и увидев андроида, он болезненно улыбается и говорит:

— Какой сильный гром, Нексус! Никогда такого грома не было...
— А щупальца твоя где?
— В щели... помогите вынуть, меня вытащить!

Когда тот полез за биологической слизью, скапливающейся в различных нишах вместе с отстойной водой - край бетонной плиты надломился и зажал конечность Оливера: дальше просунуть можно, а двинуть назад никак нельзя. Нексус ловко гидравлическими манипуляторами надламывает отломок, и синяя и затекшая щупальца малыша, освобождаются.

— Страшно как гремит! — повторяет малыш, сворачивая в рулон поврежденную щупальцу. — А отчего это гремит, Нексус?

— Сталкиваются две тучи, одна заряжена положительно, другая отрицательно... — спокойно дает справку смотритель.

Странники покидают развалины заправки и идут по краю обрыва к чернеющей намокшей дороге. Гром утихает, и раскаты его слышатся уже издалека, со стороны экзопланетной станции.

— Тут, Нексус, до дождя птеродактили пролетели... — говорит Оливер, всё еще - то скручивая, то раскручивая щупальцу. — В базальтовых скалах живут. Ева, хочешь, я тебе гнездо трилобита покажу?

— Не советую вступать с трилобитами в контакт... — говорит Нексус, стряхивая с золотой фольги воду. — Трилобиты единственные, кто тут жил, их не завезли с других планет, и они не последствия экспериментов... Трилобиты единственный хозяин этой планеты, родное ДНК, лучше его не тревожить.

— А токсичную саранчу можно трогать?

— Саранчу можно. Вредное создание. Она размножается бесконтрольно. Адаптировалась питаться металлом. И завоевала все пространство. Это один из инвазивных видов этой планеты.

На небе показывается светло-голубое пятно.

— Взгляните! — говорит Нексус. — Термитник кислотой залило! Затопило вредителей!

Странники нагибаются над муравейником. Ливень размыл жилище генномодифицированных термитов; насекомые встревоженно снуют по радиационной грязи около своих утонувших сожителей и тускло светящихся личинок.

— Это ничего страшного! — комментирует смотритель свалки. — Как только инфракрасное излучение пригреет, приведет их в чувства... Это вашему виду, наука. В другой раз не будете селиться на низком месте...

Идут дальше.

— А вот и гигантские пчелокрылы! — вскрикивает Оливер, указывая на ветку голого обгоревшего дерева, другой рукой с клешнёй вместо ладони. На черной ветке, тесно прижавшись друг к другу, сидят измокшие и озябшие крупные насекомые. Их так много, что из-за них не видно ни древесины, ни обожженного растения. Многие сидят друг на друге.

— Это модифицированный рой, — учит Нексус. — Дикие огромные пчелокрылы искали себе гнездо, а как дождь брызнул на рой, он и присел. Если рой летит, то нужно только слабым раствором кислоты на него распылить аэрозоль, чтобы он сел. А если необходимо собрать экземпляры в лабораторию для экспериментов, то нужно их ультразвуком обработать, и они попадают. Маленькая Ева вдруг морщится и сильно чешет себе чешую на шее. Брат глядит на ее шею и видит на ней большой синий волдырь.

— Так это не опасно, — говорит смотритель, просканировав рану. — Знаешь ты, брат по разуму Ева, откуда у тебя эта воспаление? В развалинах на металлической арматуре и балках скапливается окись металла. Эта смесь кислоты и растворенного металла капнула тебе на шею — оттого и воспаление. Это ваша эволюционная иммунная система так реагирует.

Из-за облаков, во всей своей красоте показывается звезда Бетельгейзе-12, и заливает развалины, свалку и странников греющим инфракрасным светом. Темная, грозная туча ушла уже далеко и унесла с собою грозу. Атмосфера становится теплой и наполняется запахами. Пахнет серой, жженой резиной и мокрым металлом.

— Это можно использовать низким формам жизни, для остановки кровотечений, — говорит Нексус, указывая на кусок резиновой покрышки. — Помогает...

Слышится свист и грохот, но не от грома, который только что унесли с собою тучи. Перед глазами Нексуса, Оливера и Евы мчится товарный транспортный состав. Силовой агрегат, ревя на гиперзвуке, тащит за собой больше двадцати огромных барж, наполненных металлоломом. Сила у него необыкновенная. Маленьким живым существам интересно знать, как этот страшный тягач, без оператора и не касаясь поверхности, может двигаться и тащить по воздуху такую тяжесть, и Нексус берется объяснить им это:

— Тут, братья по разуму, все дело в гравитации... Вернее, в ее отсутствии... Транспорт вне гравитационного поля не имеет веса и поэтому может перевозить громадные объемы полезной нагрузки.

