Воспоминания - Стихи разных лет - 28

___________________

Лев Гунин

ВОСПОМИНАНИЯ

цикл стихов

 1980-1981
______________


В это собрание вошли избранные стихотворения разных лет. Если географическая ссылка отсутствует, то (это касается стихов 1970-1991), в таком случае, стихотворение было, вероятно, написано в Бобруйске (Беларусь). Разножанровость, характерная для автора, и очень разные (по тематике, по образности, по типу) стихи в одном цикле или сборнике: это - широкий охват явлений, "вариантность личности", артистическая "смена" персонажей "первого лица".
___________________
© Лев Гунин: автор стихов; дизайн обложки; вёрстка; и др.
© Виталий Гунин, Вечный Путь. Картон, масло, тушь.
______________________

Этот во многом замечательный цикл не перестаёт удивлять и при втором, и при третьем прочтении. Стихотворение, открывающее цикл, сгруппировано вокруг стержневого сюжета, но фактически не имеет нарратива. И всё-таки он есть, вынесенный как бы за рамки текста. Больше всего он похож на пересказ сновидения. Машина времени снов может переносить нас куда угодно, хоть в Мезозой, хоть в эпоху Древнего Рима. Но подсмотреть чужую жизнь, узреть невероятно далёкое прошлое - ещё не всё. Надо обладать неким дешифрующим устройством в сознании, чтобы донести до других увиденное и услышанное. Это подтверждает и следующий текст - "MEDIAS RES": словно вложенный прямо в мозг, звучит монолог человека той эпохи - без единой фальшивой ноты, будто записанный на диктофон более двух тысяч лет тому назад.
Весь цикл, состоящий из анонимных воспоминаний жителей далёких эпох, доносит трудно уловимый мистический призвук, который определяется как отличные от мира действительности закономерности мышления и восприятия в царстве Морфея. Поэтому уместно предположение, что именно этот цикл может служить ключом ко всему творчеству его автора, многие стихи которого - больше, чем просто стихи. Мы знаем о чём-то подобном из сочинений Карлоса Кастанеды, метод которого - с одной стороны - противоположен приёмам автора "Воспоминаний". В книгах Кастанеды доминирует осознанная и базирующаяся на знаниях система, с помощью которой автор пытается изложить свои впечатления и свой опыт в виде описания некого учения, тогда как визионерский дар Гунина активирует спонтанные откровения, едва контролируемые и не сцементированные выработанной системой. С другой стороны, оба феномена имеют непосредственное отношение к тайне снов и требуют от читателя сделать свой выбор: верить или не верить. Интересно и другое: такой пережиток сознания как антропоморфизм, от которого всё время пытается дистанцироваться Кастанеда, и который автор "Воспоминаний" не может обойти как поэт, более успешно преодолевается именно последним (вот где парадокс!), резонируя с дзен-буддистской сутрой (всем вещам присуще свойство пустоты). Антропоморфические образы, при всей их впечатляющей "человеческой" сущности (стихотворение "Торжество Вакха", третье по счёту), имеют мало общего с Человеком, и в этом скрытое - будоражащее (пугающее) - свойство.
"Воспоминание египетского мальчика" пронизано не схожей ни с чем, особой завораживающей лирикой, несвойственной предыдущим стихам. Это новый сон, открывающий окно на ещё одну планету, который внезапно прерывается вторжением из другого сна ("Это время как тело из спекшейся глины. / В домах из суглинка у изваяний из камня") - и дальнейшее уже звучит в несколько ином ключе, как ни пытается автор сохранить ту же стилистику и пластику. Эта двойственность нисколько не умаляет воздействия, наоборот, придаёт мистическую окраску.
"Пасхальное воспоминание" - ещё одна, совершенно иная, культурная субстанция, ещё одна планета: как у Антуана де Сент-Экзюпери ("Маленький принц"). Изумительно чистый родник возвышенно-романтического состояния души другого мальчика из другой вселенной затенён специфическим приглушённым колоритом, как на картинах старых голландских мастеров. Но это прекрасное стихотворение подтверждает догадку о спонтанной природе получаемых автором "свыше" видений: по всем признакам, оно должно было называться "Ханукальным воспоминанием", и было переименовано, очевидно, в связи с вампирской сущностью ханукальной доктрины. Разумеется, чистое дитя не могло понимать таких тонкостей, и можно было оставить прежнюю версию.
 Хотя вторая часть цикла составлена из первоначально не вошедших в него стихотворений, все они по-своему удивительны и неповторимы. В любом из них можно найти элементы новаторства, заслуживающего внимания.
И, как последний удар колокола, звучат заключительные строки цикла ("Хоральное воспоминание" - планета христианской медитативной погружённости):

жизнь - испытанье духа твоего
смерть - испытанье тела твоего
небытие - всей Вечности прощенье

  - Кирилл Стрижак. О-а. 2002.

