Поэма о бытовухе

Встала из мрака не очень младая,
но всё ещё в форме Татьяна.
Ложе покинул, детей прихватив,
её муж досточтимый.
Долго сынов златокудрых звучали стенанья:
утро, каникулы, хочется спать, а не ехать в деревню.
Вышел из дома с лицом лучезарным, герою подобный,
детям своим он велел громогласно заткнуться.
Сел в колесницу, подошвы красивые вперив в педали,
дети ремнем безопасности с креслами связаны крепко.
Дома, на ложе, согретом весеннего солнца лучами,
так с Афродитою схожа лежала Татьяна.
Дни проносились, лицо изменив беспощадно.
Вот и решила Татьяна лицо и прическу исправить.
Муж незабвенный, поддавшись ее уговорам,
хоть и не сразу, но всё-таки с ней согласился.
Даром бесценным один выходной выпадает,
так проведи ж его в неге –
Супругу он так наставляет.
Кофе себе заварив и устроившись с пультом,
кожу лица нежным снадобьем мажет Татьяна.
Вдруг на плите белоснежной какие-то капли;
глазом хозяйским она неожиданно видит.
Шкафчики тоже и белый большой холодильник
в пятнах, потеках – следах златокудрых засранцев.
О, Афродита, рождённая пеной морскою!
Взор устреми на Татьяну, забывшую негу.
Словно из пенной стихии восстала с волнами,
шкафчики драит мочалкой она с увлеченьем.
В час, когда солнце ушло за черту горизонта,
муж досточтимый вернулся с детьми и добычей:
банки с вареньем,грибами и всяческой снедью –
всё, чем свекровь угостила он торбы наполнил.
Что же он видит, о Небо? На кухне Татьяна
жарит котлеты, картошку, Гефесту подобна.
Булькает суп, ароматом наполнив пространство,
а на столе, как Олимп, возвышается с розами тортик.
С рвением страстным Татьяна сей день завершила.
Кухня блестит, а от снеди идут испаренья.
Женское счастье – быть дома хозяйкой умелой,
Мы воспеваем сегодня и всячески славим!