Вина мне! Часть 2

Слёзы на щеках Эвелины почти мгновенно высохли, превращаясь в голубовато-фиолетовые разводы. Выдохнув, она чокнулась с Наташей и одним глотком влила в себя «огненную воду», замерла с раскрытыми от ужаса глазами. А потом швырнула стопку в стену, зарыдав:
- Ах, Миша, прости меня, что я такая алкоголичка! Мишенька, я обещаю, больше – никогда, ни грамма, ни рюмки, ни стаканчика… Надо вставать, готовить тебе ужин! Мой дорогой, мой любимый, вот ты вернёшься – а у меня тут никакого алкоголя, только горячий ужин для тебя, вот тогда ты больше от меня не сбежишь…
Она сделала попытку встать, но, напоровшись на пружину, застонала и зарыдала с новой силой.
Наташа всплеснула руками.
- Ну дела… Вот ведь кобелина несчастный… Ужин ему ещё… - горестно взглянула на осколки стопки, - испортил хорошую вещь…
- Ну, я так понимаю-с, - Дмитрий, на удивление ровно держащийся на ногах, встал из кресла и подошёл к столу, - вы водочку-с не будете-с? Ближайшие полчаса-с…
- Димочка! – возопила из угла Люба, почти бросившись к нему, - мой вертолётик…
- Заткнись, алкашня! – молниеносным движением Наташа метнула в него термосом.
Из термоса вылилась светло-коричневая жидкость, залившая Дмитрию лицо, волосы и воротник белого свитера.
Секунду он стоял, блаженно прикрыв глаза, а потом прошептал:
- Ах… вот это кофий-с, вот это я понимаю-с…
- Дмитрий Иваныч, - неожиданно саркастично, забыв про рыдания, произнесла Эвелина, - вы у нас, я понимаю, тёзка Менделеева… Но это же не повод для таких странных сочетаний напитков, позвольте…
- У моего Димочки, - возмущённо пропищала Любочка, - другое отчество. Он этот, как его там, - быстро достала из кармана телефон и застучала наманикюренными пальчиками по экрану, - вот! Нашла! Дми;трий Льво;вич Бы;ков… — русский писатель, поэт, публицист, журналист, литературный… Подождите-ка… Димочка! Вертолётик мой! Что это за толстый боров на фотографиях? Где твоё личико, солнышко моё?
- Дай-ка сюды, - вырвала из её рук телефон Наташа, - дак и причём тут мой Димка? Енто-то да, Дмитрий Быков, писака, в телике мелькает ещё, я видела…
- Как… - ахнула Люба, - да такого просто не может быть… погодите, погодите… - она порылась в ридикюльчике, который до этого всё прижимала к груди и достала книгу, - а ведь действительно… Не он! Дима!..
Дмитрий, вспомнив, очевидно, что находится в алкогольной коме, сделал два шага назад и снова упал в кресло. Всхрапнул – для достоверности.
- Дима! Это всё! Это развод и девичья фамилия! Как ты мог! Как ты мог обмануть меня, Юленьку, Жанночку! Ты всем нам врал, что мы – дамы сердца известного писателя, а мы на самом деле…
Потеряв весь страх, Люба метнулась к Дмитрию и что есть силы ударила его книгой. Он всхрапнул, показывая всем видом – я сплю, не трогайте меня.
- Подонок!
- Вот енто верно, - повеселела Наташа, - ты ещё не знаешь, как он меня… Бросил… Одну! С тремя детьми… Меня! Самую верную, преданную, а я ведь так его ждала… Из каждого запоя…
- Верную-с? Преданную-с? – Дмитрий вскочил с кресла и замахал неожиданно хорошо подчиняющимися руками, - да я сейчас тебе напомню-с…
Эвелина смотрела на них и уже прозрачные слёзы катились по её щекам – про её беду все забыли.
- А вот Миша… Мой любимый… Не смог жить с алкоголичкой! – завопила что есть мочи, перекрикивая и Дмитрия, и обеих его женщин.
Дверь хлопнула так, что одновременно замолчали все.
- Да сколько можно! – орал, стоя на пороге комнаты, краснолицый мужик в пятнистой майке, - сколько можно… люди с работы пришли, а вы тут… Уроды. Отдохнуть не даёте!
Дмитрий закрыл глаза и упал в кресло, не решаясь даже всхрапнуть.
- Простите, Роман Никитич… - притихшим и кротким голосом произнесла Эвелина, - у меня горе…
Мужик смерил комнату взглядом, полным презрения и, коротко ругнувшись, хлопнул дверью об косяк.
С минуту все молчали, а потом Наташа спросила вкрадчивым, изменившимся голосом:
- Сосед? Какой мужчина…
- Хам неотёсанный, - прошипела Эвелина, - у него здесь три комнаты: в одной он, в других – дочь с семьёй… Капустой своей жареной вечно воняют…
- Женщины ему не хватает, - Наташа подняла взгляд к потолку, - ласки… вот он и сердитый такой… А какая мощь… Впрочем, - она злобно посмотрела на Дмитрия, - после этого-то все мужчины богами покажутся…
Он приоткрыл один глаз и прошипел:
- О да, - встал с кресла, - богами-с, конечно… Особенно-с этот твой Андрей-с, с которым ты мне изменяла-с – настоящий-с Ахиллес…
Наташа возмущённо замахала руками:
- Да как ты можешь! – едва не задохнулась, - как ты можешь так говорить про своего лучшего друга! Это всё от недостатка… недостатка внимания…
- Всё! – она развернулась и, вильнув всеми выступающими частями тела, метнулась к двери, - енто уже край! Задолбал! Жри дальше тут свою водку, алкашня!
