Примечания к предпоследней главе

Мысль  о  самоубийстве  возникает  чаще,  чем  фантазии
на  тему  Брижит  Бордо,  образца  пятьдесят  второго  года. 
Длительное  проживание  в  Северной  Азии
не  способствует  умиротворению.  И  унылая  ода

записывается  как  программа  реабилитации,  после
отливки  тотального  краха  в  гипсе  финала
жизни,  что  оказалась  прожитой  возле,  но  не  во  зле,
списка  книг,  армейских  ботинок,  присохшего  кала.

Захочешь  пюре,  необходимы  сливки  и  колотушка,
она  хранилась  в  верхнем  ящике,  лет  двенадцать.
Говорят,  семиотика  -  не  тяжёлая  девка-простушка,
любит  выпить,  а  после  самозабвенно  отдаться.

Утешение  философией  давно  не  срабатывает.
Ничего  не  срабатывает  в  обесцененном  теле.
Из  наслаждений  жизни  жратва  слабо  радует,
с  хоралом  стока  воды  по  карнизу  в  апреле.

Бумеранги  не  в  моде,  нервы  рвут  беспилотники  -
веселей,  выше,  ярче  -  как  в  пророческой  песне.
Исчезают  таджики:  продавцы,  парикмахеры,  плотники
выдыхая  воздух  бетонных  предместий.

Не  показывай  настенному  зеркалу  наготу,
отражением  скачут  унылые  всадники,
лучше  заяц  в  три  четверти,  отводящий  беду,
чёрно-белые  недоступные  нимфы  и  виноградники. 

Не  гневи  и  приемли,  бытие  -  вариантов  не  много: 
-  охота  на  муравьёв  в  лабиринте  посуды.
Рок,  судьба,  фатум  больше  любого  бога,
языка  Цицерона  с  булавкой  и  какой-то  цикуты,

что  должна  раствориться  в  петербургской  крови,
от  долгой  ходьбы  и  приблизить  кончину.
Тут  и  конец  мифу  о  вечной  любви,
марафонскому  бегу,  и  тому  что  венчает  мужчину.

Мысли  о  смерти  сидят  на  диване  с  утра
видением  частокола  крестов,  где-то  на  Южном.
Невозможностью  сброса  пятки,  постановки  бедра.
Неспособность  ноги  описать  окружность.




28 марта  2024