Иржи Шотола-Думаю о тебе-пер. Петровского

На мое окно брызнул дождь,
Капли зигзагами ползут по стеклу,
Зажигаются и гаснут, как рекламные лампочки.
Удивительная игра - возникают в ней
Крохотные солнца и горящие шарики.
Капли не знают, что все течет вниз
И что им суждено стать лужей.
Думаю о море и странствии,
которого еще может и не быть.
Март месяц.

Люблю тебяИ не умею это высказать.
Беспрестанно говорю о чем-либо другом, чтоб никто не узнал,
Что есть простые слова, которые до сих пор робею вымолвить.
Ведь эти слова говорим лишь раз в жизни.
Если бы я хоть сумел нарисовать
Ангела, летящего с сигаретой в зубах -
Чтобы ты засмеялась.
Если бы я хоть сумел написать тебе.
Но и это не получается.

Чувствую тебя - проходишь мной, как старым пятиэтажным домом,
Погладишь захватанные перила, взглянешь на забытую чужую розу,
Со страхом минуешь пепельницу, полную влажных окурков.
Движеньем одним останавливаешь воду, которая уж столько лет надоедливо капает.
Наконец, запыхавшись, поднимаешься на последний этаж,
Открываешь легким толчком двери забытых комнат -
Я и сам уже думал, что там ничего нет.

Идет за тобой солнце,
Тревожный и резкий сквозняк
И невероятный
Запах хвои.

Ты словно край, где я еще не был,
Где серны доверчиво подходят к охотнику.
Ты будто город, который мне незнаком,
Где на шпилях башен рубиновые звезды.
Здесь все стоит надежно и прочно.
Москва.

Ты как город, куда я приехал вечерним поездом,
Выхожу из вагона, и поезд отходит,
Отъезжает навечно, а мне все равно.
Ведь из этого города не уеду и мертвым.
Это мой родной город, хоть не знаю его
И стесняюсь спросить, где же здесь площадь,
Иду наобум, по лужам и грязи, и плачу от счастья.
Потому что я все здесь узнаю.
Потому что я здесь.

Добрый вечер, моя милая.
Вот моя рука.
В этом чемодане несу две тощих мысли,
Здесь мое сумасбродное сердце.
А этот испачканный радужный веер -
Это все мои заблуждения.
У меня в карманах много нехороших рисунков.
И еще сегодня ночью попробую начать свою грязную игру,
В которой все карты помечены.
Тогда мне не верь.
Но
Вот моя рука,
Вот мое сумасбродное сердце.
А больше у меня ничего нет.

Прости моим глазам, прости моим рукам.
Уж очень давно
Не раздевал я женщину. В толпе людей, на грустном перроне вокзала
Вижу тебя обнаженной.

Но не пришел я просить.
И не манит меня бредовое царство постели.
Знаю, какие бывают подвязки у женщин, не для того я пришел.
Не нуждаюсь, чтоб ты в моем доме
Закрывала кран, из которого капает.
Ведь это можно
Выдержать.
Я могу спокойно умереть и один.
И в смысле жизни буду даже с тобой иногда сомневаться.

Мне не нужно основывать род, не нужно
Менять белье на постели, не нужно -
Что, собственно, нужно?
Если мне нужна ты, куплю тебя.
Но ведь тебя нельзя купить.
Ты приходишь
Сама,
И в моей комнате хлопают окна.
Никто не спрашивает, нужно и мудро ли это.
Несколько капель ползет по стеклу,
Солнце их высушит,
Воздух будет насыщен паром.
Капли словно бы знают, что не все течет вниз,
Не все превращается в лужи.
Куда же ведет этот дальний путь?
А на дворе
Март месяц.

На сентиментальных проспектах
Праги демонстрируется фантастическое телезрелище,
В золоте барокко несколько почти порнографических снимков Лоллобриджиды,
Вот мой приятель, убитый в ночи
Пятого мая сорок пятого года.
Из самых глубин его ран
Вдруг вырывается рой ракет, облетающих месяц.
Но без тебя бежит тот фильм, без тебя мерцают звезды,
Жалко, что тебя здесь нет.

Из ворот смиховской Татровки
Вывозят вагон - он для экспорта, на стенах турецкие надписи.
В кафе за Влтавой саксофонист облизал мундштук, начиная свою работу,
Две проститутки еще отдыхают, на берегу кто-то красит лодку.