Когда дверь за ней захлопнулась, Эвелина грустно обвела взглядом комнату.
- И Наташа от меня ушла… И Миша… Никто меня не любит! И Миша…
Люба смущённо опустила глаза, а потом подошла к ней, присела рядом и приобняла.
- Не плачьте… - погладила по голове, - вернутся ещё… Зато вам никто не врёт, не представляется - метнула суровый взгляд на Дмитрия, - известными писателями…
- Да он вообще враль знатный, этот наш Дмитрий, - снова повеселела Эвелина, - тоже мне, многоликий Ломоносов… Он же, это, его тёзка – Дмитрий Васильевич… Только мозгов бог столько же не отсыпал. Жаль… Я-то всю жизнь его знаю…
- Ломоносова звали Михаил, - прошептала Люба и тут же прикусила язык – ох, это она зря…
- Михаил?! – начала повышать громкость Эвелина, - ах, Миша! Ах, нет мне от тебя спасенья… На кого ты меня покинул?!
Дмитрий смотрел сквозь них на бутылку водки и радовался, что про него снова все забыли. Его собственное отчество совершенно не волновало – отца своего он никогда не видел, потому был согласен и на Львовича, и на Ивановича, и даже на Васильевича, если того требовала ситуация.
- Ах, Миша!
Дверь снова хлопнула.
- Нет, ну это же невозможно! – мужик, стоящий на пороге, был уже без майки и стал чуть более краснолицым, чем полчаса назад, - что у вас тут происходит, мать вашу? Мне милицию вызвать?
- Роман Никитич, - прошептала Эвелина, - вы понимаете…
- У женщины горе, - громко прервала её Люба, - от неё Миша ушёл, вы понимаете?
- О господи, - Роман Никитич выдохнул и громыхнул дверью.
Эвелина сидела, глядя в одну точку. Люба гладила её по голове, а Дмитрий, осторожно встав из кресла, попытался наполнить кружку водкой. Не получилось – «Путинка» выскользнула из его рук и упала на пол. Не разбилась – закатилась под диван. Туда, шарить под чехольчиком – розовым и в кружавчик, Дмитрий лезть не решался.
- Тьфу-с… - шёпотом выругался он и сел в кресло.
- Мой вертолётик, - вдруг позвала его Люба, - я тут подумала… Ты же солнышко у меня… Полетели домой, мой вертолётик? Чёрт с ними, с книгами… Я тебя всё равно люблю…
Она подошла к нему и крепко обняла за шею.
- Зато ты от меня не ушёл, как от твоей сестры её Миша… Ты же у меня хороший… И даже если ты и не писатель вовсе… Всё равно тебя не брошу, солнышко моё!
- Как это не писатель-с? – возмутился Дмитрий, но тут же сообразил и просиял, - конечно-с, золотце моё… Пылесосик-с мой родной… Сейчас, сейчас, Наташа вернётся-с – мы же одну Эвелину не бросим-с, правда, любимая?
- Конечно-конечно, - на её глазах выступили слёзы, - подождём… как скажешь, солнышко моё…
- Ах, - разрыдалась Эвелина, - ах, если бы Миша… если бы Миша меня так любил… Я бы ни грамма алкоголя не выпила… Ни водки, ни коньяка… Всё! Хватит! С этой минуты – новая жизнь…. Я пойду за продуктами – надо Мишеньке ужин готовить… Вот он вернётся – голодный небось, бедненький… Ай!
Дверь снова хлопнула.
- Ух… - мечтательно выдохнула Наташа, входя в комнату, - вы не представляете…
На её щеках играл румянец, а рукой она поддерживала норовящий распахнуться явно чужой халат.
- Представляем-с, - скривился Дмитрий, - новый бог-с?
Она фыркнула, а Люба зачастила:
- Тише-тише, любимый… Не волнуйся, вертолётик мой… Пойдём, Наташенька вернулась…
Дверь опять приоткрылась – на этот раз осторожно, без хлопков.
- Миша! Мишенька!!! – Эвелина подалась вперёд, едва не падая с дивана.
Люба подняла брови и переспросила:
- Ми… Миша?!
Дмитрий выдохнул.
- Да, вот, получите и распишитесь, Миша, - Роман Никитич улыбался – лицо его было уже не красным, а пунцовым, - прятался у внука моего от ваших криков… Я чего злился-то на вас, - его улыбка растянулась чуть ли не до ушей, - я чего злой-то такой был… Это потому что у меня Наташи не было… Ну, бывайте!
Дмитрий решительно встал из кресла и произнёс, беря Любу под руку и приобнимая Наташу чуть ниже талии:
- Ну-с, дамы… Я думаю-с, пора и честь знать-с… раз уж всё так благополучно завершилось… Тут за углом-с – такой ресторант-с, вы бы знали-с… Эвелина! Моё почтение-с, - он слегка поклонился.
Шатаясь, направился к выходу – дамы придерживали его с двух сторон.
Эвелина с ними не попрощалась. Скажу вам больше: она и не заметила их ухода.
Такая мелочь не могла отвлечь её от минут невообразимого счастья, счастья, которое мало кому удалось постичь – сидя на продавленном, в рюшечку и кружавчик диване, дама обнимала седого и плешивого пуделя.