_____________________________



СОДЕРЖАНИЕ:
I.
1. ВОСПОМИНАНИЕ РИМСКОГО РАБА.
2. MEDIAS RES.
3. ТОРЖЕСТВО ВАКХА.
4. ВОСПОМИНАНИЕ ЕГИПЕТСКОГО МАЛЬЧИКА.
5. ПАСХАЛЬНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ.
II.
1. ВОСПОМИНАНИЕ О МУЗЫКЕ.
2. ВОСПОМИНАНИЕ О ВОСПОМИНАНИИ.
3. ВОСПОМИНАНИЕ О НЕСБЫВШЕМСЯ.
4. ВОСПОМИНАНИЕ О РОМАНТИЗМЕ.
5. ВОСПОМИНАНИЯ МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА.
6. ВОСПОМИНАНИЕ РЕБЁНКА.
7. ВОСПОМИНАНИЕ О СМЕРТИ.
8. ХОРАЛЬНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ.







ВОСПОМИНАНИЯ



стихи 1980-1981 года



_________________________


Из цикла стихов

ВОСПОМИНАНИЯ


Моему брату, Виталию Гунину



ВОСПОМИНАНИЕ РИМСКОГО РАБА
1     В паланкине мы несли тебя.
       Портик был за рощей, в двух шагах.
       Опадала жёлтая листва.
       Солнце опускалось. Падал мрак.
       И казалась розовой трава.
5     Тень от ног, от моего плеча
       Становилась к вечеру длинней.
       Тяжесть жерди телом ощущал
       Я. Но знал: тебе больней
       В этом ящике, под балдахином; там.
10   Знали мы: ты умираешь в нём.
       Солнце опускалось с высоты.
       "Тело твоё тучное несём, -   
       Думал я, - но ты - уже не ты".
       И холодный вещий смысл был в том.
15   Мы взошли по каменной тропе.
       Опустевший мостик перешли.
       И казалось нам (твой паланкин скрипел):
       Н е   т е б я   у ж е   т о г д а   несли,
       И какой-то голос в роще пел...
20   Тул сказал, что мы почти дошли.
       Я не чуял сердцем, как всегда,
       Стук биенья сердца твоего.
       Солнце было за спиной, когда
       Вырос дом в скупых лучах его.
25   Кто-то выбежал и встал между колонн,
       Поражённый взглядами рабов,
       Только я услышал слабый стон,
       Что исторг твой рот, как пантеон,
       Что звучал в той тишине, как зов.
30   Солнце вновь блеснуло в этот миг.
       Красным сделав рощу и всех нас.
       Знал я: этим стоном был твой крик.
       Образ твой в последний раз возник,
       И затем, как солнца луч, угас.
        Октябрь, 1981.

 

                IN MEDIAS RES

Жирный хитрец, интриган и развратник, ворюга,
Тело твоё недостойно седалища Вакха.
В гнусных злодействах и замыслах подлых погряз ты,
Словно Валерия в липких объятьях порока,
Втёрся в доверие улицы твёрдым как limes,
Всё загребуще в свой личный эрарий сметая,
Будто бы фишки занятной игры африканской.
 
Ты - раб раба, ты ничтожен, викарий презренный,
Твой ординарий - святоша и трус, он, продажный,
Выпустил змия - тебя - из потёмок на волю,
Жало твоё омерзительно сделав разящим.
Как понтифик восседаешь ты словно на троне
В портиках, форумах, в ларов молельнях квартальных
С высокомерием всадника и с мошной публикана.
 
Там, где discordia, всюду видны твои руки
Жиром и салом покрытые вечных застолий.
Сальные губы твои и глаза, как две плошки,
Как на монете, на жизни отбиты plebs urbana.
Хуже, чем мытарь, ты ager publicus
Даже захапал, и спишь, сжав в кулак под подушкой
Ключик от сердца толпы, жадный гений.
 
В двух кварталах тайно ты дёргаешь струны
Жизни общественной, ты стоишь в изголовье
Ночью задушенных или отравленных граждан,
Собственность их прибирая к рукам постепенно.
Топают гадко толпой за тобою повсюду,
Словно за принцепсом, незаконные преторианцы,
И почести воздают тебе как если бы ты был сенатор.
 
Тайно в пещере своей, воняющей телом немытым,
Ты опускаешь тончайших бретелек с плечей совершенных
Две невесомости - грудь обнажая, что ярче груди Афродиты, -
Любимой моей, и невидимо катятся слёзы
В дёгте ночей, под покровом темнеющей кровли,
Грустно лаская своим прикасаньем щёк осиротелых застылость.
   Апрель, 1981.



      ТОРЖЕСТВО ВАКХА

Вакханкой тучной и запойной
Танцует Время на стекле.
И Горло дышит жаждой знойной,
Подхваченной навеселе.
 
Тела нагие, потом жарким
Увлажнены, танцуют вкруг,
Беснующейся цесаркой
Бросаясь в пламени испуг.
 
И льют вино из амфор медных
В рот булькающей струей,
Услышав тяжесть струй победных,
Увидев знак над головой.
 
Копченым окороком бабы,
Вливая в рот горшки вина,
Хватают воздух ртом, как жабы,
Впивают влагу допьяна.
 
И, разрывая ягодицы
Огнём, сжигающим тела,
Вино, что выпито, сочится
Сквозь поры кожи и стола.
 
И, опьянев от рек змеистых,
Те, кто сильней, дрожа, встают,
И, голых, красные, плечисты,
Мужчины женщин волокут.
 
И все идут туда, где небо
Уже сливается с землей,
И где, в огне кровавом Феба,
Вакх в полной силе молодой.
 
