Муза

Головная боль привычно врезалась в правый висок. По ней можно было сверять часы — ровно четыре сорок четыре утра. К этому времени Матвей уже сидел на кровати, держа в одной руке горсть разноцветных таблеток и стакан воды в другой. Поморщившись от сверлящего ощущения, он закинул обезболивающие в рот, запил их и медленно поднялся — все-равно уже было не уснуть. Подойдя к окну, Матвей с помощью встроенной в стекло сенсорной панели выставил прозрачность на 50%, впустив в комнату уличный свет. Было еще темно и сквозь огромное, во всю стену, окно пробрались лишь огни рекламной проекции, переливающейся в пелене дождя. Совершив еще пару манипуляций с панелью, Матвей впустил в комнату и уличный шум. Монотонное журчание, казалось, приглушило привычную утреннюю головную боль. "Домовой", просканировав состояние хозяина, решил, что тому не помешает кофе и запустил подходящее для его приготовления оборудование. Запах напитка наполнил квартиру и Матвей понял, что и в самом деле не против чашечки. Головная боль упорно воевала с действием обезболивающих. Совершая энергичные махи руками, Матвей прошел в душевую. Импровизированная зарядка немного разогнала кровь, холодный душ взбодрил, а чашка кофе закрепила это ощущение. Сегодняшнее утро казалось не такое уж и плохое. Пару дней назад от головной боли Матвей не смог даже подняться с кровати, пока не подействовали лекарства.

     Она пришла ровно в восемь. Массивная створка на магнитных подвесах бесшумно открылась и она вошла в квартиру. Доводчик мягко притворил за ней дверь, активировав вакуумный замок. Сегодня она была в шикарном бордовом вязаном платье-бадлоне до колен. С распущенными каштановыми волосами и легким макияжем. Скинув в прихожей белые кроссовки, она прошла в спальную зону.

     В квартире царил полумрак. Матвей не любил пользоваться общим светом, а в последнее время он вообще его только раздражал.
- Болит?
- Ты же знаешь, что да, зачем спрашивать каждый раз, - нервно ответил Матвей и добавил уже мягче, - извини, конечно болит, но сегодня полегче.

     Она уселась на пол возле окна, обняв себя за плечи и прислонилась лбом к стеклу.

     Матвей очаровано смотрел на нее. Ее влияние на него было настолько сильным, что он путался в тончайших нитях ее образа: в улыбке, взгляде, шепоте, дыхании, запахе... Позже он, конечно же, выплывал из этого чувственного тумана и его мысли выравнивались, наполняя вдохновением и позволяя творить.

     Зная, что пожалеет, Матвей сел рядом и попытался обнять ее. Его руки прошли сквозь ее плечи, вызвав завихрения цветного дыма.

- Не надо, будет только хуже — прошептала она, водя пальцем по стеклу.

     Матвей сжал зубы. Потирая машинально правый висок, он сел в рабочее кресло и перед ним автоматически выдвинулась столешница с универсальной клавиатурой. Мерцая, но быстро восстановив четкость, перед ним так же зажегся лист с текстом на том месте, где он вчера остановился.

     Матвей вздохнул, стоило приниматься за работу, сроки поджимали, а он написал лишь общую идею для своей новой книги.

     Вдруг заиграла музыка. Матвей обернулся — она, уже в синей юбке в пол и белоснежной блузке, прикрыв глаза, медленно кружилась на цыпочках в такт мелодии, взъерошивая руками свои короткие светлые волосы. На фоне окна и в свете рекламной проекции, на которой фирма, занимающаяся исследованиями мозга, предлагала каждому желающему имплант - "Муза". Вживленный и действующий на определенные участки, он вызывал вдохновение и способность к творчеству даже у самых неспособных к этому людей.
     Муза начала что-то напевать и Матвей понял, что знает как продолжить свою книгу.