Алешенька. Часть 1

 Алешенька. Часть 1

     Дом ее был на самом краю поселка. Дальше уж некуда, дальше лишь ели распушив колючие лапы преграждали дорогу неугомонным грибникам.  Теперь самая грибная пора наступила, из под жёлтых и красных пятаков листьев осины вылезали на свет божий коричнево- красные шляпки подосиновиков. Наполнялись до краев корзинки, чтобы потом не милостиво оттягивать руки и стыдливо прятаться под тряпочками от любопытных взглядов любых прохожих. А поселок -то был совсем маленький, десять домов в нем всего. Вечером лаяли в нем ленивые, не помнившие чужаков, собаки, сторожа нехитрое добро, дедов холодильник, да приемник с разбитым корпусом из которого редко- редко узнаешь что путное.
    Когда на улице кричат дети, бабушка уходит в глубину комнат и закрывает плотно каждую дверь. Тишина и неподвижный воздух окружают ее, непроницаемым пологом,  окружают запахом лекарства и тряпок, выцветшая карточка на стене, приклеенная навсегда, напоминает об ушедшем.
    Раньше, в далёком, почти  недоступном ее памяти  времени,  звали ее Валька, потом, лет десять  погодя, уже Валентиной...
 Теперь соседский мальчишка, приставший к ней, кричал, стуча сухой палочкой в калитку:
     -Баба Валя, баба Валя, пойдем за грибами! Соседи уж все вышли...
    Она выглядывает во двор, машет ему старческой, с узловатыми пальцами рукой, боится, чтобы мальчишка не поломал калитку. Сил у того хватит, не смотри, что мал. А умом- то ещё не разжился. С матерью живёт. Без отца, а мать, что ни утро на ферму. На работу. Доярка она. Работа не слишком прибыльная, но и не вовсе плохая. От такой не всякий откажется. Конечно, если человек с норовом, как вот, ее сын. Такой вполне может отказаться, да уехать бог весть куда на заработки. Соседка вроде ничего, не плохая женщина. Здоровается, не забывает соседку и спросит иногда при встрече на улице:
   -Как живёшь бабушка, дров- то хватает тебе, а то и поделюсь, чем могу...   
    Иногда молока принесет в банке, повязанной пакетиком чистым. По соседски живёт, просто.
   -Сейчас я, погоди,- кричит бабушка нетерпеливому мальчишке и провозившись с минуту и взяв всегда готовую в прихожей корзинку, выходит во двор.
    Потом они вместе идут и молча к совсем  близкому лесу, только дорогу им  перейти. Они как два заговорщика уж все обдумали хорошенько и оба точно знают, о чем думает спутник, и где он свернёт или пойдет прямо.
     Путь у них знакомый каждому. Ели и березы кивают, будто давно знакомым,  мокрыми от дождя кронами. Она вспоминает сына, теперь занятого в далёком, почти недоступном  городе. Сын не приезжал никогда. Уехал два года назад и пропал, связи с ним нет никакой...
    -Вань, глянь -ко, говорит она, отвлекаясь от невесёлых мыслей.- подберёзовик. Миленький какой...- И правда подберёзовик, вышел на опушку, спрятался в прядях травы, да шляпку прикрыл листиком.
   -А там, ещё один... и ещё и ещё!
   Ванька бросается к грибам, жадно собирая  их в свою корзинку. Прохладные, остывшие за ночь тела, легко режутся выпачканном в глине ножом.
      -Вань, я слева пойду, там посмотрю, а ты смотри не теряйся, если что кричи...-говорит она, сворачивая. Сырая с утра трава мочит подол платья, цепляется за ткань, оставляя на ней семена и сор всякий.
     Они ходят так ещё часа два, или больше того, а корзинки понемногу наполняются. Иногда кричат они друг другу:
    -Ауууу, где ты баба Валя, аууу!
    -Да здесь я, Вань, здесь, за кустиком стала...
    Корзинки почти полные, солнышко припекать стало. Выглянуло из за тучь и озирает подвластные ему просторы. Сирые пустыри, поросшие молодняком березы и ольхи, недвижные в августовском мареве малые перелески.
   -Пора бы нам Ваня, домой сворачивать, тяжела корзинка стала, да и у тебя грибков в досталь ...
   -Еще немного, баба Валя...
     А у самого- то почти не валятся они с корзинки. И все грибки здоровенные, подберёзовики да белые.
    -Ладно, ещё немного, вздыхает она. Сердце бьётся и хочется постоять на месте, отдышаться.
    -Ваня, ты кругом походи, посмотри там,   в кустиках, а я постою. Походи, немного ещё, потом пойдем. Пора уж.      
    Она ставит тяжёлую корзину на тропинку и смотрит по сторонам. Место здесь самое обычное, удивляться тут нечему. Травы наполовину высохшие и полные семени, свивают косички свои,  август завершает полет в небе,  осень скоро уже.
    Ваня ушел дальше, покрикивая иногда и слышно, как шуршит он травой и сушняком, осматривая лес.
    -Аууу, Вань, смотри не потеряйся у меня!-  Кричит она и все смотрит по сторонам. Вот вдруг видит она что -то лишнее, брошенное кем то под деревцем берёзовым, будто игрушку какую.
-Аууу, Вань, где ты, возвращаться пора, -  снова кричит она, разглядывая нехотя находку. Подумаешь, бросил кто игрушку старую. Наигрался и бросил. Раньше обнимал и к груди прижимал, но вырос и выбросил теперь. Вот лежит она, игрушка брошенная, любви теперь совсем лишённая, а солнце жжет ее и дождь мочит...
   Но это была не кукла. Увидела она, что принятое ею за куклу, небольшое, не более полуметра ростом существо вдруг зашевелилось и глянуло на нее чем то похожим на глаз. Второй глаз был закрыт.
     -Аууу, Вань, где ты, иди сюда скорее -  закричала она, развязывая угол надоевшей косынки.