И он трубит в рога Сирены
И мочит голову вином,
И застывают все, как пены
Сплошной магический излом.
    Ноябрь, 1981.



ВОСПОМИНАНИЯ ЕГИПЕТСКОГО МАЛЬЧИКА

Осирис загадочный лунной дорожкой водной
Пятнится бликами Нила и дышит в затылок быкам.
Тридцать пять дней, как стало холодно не по сезону.
В Долине Мёртвых дольше стоит Луна.
Камни круглые Башни вторично стоят под наклоном.
 
Тень шагов по полям приминает ростки неживые.
По пятам еле слышно крадется Нефтис, за нею Изис.
Атор покинула всех, ничейное небо нам ними
Слезами длинными плачет над братом богини,
Сворачиваясь, как папирус.
 
Иероглифы-крокодилы раз-зевают голодные пасти.
Их значенья богами ниспосланы. Время над ними не властно.
И свисают с небес в промежутке дождя будто сливы
Грозди новых богов, что колдуют и Нила разливы,
И дождливый сезон, и поля, обожжённые ливнем.
 
Между Аписа прежнего смертью и нового жизнью застыло
Это время как тело из спекшейся глины.
В домах из суглинка у изваяний из камня
Мужчины сидят, согреваясь напитком трёхтравным.
Словно змейки кровавые - жар очагов греет спины.
 
Только в храмовых рощах по-прежнему яркая зелень
Даже ночью встречает прохладой Хем Нетжер и Шемсу.
Над озерами Ивы склоненные немы
Молчаливостью тайны, и их окружает повсюду
Многоликость акаций и многоцветье камелий.
 
У бассейна склонясь в озабоченной позе, отец мой
Влагу пальцами задумчиво перебирает.
Перед ним изваяньями в ряд обнажённые слуги
Напряжённо застыли, ожидая его приказаний.
И в воде отражается пастью факелов полыханье.
 
И за стенами Дома играют назойливо-громко
Насекомые песни свои, и стоит над травой в промежутках
Тишина - словно кровь незнакомого бога родного, -
Туповато-отрывисто и осязательно-жутко.
    Ноябрь, 1981.



ПАСХАЛЬНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ

Свеча за свечой - день за днём.
Жизнь пылает маслом-огнём.
И подливает из высших миров
Ха-Шем огонь своих вечных слов.
Шестое столетье разрушен Храм.
Места нет в этом времени нам.
Но поглощает душа и свет,
И расстоянья, которых нет.
Всё остальное поглотит мгла
Вечности без добра или зла.
Мигает жизнь, как свечи накал.
Жалость к себе как Четвертый Бокал.
Снаружи, как тфилым, лежит гора.
В саванах люди. В шкафу Тора.
В окнах - вечер. И в небе - свет.
Талит поверх ещё не одет.
Халель этот мир напевает собой.
Водит Он моею рукой.
И от Него эта сладость-тоска
Перетекает из мыслей во мрак.
    Ноябрь, 1981.

=======================



II

СТИХИ ПОДГОТОВИТЕЛЬНОГО ЭТАПА
(Июнь 1980),
НЕ ВОШЕДШИЕ В ЦИКЛ ПРИ РЕДАКЦИИ
Ноября 1981-го года

ВОСПОМИНАНИЕ О МУЗЫКЕ
 
О! лютневые звуки золотые!
По струнам пальцы-призраки скользят.
Как я люблю его власы седые,
Как я ловлю глубокий, грустный взгляд!

Осанка благородная пророка.
Горда и родовита его стать.
О! горе мне! За что ты, о! за что ты,
Меня, о, Боже, хочешь покарать.

Зачем кумира моего земного
Смертельно ранил мальчик-Купидон,
Зачем не там, а вот под этим кровом
Стрелою острой был он поражён?

Божественная, томная куранта!
Аккорды льются, как на землю кровь.
Во всём, во всём природа виновата,
Во всём повинна ведьма ведьм - любовь.

Как будто мало жён он видел глазом,
Как будто мало девушек в Пьежи:
Он на мою возлюбленную сразу,
Без колебаний, глаз свой положил.

Здесь, на границе, где сошлись на встрече,
Для слов о дружбе, Немец и Француз,
Сражён я наповал без всякой сечи,
И слово мира не идет из уст.

Последний звук растаял в зале длинной,
Последние лоскутья волшебства....
Так подскажи же, Господи, как быть мне,
Мне ниспослав поступки и слова!

Всё музыка, она во всём повинна,
Она лелеет и дурманит ум,
И зябко мне в холодной зале длинной,
И тошно мне застолья слышать шум.
---------------------------------------------------


ВОСПОМИНАНИЕ О ВОСПОМИНАНИИ

Сердце чувствует - это случилось.
Два электрода.
                Не было - было.
В синей мгле скачет розовый всадник.
Розу протянет стриженый мальчик. 

Записка в руке сквозь решетку двери.
Драпировка на теле монаха. Терем.
Рука на картине. Эль Греко.
Брови. Глаза. Подбородок. Арт-Деко.

Льется свинец в горло грешникам. Босх.
С картины погасшей капает воск.
Удаляются слабо шаги одиноко.
Вьется бедность веревкой. На шее высокой.

