Наивные. Глава 3 - Основной инстинкт

ОСНОВНОЙ ИНСТИНКТ. (глава 3)   

Остались в ночи три похожих картины:
«Медленно в гору и лунный пейзаж».
Теперь полустанок, чаёк под малину
И быстро под гору, сменив экипаж (1).

В.Ф. Николайчук   

Дороги если ведут не в Рим, то в пансион. Ричард Пакинс – запутавшийся делец. Кризис и с чем его едят. Паховая грыжа. Из жизни гаванской гопоты. Забастовка красоток нью-йоркского «Мюзик-холла», оказавшаяся опасной для Габриэлей. Одна пикантная особенность характера новой нации. Основной инстинкт.



Долго ль, коротко Бродвеем,
Но свернув на боковой,
Подошли герои наши
К дому с дверью голубой;

Постучались, – их впустили,
В залу длинную ввели,
А к джентльмену, что в качалке,
Гости сами подошли.

Сам внушительных размеров
Он плевался как верблюд,
Целясь в урны непременно
Понаставленные тут;

То налево, то направо
Открывал он свой огонь,
Всем своим серьёзным видом
Говоря: меня не тронь!

Но полковник был, как дома,
Рядом встал и залепил
Свою лепту урне правой;
Джентльмен нехотя спросил:

– Ну, полковник?..
– Вот из Англии джентльмен;
Поселиться здесь желает,
Всё узнав по части цен.

Ричард Пакинс встрепенулся, –
Так хозяина зовут, –
И к Челзвиту повернулся:
– Рад вас видеть, всё sehr gut?

– Да, спасибо, всё в порядке.
– Что вы, сэр, – не может быть!
Вам, не видевшему солнца,
Не к чему так говорить.

И зачем бы было ехать
К нам за тридевять земель? –
Мартин даже рассмеялся:
«Быстро садят здесь на мель!»

Ричард Пакинс пенсильванец;
Череп крепкий, лоб большой,
В силу этих обстоятельств
Он гордился сам собой.

Вид имел осоловелый,
Как наевшийся питон,
И, как слон, при развороте
Забирал пространства он.

Применив на деле мудрость,
Знал: в торговле не зевай;
Выставляя свой товар,
Выставляй и выставляй;

Потому был прожектёром
И в коммерческих делах
Мог мошенничать без меры
На свой риск и чей-то крах.

Облегчив карманы людям,
Потешался он потом
И, наверное, отсюда
Слыл умелым торгашом.

Ко всему большой политик.
Знал единственный девиз:
Если начал восхожденье,
Лезь наверх, а падай вниз!

Лишь тогда придут награды,
Слава, деньги и почёт,
Скажет всякий восхищённо:
Этот парень патриот!

Но познал и наш деляга –
Очень просто! – укорот:
Пакинс, влипнувший с аферой,
Был без дела целый год,

Не считая сдачи комнат;
Что не медлил подтвердить,
Посоветовав Челзвиту
С миссис Пакинс говорить

Относительно оплаты.
И поскольку всё решил:
– А, не выпить ли нам горькой? –
У себя он сам спросил, –

Есть ещё одна идея:
После бара – в «Варьете»!
Там под музыку бабетты
Отжигают в декольте:

Рюшки, сборки и кальсоны –
По-французски панталоны –
Гарантируют мгновенно
Половое возбужденье:

Угорает весь партер!
Лезут в окна, щели, дверь…
Не волнуйтесь, у меня
Там есть верные друзья:

Женский врач, антрепренёр,
И усатый контролёр,               
Три девицы «запасные»,
Зато часто подпитые… –

Всем понравились девицы
И пока к ним шли пешком               
Ноги сами завернули
В бар ближайший за углом.

В баре, выпив по рюмашке,
Повели обзор домашний:
В процветающей стране
Нет да нет, – и в западне!

– Лично я в своих делах
Не застаивался так! –
Молвил Ричард и в сердцах
Кулаком об стойку – «Бах!»

– Из-за стачечного бума
Аппетит я потерял.
Сон мой рвётся как бумага, –
Драйвер в тон тому сказал.

– Это верно ненадолго? –
Мартин всунулся тотчас.
– Ну, конечно, ненадолго;
Мы справляемся на раз, –

Изменил свой тон редактор
На оптимистический,
Отработав ход обратный
Чисто механически:

– Мы гибки, – добавил он же.
– Мы отважны, – вставил Брик.
– Мы способны на такое!!!... –
Пакинс перешёл на крик.

Здесь отметить сразу надо,
Что и кризис и застой
Прописались здесь надёжно –
У дельцов есть ход такой.

– И на что же вы способны,
Что не вытяну и я? –
Челзвит, будучи под «мухой»,
Загорелся, не шутя,

Разобраться в их делах;
И, как пудель при бантах,
Оглядел победно стаю
Ничего о ней не зная:

– Загибаться в своих мыслях
Изворотливых мозгов,
Посылая всех подальше,
Мало кто сейчас готов

Из дряхлеющих народов,
Не изведавших свободы, –
Отчитался Драйвер сходу
И плеснул по кружкам рому.

