Волшебное мгновение

Почти что ничего не поняли.
Ты только повторял, что мало.
Я это навсегда запомнила,
И просто ближе прижималась...
Марина Фольмер
Родителей дома не было – остались ночевать на даче.
Задушевный разговор: нечто похожее на ностальгические воспоминания с элементами исповеди, затянулся на целый вечер, потом ещё на кусочек ночи.
Пора было прощаться, но расстаться не было сил.
Стало совсем темно,  на улице некстати засверкали молнии, к тому же начал барабанить по жестяному подоконнику дождь.
Внезапным порывом ветра с грохотом распахнуло окно, стремительно взвились к потолку занавески, зацепив горшок с хризантемой.
Цветок упал на пол, разбился, –  господи, что скажет мама!
Пришлось прибирать осколки, ползая на коленях по полу. Вадим порезался. Лариса долго искала йод и пластырь, но гость отказался от заботы – ведь он мужчина, должен самостоятельно преодолевать трудности. Чего проще остановить кровь, засунув палец в рот.
– Ты такой смешной. Нет-нет, я совсем не то хотела сказать. Ты замечательный, – и смутилась, застенчиво опустив глаза.
Кусочки горшка и грунт разлетелись во все стороны. Лариса суетилась с веником, Вадим выковыривал из-под батареи отопления кусочки битой керамики. В итоге они сильно, даже искорки в голове засверкали, стукнулись лбами.
Лариса расплакалась, но не потому, что было больно. Она жаждала участия, нежности.
Вадим этого не знал, потому, что парил совсем на другой волне, которая плавно раскачивала воображение, но слёзы подружки не могли оставить его равнодушным.
Конечно, он успокаивал, как мог, как обычно делала мама: прижал головку всхлипывающей девочки к груди.
На одно малюсенькое мгновение.
Этого оказалось недостаточно.
Лариса напряглась, но не отстранилась – прильнула к юноше плотнее.
По радио негромко, фоном, звучала мелодия, – мы не знали друг друга до этого лета, мы болтались по свету в земле и воде. И совершенно случайно мы взяли билеты на соседние кресла на большой высоте. И моё сердце остановилось, моё сердце замерло…
Вряд ли в этот волнительный момент можно было разобрать слова, тем более пропустить их через сердце, которое в эту самую минуту решало совсем другую, более приземлённую задачу.
Конечно, это было нечто иное: скорее всего некая загадочная алхимия, романтическая мистика, зацепившаяся за подходящий текущим событиям повод, подсказанный витамином влечения, который услужливый мозг на всякий случай добавил в разгорячённую случайной близостью кровь.
Его удивительные, необыкновенно выразительные глаза, сильные руки, обаяние, и неотразимая привлекательность дали повод для причудливых девичьих фантазий.
Её милые кудряшки, маленькое холодное ушко, бархатная кожа на шее, трепетная упругость податливого тела, едва уловимый аромат сокровенной тайны, и необычная обстановка, заставили мечтать о несбыточно приятном, но не до конца осознанном влечении.
Если бы вы знали, о каком желании идёт речь!
Выход подсказал пушечный раскат грома, и расколовшая напополам ночь ослепительная молния: девочка – такая беззащитная, такая хрупкая, его девочка. Почему бы нет! Кто, если не он, должен её защитить, приласкать?
Наверно Вадим никогда не решился бы на столь дерзкий поступок. Подтолкнуло весьма удачное стечение обстоятельств: совершенно случайная цепочка событий.
Я их понимаю. Правда-правда. Сам бы, скорее всего не смог упустить такую заманчивую возможность раскрыть объятия навстречу желанным событиям.
Никогда не замечали – то, что непременно должно случиться, мы уже мысленно заранее пережили, и не раз, только наблюдать со стороны, и почувствовать самому – совсем не одно и то же.
Вы когда-нибудь целовались, стоя на коленях в неудобной позе среди острых осколков и грязи, нет? Тогда вы совсем ничего не смыслите в любви. Нет ничего желаннее и слаще самого первого в жизни поцелуя. В любом месте, в какой угодно позе, хоть бы вверх ногами.
Обидно лишь одно – отсутствие возможности повторить это волшебное мгновение. Второй поцелуй совсем не похож на первый. И это уже совсем другая история.