Череп лысый и панцирь железный. Ван Дейк.
Анатомический театр. На столе человек.
Расцветают кровавым цветы полнолуния
в одинокой часовне. Виталий Гунин.

За слова, за звуки, за краски, за стужу
мы сжигаем и тело, и душу.
               Март, 1981.
---------------------------------------------------



ВОСПОМИНАНИЕ О НЕСБЫВШЕМСЯ

краска щёк
                звук весла
рейнские воды как пальцы холодные
подошвы сапог
                гравий на осыпи
дорожка наверх перерезана оползнем


близок рассвет
                туша замка на круче
нависла громадой
                так что дух захватывает
не подступиться
                здесь не пройти
никто и не ждет соглядатая


так и есть
                они на стене
тут значит встреча назначена
он и она
             неужто во сне...
тайна отныне разгадана


путь назад
                берег реки
переправа домой желанная
но что там внизу?
                блеснули клинки
ах Парки! Фортуна жеманная!


короткая схватка
                кровь на клинке
почему они вдруг бездействуют?
это в моей
                а не в чьей-то груди
стали разящая молния


жив или нет?
                пока не пойму
волны сомкнулись рейнские
вот и вода
                надо мною течёт
и русалками тени затеряны


по ночам луны
                световое пятно
мне сияет сквозь флер расплывчато
как последнее
                в этом мире окно
как надгробие над не сбывшимся
--------------------------------------



ВОСПОМИНАНИЕ О РОМАНТИЗМЕ

Опасности приблизились к концу.
Замолкнул звон. Упала пелерина.
Встал экипаж, подъехавший к крыльцу;
В проёме дверцы - руки: две картины.

У кучера - как чёрный флаг лицо.
Синеют губы и зрачки желтеют.
Кроваво-бледным красит огнь крыльцо.
И вздохи в воздухе наклонном млеют.

Внезапно с башни детский крик звучит.
Лицо - бледнее мрамора - в окошке.
Луна сквозь гряды облаков глядит.
И лунный свет мукою на дорожке.

Из мрака чёрный смотрит саркофаг.
Любовь там спит. И плавно умирает.
Опущен чёрный и приспущен белый флаг.
И мел луны с тиары тень стирает.

И движет блекло вдоль стены к окну.
Все ближе... Вот... Аж воздух заструился…
Цветы опали - и пошли ко дну:
Как будто бы на стебли яд пролился.

Чья тень вошла в окно и в этот дом?
Вот кони бьют копытами гнедые.
Холодный сумрак. Кровь горит огнём.
Намотан ночи шлейф на сучье вымя.

Скрестятся шпаги. Черный дуэлянт
Столкнется в доме с дуэлянтом в белом.
Змеиный Луч на крыше свился в Бант.
На стенах Руки цифры пишут мелом.

Железа звон и острый стук костей.
Одежд зловонный, тусклый, прелый запах.
И сердце бьётся стуком до плечей.
И лезвие тупится - бой на шпагах.

Урюк горчит. Истлеет помидор.
Тарелки в кухне стопками пылятся.
Крадется жизнь похитить черный вор.
Повсюду в замке призраки таятся.

Белеет глазом выцветшим Луна.
И крик совы летит над чёрным парком…
И блеск монеты в плоскость полотна.
Блеск лезвия в груди... О! Ворон каркнул!..

Пятно на шпаге кажется темней.
И влага лезвию не воспретит тупиться.
И в жилах кровь сей ночи холодней.
И сердце, ойкнув, продолжает биться...

Теперь бежать. Скорей! Скорей, скорей.
На камни площади обильно кровь стекает.
На небе тучи гуще и темней.
В мозгу волна пульсирует и тает.

Гигантским червем тянется кортеж
Процессии таинственной и мрачной.
И за пределом слуха зреет брешь
В армированной тишине стоячей.

И камень стен сереет сквозь туман.
Шершавы клочья влаги бело-мягкой;
И башен чёрных видится аркан
Из этих клочьев, как из грязной ваты.

Проваливаясь, медленный кортеж
В скалу уходит, в тайные пустоты.
И кости выступают из одежд,
И замыкающий внезапно спросит: Кто Ты?
----------------------------------------------------------



ВОСПОМИНАНИЯ МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА
 
От алтаря мы отошли вдвоем.
За спинами рождался смех и говор.
Горели свечи. Думали о том,
Что будет завтра - лишь об этом снова.

Прошли вдоль клироса. Серебряный обшлаг
Священника виднелся в жёлтом свете.
Течёт река и жизнь моя не так,
Как до сих пор. И кто ж за всё в ответе?..

Окно мерцает где-то в высоте...
В нём тусклый свет. А, может быть, два света.
Давно повисло тело на кресте.
Откуда же вопрос, что без ответа?..

Но мы прошли частично этот путь;
Синеют звёзды; облака темнеют.
В ночи шершавой вместе не уснуть.
И руки чуть дрожат и холодеют...

Вот лестница. Ступени на крыльцо.
Подъезд. Площадки пол из серых плиток.
Белеет в полутьме  е ё  лицо.
И красный в лампе волосок теплится.

Вот ключ вставляю я в дверной замок.
Два оборота. Лязганье. Открылась...
Ты - дверь к тому, чего я ждал весь год, -
Ты - дверь тюрьмы, где пусто и уныло...

