Во власти детских губительных страхов

Я был слишком слаб и слишком повержен, пробуравленный самой судьбоносной встречей с неведомым. Скрещен с этим вулканическим жерлом, спаян с этой безумной чашей. Долгое время я испытывал голод, влекомый к судорожным движениям зрачков, мне хотелось забраться под земляной панцирь, спрятаться от густых зарослей наваждения. Иногда меня скрывал плотный незримый щит, и моё сердце замерзало; в определённые минуты вены сплетались, и тело зарастало кожурой, слишком податливой для впечатывания вовнутрь и отрастания новых конечностей и древесных прожилок. Я был местами мёртв и местами тягуч, как мёд или воск. Тело было автоматически настроено на перманентное проживание. Шрамы на плечах, на коленях и на ступнях кровоточили, обильно смазывая воздух и давая пищу насекомым. Я ужасно боялся встретить призрачного мальчика, своё детское отражение, ибо этот потусторонний объект норовил выдрать мою кожу и обнажить скелет, мышцы и внутренние органы, чтобы выстроить из этого синтеза новую куклу, модель чрезвычайно диковинного покроя.
Я боролся с желанием выдавить из себя поток умственной лимфы; мне очень хотелось избавиться от нагноения, от струпьев и от сукровицы, от раненых чувств и раненых ангелов. Требовалась целебная мазь, которой бездумно можно было бы покрыть все наросты и все географические пласты моей зримой оболочки, мимикрирующей под круглый пластический рай...
Пока я пронзал телом солнечные блики, предельно жёлтые и тугие, вдруг откуда ни возьмись выползли гигантские маринованные щупальца и обхватили меня за шею, пытаясь задушить. В тот же миг я вскрыл живот, вытащил оттуда бритву и полоснул ею по чужеродным структурам. Щупальца упали и громко всхлипнули, давясь мутной слизью...
Заколдованный мальчик подошёл и тронул мой лоб лёгким касанием тонких заострённых пальцев.
Я вскрикнул и размотал клубок воспоминаний. Надломанное детство обнажило язвы внутри мозга, и мозг лопнул, как натянутая струна. Я стал выплёвывать кровавые сгустки болезненных воспоминаний... Дикий ужас выдавил мои глазницы и вытаращил позвоночник, похожий на привинченный ископаемый хвост...
Мальчик гладил меня по голове, забираясь хищным языком в недра моего лица, скользя по черепу и по безликим нервам. Он разбил зеркало, и моё сознание померкло. Я вновь стал тем самый отверженным всеми ребёнком, отдавшим душу Подземному Властелину... Ради того, чтобы жить... чтобы стать иным... чтобы стать великим...
Я и сам не заметил, как лабиринт, в котором лежало теперь моё тело, вонзил клыки в небо, осыпав колонны и статуи...
Густая инопланетная слюна заполнила сосуды... А в области солнечного сплетения будто происходили сражения...
Теперь моя слабость умолкла и сменилась темнотою. Я лежал, смазанный смертью...
И только тихое дребезжание водной струи местами взывало к забинтованному сознанию...