Аутентичная журналистика с зажмуренными глазами

Мне нравится, как твои бицепсы играют на фоне моей меланхолии.
Я пребываю в ней, сплин, тоска, но внезапно появляются яблочки наливные,
как янтарь сквозной, они горят на дереве жизни, небольшие.
Я откушу одно, примиренная с тобой, как втолковать себе, что мы живые?
Когда умираем друг в друге, воскресаем, крестики и звезды правовые
гнутся, ломаются, твои бицепсы в разразившейся катастрофе вовсе неплохие.
Расслабленная и впадавшая в твою мглу я чувствовала толчки земные,
колебания атмосферы, что иногда называются совестью – ох эти боли головные,
неизбежная пульсация, порой резкая, порой мягкая, моря бывают очень злые.
Явления снегов, теплоизоляционная душа тает и твои руки листовые
окружают меня, расплющивают по спирали, ты входишь, ты весь пары спиртные,
хотя я не пью, я пьянею, и совершенно ничего не понимаю в вашей профессиональной индустрии.
Я не поэт, не поэтесса, я в белом чепчике, черной униформе, я в чулках, низовые
пылинки подберу, я обожаю каждую клетку твоего тела, поклон полиграфии.