Там, за спиной, оставлена толпа.
Там свечи, экипажи и разъезды.
Там шифоньерки и двойные па,
И блеск железных бритв тяжелых лезвий...

Мы входим в дом, захлопываем дверь.
Зажгли свечу. Вся осень потемнела.
Громоздкий бархат кажется лучу
Недосягаемо досветовым пределом....

И вдруг - о! ужас! - Снова те глаза!
Их взгляд - упрек... и что-то пробежало.
Из серой тьмы - луч света - бирюза,
Из мрамора - кровавой капли жало....

Растрепанная прядь волос на лбу.
Огнём дрожащий взгляд зрачков стоячих.
И хладный выступает пот на лбу,
Как укоризна ран кровоточащих...

Я потрясён. Откуда ЭТО здесь?
Мой лоб испариной покрылся, холодея.
И в страхе я, и леденею весь,
И холодеют голова и шея...

Откуда этот мёртвый воскрешен,
Затоптанный, убитый в сердце образ?
Из дней моих, из стен был изгнан он;
И вот - опять, пророс в душе как колос.

И будет он присутствовать во тьме,
За бархатом тяжёлым, соглядатай,
Напоминая о моей вине,
И угрожая вечною расплатой.

Ну, что ж, смотри! Смотри и угрожай!
Над сутью в этом мире ты не властна.
И пусть потом я попаду не в рай.
Теперь и здесь твоя тщета напрасна.

Я сделаю всё то, что должен был.
Что брачной ночью всюду происходит.
Я ход вещей - порядка - не забыл.
И зов инстинктов правила находит.

Одежды пали на пол. Дождь волос -
освобождённых сразу - пал на плечи.
И вот уже - друг к другу во весь рост -
Два тела жаждут терпкой, жаркой встречи.

Но вдруг удар - как выстрел в темноте:
Немыслимый, нежданный, оглушивший,
Раздавшийся как сущего предел, 
И ход вещей реально изменивший.

Опять зажегся отблеск голубой;
С эмоций мерка снята неприметно.
Т в о я  рука сейчас  д р у г о й  рукой
Мне нанесла пощёчину ответно...
-----------------------------------------------------


ВОСПОМИНАНИЕ РЕБЁНКА

Светла была печаль. И солнце красно.
Жучки скользили шустро по воде.
Из озера смотрело круглым глазом
Уже  д р у г о е  солнце. Таял день...

Костёл гляделся в воду затаённо.
И сырость от прошедшего дождя
Вплывала в душу чистым летним звоном,
Сквозь вздохи колокольные пройдя...

Какие-то ходили люди в чёрном.
Чуть выщерблен был серый тротуар.
В тумане мягком так нетвёрдо горло,
И в голове нелепый сизый жар..

И о н стоял, к воде направив руки, -
Как будто заколдовывая глубь.....
Прохожий шёл неспешно однорукий;
Во рту тепло болел и таял зуб.....

И, тихо поднимаясь, отвечала
Из дали одномерной тишина.
И речью чуждой всё вокруг дышало,
И капля моря в озере видна...

И чашу предвечерья золотило
Остаточным сиянием небес...
И так светло, и так чуть грустно было...
И в душу так смотрелся тёмный лес...
-------------------------------------------------------



       ВОСПОМИНАНИЕ О СМЕРТИ

Я умер. Перемещаются красные борозды.
Сгустки синевато-алые вспышками мерцают в эфире.
Душа улетает. Нечто бесформенное висит надо мной.
Мурашки, которые ползают - это вовсе и не мурашки.

Стекло ссыпается. Лучистость за гранью фасада.
Мне ничего не болит.               
Но что-то тяжёлое - что-то непознанное мешает сосредоточиться.

Я еще  в о с п р и н и м а ю. Колючая тьма
Ложится маятником на душу.
Моё тело - в руинах. Руины - это весь я.
И боль - уже последняя - пронизывает штырём уже мёртвое тело.
Я умер. Сгустки разноцветной энергии,
Как расплавленный огонь,
Лопаются, улетая.      
Фосфоресцирующая пятнами масса -
И серая пустота -
Переливаются в моей голове.

Ни один живой не поймёт,
Что это, почему это, как это....

Взрываются рыхлые тени канатов.
Бесформенная пустота заполняет тело,
Всё туловище Вселенной. Никому уже не помочь.
Не предотвратить ничьих страданий.
Душа отделятся от тела как по подсказке...
-----------------------------------------------------------



ВОСПОМИНАНИЕ О ВОСПОМИНАНИЯХ

 О, Ложе, ракушками обложенное!
Волосяной покров вместо простыни
Покрывает твои губы,
Твои губы целомудренные, огромные,
Бездонное ложе воспоминания!
И русалки с зелёными волосами
Трогают твои руки, приросшие к туловищу.

  Дождь моросил. Синели провода.
В огромных ботах шла в завод формовщица.
Огромно утро и огромно "Да",
Огромна и кровава поножовщина.

  Как бисер, капельки висят на проводах.
За шиворот прольётся - и холодная -
Как лёд - с верхушки зонтика вода;
С кривой стрела опустится погодная.