Управляемость сих слов
Режет слух мне сразу, –
На судах меня так злила
Женщина – зараза (2),

Да ещё с пол-оборота
Заводила ложью, –
Я терпел, а сердце билось,
Обливаясь кровью.

Врала много и со злостью
В тяжбе по разделу, –
За азартность получала
Гонорар от дела.

С гонораром от кликуши (3),
Заказавшей свару,
Ходит гордо мостовыми
Женщина – зараза.

Есть пятно и на суде –
На судье-сударушке:
Потакала женской сделке
И сама куражилась:

В протоколы заседаний
Правду не вносила
И лежит в томах подвальных
Попранное имя.

По седым моим власам
Погуляли славно
Три непуганых вороны
Царства – государства,

Где закон не то, что дышло –
Даже не оглобля!
Той то можно хоть огреть
Этим – невозможно.

Вот насколько всё аморфно,
Эфемерно, несерьёзно.
Словно где-то на полянке
Собралися три дикарки:

Вылив все свои помои
Навалилися гуртом, –
Кто-то бил, похоже, бубном,
Кто-то – острым каблуком

А потом пошло такое! –
У них «козырь» был в кустах, –
Тоже женщина-хабалка,
Только с зонтиком в руках.

С той поры я сделал вывод –
Вывод геральдический:
Там, где флаг их «цеха» реет,
Стой, русак, стоически.

Стой, русак, за всех славян,
Стой, не вздумай сести –
Грыжа защемлённая
Может в зале треснуть (4):

Дело всё рассыплется,
Расползутся черви…
Ну, а ты?.. Да хрен с тобой!
Жил поборник чести…

Всё бы было ничего, –
«Бог хранит Отечество», –
Если б от его забот
Портились не женщины,

А, к примеру, огурцы
В банке с маринадом…
Уверяю, – в женской дури
Главная засада!

Если в мире слабоумных
Дарвинизм (5) везде,
Почему ж в судах системы
Предпочтение жене?
 
Отвечаю сам же – сразу,
Так как с темою знаком,
И знаком лет тридцать восемь,
Взятых жимом, – не рывком:

Если Ельцин-центр нам служит
Вектором развития, –
Разделять и властвовать
Надо по наитию!

Этим самым приведём
Всех мужчин к прострации,
А несчастных наших женщин
К полной деградации.

Вот недавно, – дикий случай
В ближнем магазине:
Зарычала, как на мужа
И… хоронят Зину!

Эх, ребята, был я глупым, –
Вроде вас, – когда-то:
Думал – много понимаю,
Оказалось – мало!

Что же скажут нам другие
На подначку Мартина?
Вы немало удивитесь
Духу этой гвардии:

Брик, сверкнув, на всех глазами
Заработал вдруг руками, –
Указал одной на грудь,
А другой, заложив крюк,

Ткнул в районе полушарий
И промолвил: – Это Гарри.
Полоротый хохотунчик,
Трус несчастный, но везунчик.

Под соском – от «Свиристеля»;
Кончил тут же я злодея.
От бандитского подполья
Гаванской гопоты (6)

Получал и я заточки
За свои «остроты»:
Кто кого колол острее,
Тот и выглядит живее…

До того как я закончил
Средний курс и колледж
По пятам за мной ходило
Погоняло «Кореш».

«Кореш» с пятой авеню
Жалит без промашки!
Был я мамою рождён
С кольтом и в рубашке. –

«Может, всё же заливает?.. –
Струсил даже Мартин,
Нет! Не зря ж в его глазах
Неземные мантры…»
               
Драйвер сразу помрачнел;
Добавлять же не хотел;
Пакинс странно усмехался,               
Сам то он не нарывался,

Но, как истый фарисей
В пятом поколении,
Сло́жил руки на груди
В истовом молении:

«Упокой, Господь, их души,
Всех живущих пожури,
Дай мне золота и денег,
Да не кинь в конце пути!..» –

И на роже на широкой
Под мясистым шнобелем
Две губищи дочитали
Всю молитву шёпотом:

– Все в заштопанных чулочках.
Забастовка в «Варьете, –
Прорычал усатый дядя,
Провожая в кутерьме

До сидений хоть в партере,
Но почти у самой двери:

– Впрочем, это ничего,
Лишь бы зреть их от и до;
Всё же лучше чем с балкона,
Где не видишь панталоны. –

Он ещё рычал чего-то,
Но кому была охота
Слушать что-то о доплате
И кассире на зарплате: 

Двадцать див – как на подбор!
Как таких то и набрали?
Соблазнительно в упор
Дружно ножками махали.

И действительно у всех
На филейной части, –
На чулочках тонкой пряжи, –
Дырки и затяжки.

Бедность женская всегда
Жалость вызывает
И ещё сильней у зала
Похоть разжигает:

Свист и топот несусветный,
От оркестра идёт пар,
Никому уже не слышно,
Что играет второй альт!