Странники проходят через ржавый монорельс электромагнитной дороги и затем, спустившись с насыпи, идут к искусственному каналу. Они блуждают без какой-то задачи, выбирая случайное направление, и всю дорогу обмениваются информацией. Оливер спрашивает, Нексус отвечает... Нексус отвечает на все вопросы, и нет в природе той тайны, которая могла бы поставить его в тупик. Он знает всё. Так, он знает названия всех уничтоженных катастрофой растения и видов животных, знает все ископаемые в залегающих породах. Он знает, какими сочетаниями веществ лечат болезни у индивидов на основе углерода, не затруднится высчитать, сколько лет темным скалам, которые окружают долину. Глядя на заход звезды, на две луны, на птеродактелей, он может сказать, какая завтра будет погода.

Малышка Оливер глядит на Нексуса и с жадностью вникает в каждое его слово. Экзопланетной весной, когда поступает тепло в однообразный ландшафт выжженных полей, когда кислота становится жидкой и проливается с неба дождями, кому не интересно слушать про огромных механических жуков, про подземные каналы, про то, как из пластика делают съедобную слизь, и про машины, которые собирают и сортируют металлолом?
Оба смотритель и результат биологического эксперимента идут между кратеров от взрывов, говорят без умолку и не утомляются. Они без конца бы ходили по просторам планеты. Идут они и в разговорах про законы Вселенной не замечают, что за ними следом семенит маленькая, тщедушная сестренка, вернее, оно неопределенного пола и племени. Оно устало ступает и задыхается. Слезы повисли на ее уродливых, но милых детских глазах. Оно радо бы оставить этих неутомимых странников, но куда и к кому может оно уйти? У него нет ни дома, ни родных. Оно просто результат случайного эксперимента,чудом выжившего на свалке, после того как его выкинули из лаборатории, не давая ни малейшего шанса даже на толику той жизни, которую оно каким-то чудом прожило -просуществовало.

Перед полуднем все трое садятся на бетонном берегу канала, текущего от разрушенной электростанции. Оливер вынимает из небольшого рюкзачка банку белково-органической слизи, и они с сестрой облизываясь начинают жадно есть, размешивая слизь в баночке обугленной веткой. Нексус выдвигает панель солнечной батареи, потом растягивается на песчаном берегу и уходит в режим низкого потребления энергии. Пока он заряжается, Оливер глядит на бензиновые разводы в луже и думает. Много у него разных вопросов. Недавно он видел грозу, гигантских пчелокрылов, вредных муравьев, транспортный тягач, теперь же перед его глазами суетятся мутанты лягушки. Одни светятся, другие плавают мертвые, пуская пузыри в бензиновых разводах. По течению от берега к другому, подняв вверх мачту, проплывает разорванный взрывом не работающий сигнальный буй.

Только к вечеру наши странники возвращаются на свалку. Крохи мутанты озябшие идут на ночлег в заброшенный подвал древнего сооружения, где прежде еще до войны был склад полимеров, а Нексус, простившись с ними, направляется к ангару, в котором хранится техника. Прижавшись друг к другу в темноте, малышки лежат на пенопленовой подстилке и дрожжа дремлют.

Оливер не спит. Он смотрит в сумерки, и ему кажется, что он видит всё, что наблюдал днем: тучи, яркую звезду, птеродактелей, мертвых люменисцирующих жаб, долговязого Нексуса. Изобилие впечатлений, утомление и голод берут свое. Он не может заснуть и ворочается с боку на бок. Ему хочется высказать кому-нибудь всё то, что теперь мерещится ему в потемках и волнует душу, но высказать некому. Ева еще мала и не понять ей.

— «Все, завтра Нексусу расскажу...» — шепчет задумчиво малыш.

Разумные существа засыпают, мечтая о хорошем и думая о добром. А ночью приходит к ним Нексус, укрывает куском обшивки и кладет им под головы просроченный военный сухпай, который нашел в развалинах продовольственных складов. Это возможно лишь благодаря устаревшему чипу, который создали античные инженеры ещё на планете Земля, пытавшиеся наделить андроидов эмпатией. И такую любовь между машиной и живыми разумными существами не видит никто. Наблюдают ее разве только две луны — большая и малая, которые неспешно плывут по небу и осторожно, сквозь брешь озоновой дыры в атмосфере планеты, заглядывают по очереди в заброшенный подвал, в котором теплится разумная Жизнь.