  Он агрессивен - тот, что впереди.
Покаты плечи, кулаки - огромные.
Здесь жизнь течёт. А ты идёшь? - иди.
Застрять нельзя. Здесь люди все бездомные.

  Здесь жизнь стоит пьянчужкой на углу.
Здесь миг лежит в тени от настроения.
А ты идёшь? - иди. Скорей во мглу!
Исчезни из чужого поля зрения.

  Пивной ларёк. Таранка на зубок.
Фасад покажет дом, не выставляючи.
В дождливой мгле краснеет огонёк.
Скрипит уключин звук в проулке лающем.

  Фонарь скрипит под ветром на краю
Забытой площади. И тихое стенание,
Как эхо, спит в корзине. В полынью
Прохода погружает опыт-знание.

  За капельным туманом есть вокзал.
Кто - спит. Кто - думает. Кто ест коржи печеные.
Объедки в урне, и под лавкой кал.
Закрыты шторки. Блеклые, суконные.

  Случайными подъездами дрожит,
Дощатыми строеньями колеблется
Сквозь капли влаги утра эбонит,
Лучей безостановочная мельница.

  За полутьмой дощатого ларька,
За спинами идущих нет хранителя,
Что крыльями зашевелит слегка,
Как рукавами форменного кителя.

  В глазах, с которых смыт водою взгляд,
В дождя неразрешимой безучастности,
Танцуют резво двадцать арапчат,
И отраженья вспыхивают разности.

  Как пиво, что плеснёт в бокала дно,
Как мелочь вдруг плеснёт в карман засаленный,
Так дождь плеснёт по окнам за спиной
Огрызком времени, кусочками окалины.
--------------------------------------------------------



ВОСПОМИНАНИЕ О СНЕ
 
Качаются на нитях волдыри.
Подёрнут плёнкой остов - обитаний.
Замедленное эхо повтори.

Мохнатый ролик выплывет, играя.
Трубит в себя не человек - не гриф...
Столбы висят, в пространстве замирая.

И символы безмолвны... Опустив
Щипцы мохнатые в стакан из чашки чая,
Крадётся боком войлочный надрыв -

И тени бледные во тьме лицо скрывают,
Слюдой его старательно покрыв...

Опустит уши старый барабан;
И каннибалы вырезают сердце -
Ножом и вилкой. Посыпают перцем.
Всё остальное - старая жара.

На цепь себя посадит, устыдившись,
От тела отделившийся живот.
Скрипят мгновенья, и невидим тот,
Кто с чёрным воздухом и сам с собой сцепившись.

Стоит на раме из кусков путей
Эскадра ключницы за вычурной булавкой.
Тугих значений сонной бородавкой
Скрипучий голос вылезет: "О'Кеу!"
И руку колет острою булавкой...

Ты от себя уйти успей... Успей!..
Разрезать тело в синей магме сланцев.
Надейся на простое в вихре танцев.
И загадать бездумно в этом сне
Поверженную Истину сумей...
         Июнь, 1981.



ХОРАЛЬНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
верую я                аминь
верую                аминь
верую беспрекословно     аминь
пречистая     мать Мария   заступница!
Дева             
искушенью           славься    не сломить
поставим            славься        наш
заслон              славься              дух
хрупкости   тела           прихоти коварной
своей           слабости   судьбы
противопоставим силу духа
жить   не       на        грешной         земле
в          хоромах         образа             святого
земное            притяженье               пересилим
святого           пересилим     образа     закат
притяженья   образ               аминь     аминь
заступница    заступник       в земле   на небесах

жизнь - испытанье духа твоего
смерть - испытанье тела твоего
небытие - всей Вечности прощенье
-----------------------------------------
___________________________

