Сон черепахи

Пальцы сложив в щепоть (не для молитвы),
сжимаю в кармане плоть ключа.
В гранёном стакане свеча,
агонизируя, истекает парафиновыми слезами.
Тремя хрустальными головами на всё безучастно
взирает незажжённая люстра.
В комнате было бы пусто,
не будь в ней меня и у стены шкафа.
Шкафье лицо –
вытянутое кольцо потускневшего зеркала-лужи.

Изображение бывает и хуже.
К примеру, на снимках бродячего фотографа, индуса,
в детстве ослепшего то ли от укуса гнуса,
то ли от жала змеи. 
Помню со школьной скамьи –
поймы Ганга, Евфрата, Янцзы
гнусом всегда были густо заселены.

Есть там, конечно, и змеи…
Гибкие как портупеи,
они свёрнуты в тугие кольца.
Палящие лучи солнца выводят на их спинах узоры.
К полудню,
змеиные разговоры стихают
и порочные их души, млея,
погружаются в липкий сироп нирваны,
словно резиновый шланг на дно порыжевшей ванны.

Прямиком из саванны,
в рваном саване облаков,
пряный и пьяный ветер.
С петель срывает оконные рамы,
топчет железные крыши.
Его стенания запредельны
и вне понимания внутренних стен.

В плену тишины наблюдать тлен свечи в стакане -
равно ожиданию прихода конца света.
Пока новость эта ещё на подходе и не стала темой дня,
делаю два оборота ключа.

В таинстве открывания запоров
заложен, бесспорный, признак
присутствия во Вселенной Всеобъемлющего Начала -
зажатый в пальцах кусок металла,
проникнув в холодное нутро,
оживляет механизм,
создаёт перспективу,
рождает движение.
Это – явление, и оно чудесным образом сказывается
на состоянии двери:
внутри высохшей доски,
червем декорированной под голландский сыр –
до дыр,
в глубине источённой материи,
как в мистерии - в тризне,
метастазами жизни обглоданы рёбра клеток,
и, вот уже, гроздями веток
наливаются, беременеют сучки.

В проёме двери ослепительно яркий день. 
Я на пороге...
Тень лёжит на полу и держит меня за ботинки –
мол, не уходи.
Я к ней слишком привык, чтобы её замечать.
Куда интересней мне изучать печать
солнца на опущенных веках,
вдыхать, выдыхать, вслушиваться, ощущать...
И, вдруг, прыгнуть в песок.
И, уже, не чувствуя под собою ног, во всю,
лапами загребать в зелёную гладь моря.
И такое ли горе позабыть, что где-то есть шкаф,
пиджаки, носовые платки, брюки, башмаки,
подтяжки и, до хруста, накрахмаленные рубашки?


***