Барабан один грохочет –
Оглушает и хохочет,
И в последнем исступленье
Вырывает отступленье, –

Постепенно всё стихает:
Впереди стоит джентльмен,
Дивы, сдвинув скромно ножки,
Поправляют позумент:

– А теперь, когда вам столько
Было отдано любви.
Да, джентльмены, здесь вас любят
Всеми фибрами души!

Я прошу на поддержанье
Труппы в годы трудные
Выдать девушкам балета
На чулки ажурные… –

И вдруг дрогнувшим баском
Выпросил овации
У скукоженных сердец
Слёзной прокламацией:

– Не скупитесь, не жалейте,
Будьте их достойны;
Утеплите к холодам
Стимул благородный.

И мгновенно в зал легко
Женщины спорхнули,
Естеством своим прекрасным
Как всегда сверкнули;

Побежали по рядам, 
Сняв с головок шляпки…
Кто из вас бы им не дал
Сотни и десятки?..

Вот и Мартин отвалил
Ей за три билета,
Так ему в глаза смотрела
Женщина при этом!..

И в глазах её он видел
Слёзы и смятение,
И святую красоту –
Спутницу мгновения.

Челзвит шёл вполне влюблённый
И вздымалась его грудь, –
Гнал от сердца наважденье,
Да куда там! – Та же грусть,

Тот же взгляд пронзённой птицы,
То же милое лицо…
Впору было застрелиться,
И тоска брала его:

«Если б был я побогаче
И устроенным вполне
Я бы найденное чудо
Не вернул уже толпе.

А пока лети, родная,
Ветер рану заживит,
Если буду сам в порядке, –
Нанесу тебе визит».

И сейчас вам на «маце»
Выдам с колоколенки:
Год от года трава гуще,
Выше, – даже конника:

Ничего не знать о дивах
И не быть израненным
Даже думать не пытайтесь
После расставания.

Возвращались тихо, мирно,
Никуда не торопясь,
Вдруг ударил прямо в уши
Гонга медный перепляс.

Что случилось? – Почему же
Военкор Брик Джефферсон,
Мистер Пакинс и редактор
Припустили в пансион?

Вмиг взлетели по ступенькам,
И в распахнутую дверь
Ворвались, как те пираты…
Мартин в шоке: «Что теперь?

Боже мой, – подумал Мартин, –
В доме видимо пожар!
И набат всё громче, громче…
Но где пламя, дым и гарь?»

Пребывал пока Челзвит
В этом положение,
Пять джентльменов пробежали
В ужасе, волнении.

Потолкались на ступеньках,
Побарахтались в дверях, –
В дом ввалились уже кучей,
Не стоящей на ногах…

Мартин ринулся за ними –
И его обуял страх –
В дом влетел и в коридоре
С ног сбил негра впопыхах:

– Где же это происходит?
– В зале главном, за углом.
Драйвер вам оставил место
За обеденным столом.

– Место? – Мартин уточнил.
– Место, – эхом был ответ, –
И смеяться стали оба.
Первым Мартин, негр вослед:

– Да приятней человека
Здесь ещё я не встречал! –
Челзвит, вдоволь насмеявшись,
Негру доброму сказал.


ПРИЛОЖЕНИЯ В.Ф. НИКОЛАЙЧУКА.

1)  Остались в ночи три похожих картины:
    «Медленно в гору и лунный пейзаж».
    Теперь полустанок, чаёк под малину
    И быстро под гору, сменив экипаж.
Введение и две первых главы поэмы «Наивные» написаны трёхсложным стихотворным размером. С третьей главы, в основном, применяется более быстрый стихотворные размер – двухсложный.

2)  Управляемость сих слов
    Режет слух мне сразу, –
    На судах меня так злила
    Женщина – зараза,
Имеется в виду неточное смысловое соответствие слов друг другу в предложениях, как при устной речи, так и при письме.
3)  Кликушество, нервное заболевание преимущественно у женщин, выражающееся в припадках, сопровождаемых резкими криками и взвизгиваниями.

4)  Стой, русак, за всех славян,
    Стой, не вздумай сести –
    Грыжа защемлённая
    Может в зале треснуть.
Случай, действительно, имевший место в жизни. Одному ответчику – мужчине (дело о разделе имущества бывших супругов) было отказано судом в удовлетворении ходатайства: «Ходатайство об отложении судебного разбирательства в связи с плохим состоянием здоровья ответчика». Мужчина, не имея здоровья целый день стоять на ногах в судебном зале, ушёл из суда. Суд прошёл без ответчика. В его отсутствие вторая сторона судебного разбирательства внесла существенные изменения в список разделяемого имущества, и «тяжба» завершилась большими материальными потерями для мужчины. Заключение хирурга, делавшего операцию, подтвердило, что у прооперированного пациента была защемлённая паховая грыжа.
5)  Дарвинизм, учение о происхождении видов животных и растительных организмов путём естественного отбора и эволюции живой природы.
6)  Гопота, уличные хулиганы, грабители.