Читатели должны знать, что не только сам автор, но и его стихи подвергаются травле и вымарыванию, так что единственная возможность спасти его поэтические тексты: это сохранять их на внешние (не подключаемые к Интернету жёсткие диски, USB-флешки).
  Особенно досталось его доиммиграционной поэзии.
  Автор вывез в изгнание около 26-ти машинописных сборников стихотворений. Они состояли из 2-х собраний: 9-ти-томного - 1982 г., и 6-ти-томного - 1988 г. (охватывающего период до 1989 г.). Первое (до 1982 г. включительно) существовало в 2-х версиях. Кроме основных экземпляров машинописных сборников, имелись (отпечатанные под копирку) 2 копии каждой книги.
  В 1994 г. они - вместе с автором - благополучно прибыли в Монреаль.
  С 1995 г. он взялся вручную перепечатывать на компьютере отдельные избранные стихотворения, а в 2002 г. - сканировать и отцифровывать все привезённые с родины сборники. Примерно в 2006 г. добрался до предпоследнего тома собрания 1988 г. Но, когда было начато сканирование самого последнего тома, именно этот сборник исчез из его квартиры (уже после переезда с ул. Эйлмер на Юго-Запад Монреаля).
  Одновременно копии того же тома пропали из квартиры его матери, и из дома его приятеля (где хранился 3-й экземпляр). Это произошло, как нам сообщил автор (не совсем уверенный в дате) где-то в 2007-м году, вскоре после чтения (по телефону) отрывков из отдельных стихотворений Юрию Белянскому, культовому кинорежиссёру конца 1980-х, тоже проживающему в Монреале. Известный поэт и деятель культуры Илья Кормильцев как-то обещал автору издать сборник его стихотворений: из того же - последнего - тома. Проявляли подобную заинтересованность и другие известные люди. Интересно отметить, что именно в 2007 г. Гунина сбили машиной, нанеся серьёзные травмы.
  После 2017 г. постепенно исчезли все томики второго машинописного собрания доэммиграционного периода, и, к 2022-му, не осталось ни одного...
  Первая редакция доиммиграционной поэзии (включая поэмы) 2008-2011 г. г., сделанная самим автором, оказалась не очень удачной. Она опиралась на рукописные черновики, где почти над каждым словом надписано альтернативное, и целые строки (даже строфы) дублируются альтернативными версиями. Эта редакция была скопирована множеством сетевых ресурсов, так как поэзия Гунина в те годы пользовалась немалой известностью, и была популярна среди молодёжи и людей от 25 до 45 лет.
  Вторая редакция (также сделанная самим автором) - несравнимо удачней, и - в 2012 г. - заменила предыдущую.
  Однако - с 2013 г. - то ли сервера, то ли хакеры стали заменять файлы первой редакции версиями второй: это регулярно происходило на сайте Максима Машкова (lib.ru), на сайте Сергея Баландина, и т.д. (Следует добавить, что травля автора на сетевых форумах, на литературных сайтах стартовала ещё в середине 1990-х, включая разные хулиганские выходки в его адрес, массированно устраиваемые организаторами).
  О творчестве Льва Гунина писали: Орлицкий (оригинал - stihi.ru/2005/04/13-349, перепечатка - proza.ru/2023/06/08/178), М. Тарасова (stihi.ru/2005/04/13-349, перепечатка - proza.ru/2023/06/08/180), А. Коровин и Белый (proza.ru/2023/06/28/175), Игорь Гарин (proza.ru/2023/06/28/170), и другие литераторы, критики, издатели. В этих заметках - прямо или косвенно - упоминается об изощрённой травле. (Более подробно - у Коровина, Белого, и Тарасовой).
  О поэзии Льва Гунина на английском и на польском языке писали Kurt Flercher и Агнешка Покровска (?).
  В многочисленных интервью сетевым и печатным журналам (к примеру, в интервью журналу "Воркувер" - proza.ru/2023/06/28/171) - сам автор иногда косвенно затрагивает эту тему.
  На сетевых форумах обсуждалась систематическая порча литературных и музыкальных текстов. В своё время, отправляемые К. С. Фараю (Фараю Леонидову) многочисленные варианты перевода стихов и Кантос Э. Паунда подверглись злонамеренной модификации (вероятно, во время пересылки), и в печать пошли не окончательные, но черновые версии. Переводы Гунина текстов (эссеистики) Исраэля Шамира (Изя Шмерлер; знаменитый политолог, эссеист, корреспондент, известен также под именами Роберт Давид, Ёрам Ермас) с английского на русский вообще не вышли в свет вследствие порчи текстов во время пересылки Шамиру. По той же причине сорвалось несколько попыток издания "Прелюдий" для ф-но и сборника "Лирические пьесы" Льва Гунина, которые высоко оценили известные музыканты. (См. Ю-Тюб - youtube.com/@robertcornell6802).
(Лев Гунин по профессии музыкант, автор многочисленных композиций (включая музыку к фильмам), исполнитель классических произведений (ф-но) [youtu.be/KyHYzOl-xQY , youtube.com/watch?v=94Ac0OAZBAs, youtu.be/dGKy0yCkKnQ , youtube.com/watch?v=D2A4RWaDggQ&t=148s , youtube.com/watch?v=eCyavxkENF0 , youtube.com/watch?v=ym0uqTz_poo , youtube.com/watch?v=eDdh3Fg-H6s , youtube.com/watch?v=mrMikJVDC60, youtube.com/watch?v=_lLdndynze4 , youtube.com/watch?v=VODlm7l4MNY , youtube.com/watch?v=5B8k5H2zKzs , youtube.com/watch?v=E2Mo5d44WnQ , и т.д.] ; см. также фильмы "Гусеница" (Caterpillar) - youtu.be/qeDmEhaXMU8 , "Подушка" (режиссёр Юрий Белянский) - youtube.com/watch?v=BDrhptcbfwE&t=48s , Des souris et des hommes (режиссёр Жан Бодэ) - youtube.com/watch?v=Ctx2sm4ZnAI).

  Диверсии против его домашних компьютеров обсуждались с Ильёй Кормильцевым, Юрием Белянским, Кареном Джангировым, Исраэлем Шамиром, Мигелем Ламиэлем, Борисом Ермолаевым, Жаном Бодэ, Владимиром Батшевым, Эдуардом Лимоновым (Савенко), и другими известными личностями, с которыми автор был знаком, но реакция была одна и та же: "против лома нет приёма". Подробней эти случаи описаны в обширной работе на английском языке "The Punitive Health Care".