Я думаю о тебе.
Можно сойти с ума, без конца плывет предо мной твоя тень,
Стоит и ждет, опершись о стену, пока я это пишу,
Без конца предо мной плывет твой образ,
Нарисованный в воздухе,
Узкое бледное лицо, нервный рот и черные ресницы.
И нельзя его ни взять в руки, ни уничтожить.

Надеюсь, я не причиняю тебе слишком много горя.
В этом мире мы все слишком нервны,
И слишком много вещей нас заботит.
Вот мы идем по Арбату,
А на другой половине планеты безумный летчик, быть может, бросает бомбу,
Черная конфетка молча падает,
И я за это в ответе,
И я за это все отвечаю.
Идем рядом по Арбату, я жму твою руку так легко,
Чтобы тебе хоть здесь не было больно.

Вдруг полночь,
Нет Арбата, сижу один у своей лампы,
радио передает Прокофьева,
Прощанье Ромео и Джульетты,

Сколько
стоит свет, будут прощаться влюбленные,
Удивительная смесь пафоса и банальности.
Во всех туннелях метро сейчас пусто, играет там рояль,
Будто капают слезы на черные стеклянные плиты.
Рояль стоит прямо на рельсах, и нагая
Стройная женщина танцует под дождем, вдруг исчезает,
И опять лишь капают слезы на черные стеклянные плиты.

Что, если тебя уж никогда не увижу?
Ведь нет ничего твердого на этой земле.
Опять я заметил на острие ножа
Свой старый дом "У трех мух".

А ты этого не понимаешь
И до смерти будешь по мне бродить, как по темному дому,
Разыскивая по коридорам, что этот тут пахнет,
И в какой проклятой комнате уж опять дымит печка.

Семь раз тебе изменю,
Скажу тебе все, но не опущу перед тобой очи,
Как неопытный любовник снова иду во тьме и по дыханию ищу тебя,
Не знаю, что будет дальше, у каждой женщины есть место, куда она хочет быть целована,
Иногда проходят недели, прежде чем это место найдем,
У каждой женщины есть ночи, когда она не хочет ласки и ноги держит упрямо крестом,
Не хотел бы сделать что-либо, о чем
Будешь вспоминать с неприязнью.

В окно светит неон,
Слышу шум моря и боюсь потерять рассудок,
Стройная женщина стоит под дождем, нагая, как свеча,
Кажется мне, что это впервые и что это в последний раз.
Это неправда,
Но сейчас этому верю.

Уж никогда мы не пойдем по зеленому лугу,
Не будем рвать цветы, не будем счастливы
От таких простых вещей, как
Ветер, вербовый прут и розовые соски грудей,
Никогда, никогда, ведь в воздухе стронций,
А мы европейцы середины века.
Мы многого не понимаем, но постигаем, к несчастью,
Что это - горе любви и горе от ума.
Уж никогда не пойдем по зеленому лугу,
Не засветят нам звезды, чистые, как кружева на одеждах священника,
Во многие места "Вход воспрещен", и мы лезем через забор
Или с тоской, сильнейшей, чем жизнь, стоим и смотрим,
Иногда процарапаем себе мозг каким-нибудь спиртом,
И на минуту все приходит в порядок,
Но, в сущности, ничего не меняется,
Потому что уж никогда не пойдем по зеленому лугу
И никогда от слова любовь неотделим слова аборт и измена.
Люблю тебя с этим ранцем несчастья,
Люблю тебя всем своим существом,
Люблю тебя, ты моя первая любовь, и я этому верю.

Капли дождя ползут по стеклу, и мы тоже балансируем
Между лужей и солнцем,
Пытаясь найти равновесие, которого не существует.
Не стыжусь за свою жизнь, но многое могло быть иначе,
Было бы мне сегодня легче,
Думаю о тебе.

Думаю о тебе. В квартире напротив
Мать
убаюкивает ребенка,
Где-то вблизи шумит океан.
Тяжело остаться наедине с любовью. Но
Люблю тебя, люблю весь мир и его тернии,
Не все падает в лужу, как лист,
Людские руки коротки и кривы,
Но человек ведь больше подобен
Своим мечтам, и все, к чему он стремится
-
Бесконечно и вечно, как движение звезд.
Лишь несколько капель ползет по стеклу, но вблизи шумит океан.
Но вблизи шумит
океан.