мама, кажется, я умираю

мама, кажется, я умираю, у меня поднимается температура, я вся горю и трясусь от холода изнутри. ты говорила, что можно дерьмом быть и слабой, но иногда - и перед тобой не стыдно.

перед тобой совершенно не стыдно быть.

ныть и выть. я готова порваться как тонкая нить, когда пишет мне саша - тот, который на десять лет меня старше: «я хочу тебя».

он бородатый и страшный, я выбрала его потому когда-то, что он был похож на серёжу, только в два раза младше и с крайне мерзкой рожей.

как мне сказать, что отношения наши закончились там же, где начались, что, пожалуйста, отцепись, я любила тебя тогда, когда мне было двенадцать
а ты был красивый (нет)
двад-цати-двух-летний,
но мой ответ бывшему суррогату серёжи:
«я тебя тоже».

смалодушничала, детка.
ничего, когда-нибудь да получится.
мама, что делать?

я шиплю словно бомбочка в своей ванне, когда новый (или прекрасно забытый старый) господин Н. прижимает меня к дивану, его имя было настолько важным в моём недалёком детстве, что неловко произносить,
а я нашла единственное средство
как заставить его меня принять, понять и простить.

я его маме снова мешаю спать, она выставляет меня на мороз - это не снова, это опять и это всерьёз - начинает кричать: «иди к своему /вставь имя/», я ничего не вижу из-за потока слёз, эта ночь не белая, а почти чёрная или синяя, но я не гордая
я послушная:
мне сказали - и я иду.

в полубреду. ещё не определилась с веткой и направлением. красная как мои щёки? синяя как твоё солнечное сплетение? зелёная как... я?

и настрочили мне чмоки-чпоки очередные поэты (или может быть мужики), я иду и хочу просто коснуться твоей руки. тебя - трое. большое разнообразие...

есть и четвёртый, но, как водится, он больной. постой! то есть, напротив, совсем здоровый
двад-цати-двух-летний
обитатель ковров.
но не клоп - а по размерам вовсе наоборот.

у одного из тебя есть громадный фотоаппарат, и ты меня видеть только тогда и рад, когда тебе очень плохо.
фоткай меня, фоткай.
у другого стихи и безумно много тепла, не для меня - уже
я хочу всю жизнь отвечать на вопрос «ну, как твои дела?»
не судьба.
у тебя ведь таких как я - чуть больше трёхсот
и мы твой милый домашний скот.
как стать в таких условиях
самой
важной и лучшей?

и наконец ты последний - кстати, сем-над-цати-летний, я привязалась к тебе - безусловно, ты был оснОвной моей основой, хватит слов.
их и так было много - в сочинениях.

а ты не любишь просто болтать, ты любишь чужую мать - мы так похожи!
мороз по коже. и хоть сейчас сюда пририфмуй серёжу, но будет не в тему.

уроды! пишется - через «ё».

правильно - будет не в тему, будет в соседа

по парте. хотя я бы хотела скорее в того, кто сходит со мной «эрарту»
он, кстати, будет красивый
но скорее
двад-цати-двух-летний.

кстати, о нём! мама, слушай, совсем забыла (или очень хотела забыть), что когда он меня обнимает
так
сильно-сильно
я не могу ни дышать
ни даже - ты представляешь! - ныть.

он мне больше не пишет.
я очень хотела быть хотя бы одной из его малышек, но...
мама, что мне с ним делать?
с таким красивым.
с таким двад-цати-двух-летним.

и что вообще мне делать, где оно - это крепкое, сильное - только моё плечо,
если на озерках я покрываюсь инеем,
а на ленинском мне мучительно горячо?

я перекати-поле на политехнической, замёрзла и разбила голову об твой лёд,
мама, забери, пожалуйста, меня, я хочу себе новый год,
я обещаю быть самой хорошей, быть как-нибудь без серёжи, никогда не пробовать
даже легчайших
наркотиков.

мама, я просто хочу пить с тобой чай в купчино и гладить
нашего
котика.