  Биографии этого автора неоднократно удалялись из различных энциклопедий, убирались с многочисленных сетевых порталов, но краткие справки о нём можно найти на сайте Сергея Баландина; в библиотеке lib.ru; в антологии "Мосты" (под редакцией Вл. Батшева, с участием Синявского и Солженицына; Франкфурт, Германия, Brucken, 1994); в литературном журнале PIROWORDS, под ред. Мигеля Ламиэля (английская поэзия Гунина); из-во Pyro-Press, Монреаль, 1997); в сборнике Throwing Stardust (London, 2003; Антология Международной Библиотеки Поэзии, на англ. яз.), English Poetry Abroad (London, 2002, на англ. яз.); в газете "Hour" (Montreal, Quebec, Canada); в сборнике "Annual Poetry Record" (Из-во Международного общества поэтов, Лондон, 2002); в культовом издании "Паломничество Волхвов" (Гарин, Гунин, Фарай, Петров, Чухрукидзе: Избранная поэзия Паунда и Элиота); в @НТОЛОГИИ - сборнике стихов поэтического клуба ЛИМБ (Поэтический Клуб "Лимб". "Геликон-плюс", Санкт-Петербург, 2000); в  в журнале АКЦЕНТЫ (1999); в СК НОВОСТИ (статья, написанная в сотрудничестве с кинорежиссёром Никитой Михалковым, Июнь, 2000. (Номер 27 (63), 14.06.2000); в публикации "Университетская пресса" ("Маэстро и Беатриче", поэма Льва Гунина; СПБ, 1998); в "Литературной газете" (Москва, №22, май 1994 г.); в литературном журнале ВОРКУВЕР (избранные статьи, интервью и поэзия Льва Гунина, Екатеринбург, 2006); в журнале поэзии ПЛАВУЧИЙ МОСТ (публикация избранных стихотворений, 23 декабря 2014 года. Москва - Берлин); в литературном журнале "AVE" (Одесса-Нью-Йорк, Номер 1, 2004-2005); в газете "МЫ", под редакцией Карена Джангирова (15 декабря 2006 года; репринт (повторная публикация на русском языке); первая публикация - на англ. яз. в культовом журнале "Wire" (январь 1997); вторая публикация - "По образу и подобию" (Теория мультипликации), газета НАША КАНАДА, выпуск 13, ноябрь, 2001); в Интернете теория мультипликации циркулировала с 1995 года; написана эта работа в 1986 году (братья Вашовски могли использовать ту же (дословно) идею для своего - ставшего культовым - фильма Матрица); в сборнике L'excursion (Leon GUNIN. La poesie du siecle d'argent. (На французском языке). QS, Монреаль, 2001); в литературной газете "Золотая антилопа" (Лев Гунин, рассказ "Сны профессора Гольца", СПБ, 2001); Лев Гунин, Миниатюрная книжка стихотворений, Париж, 1989 (Les tempes blanches. Белое время. Из-во Renodo, Paris 1989); в газете "КУРЬЕР" (многочисленные публикации Льва Гунина (1992-1993); в книге - Лев Гунин "Индустрия (…)", из-во Altaspera, Toronto (Канада), 2013, на русском языке), и т.д.   

  Лев Гунин живёт в Кбевеке (Канада) с 1994 г., не имея ни малейшего шанса когда-либо покинуть эту страну даже на короткое время, а - с 2001 г. - не имея возможности даже посетить другую провинцию. Он подвергается травле полицией и другим репрессиям.

________
 
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

  Несчастливая судьба литературно-поэтического творчества Льва Гунина - достойного большего внимания - сложилась не только в связи с широкой травлей и политически-мотивированными репрессиями (в частности: в стране, где он живёт (включая травлю полицией; административный прессинг; плотную изоляцию; помехи, чинимые в области коммуникаций; вызванное репрессиями обнищание; отказ в медицинском обслуживании…), но также по другим причинам.
  Одна из них - неумение, а то и упрямое нежелание автора тщательней просеивать написанное через сито более строгих требований. Именно сбой в таком отборе и приводит к недостатку внимания и ко всяческим казусам. Никто в наше время не выставляет ранние опыты на всеобщее обозрение. Зрелые авторы, как правило, уничтожают свои рукописи, предшествовавшие мастерству. Соседство стихотворений разного уровня в одном сборнике служит плохим предзнаменованием (имея в виду ожидаемую реакцию), и, хотя - более удачная - редакция 2012 г. уже является плодом более строгого подхода, она всё ещё цепляется за некоторые пласты личной биографии больше, чем следует при отборе.
  С другой стороны, если бы не травля, это могло способствовать экспоненциальному росту популярности среди широкой читающей публики, что, в свою очередь, с неуклонной неизбежностью повлияло бы на признание и в литературной среде. Так и происходит довольно часто с другими поэтами и прозаиками. К сожалению, этот автор находится не в таком положении, когда позволительна подобная роскошь. Чтобы пробить плотную стену замалчивания, остракизма, предвзятости и бойкота, ему следовало бы серьёзно подумать об этом. Но теперь, по-видимому, уже слишком поздно; состояние здоровья, ситуация, и другие помехи вряд ли позволят ему что-то изменить.
  Остаётся надеяться, что критики и все, способные повлиять на преодоление этой несправедливости, проявят чуть больше терпения, не побоятся затратить чуть больше времени, и с известной снисходительностью отнесутся к причудам этого уникального, ни на кого не похожего автора.
________________________________
________________________________