Я кручинюсь...

Я кручинюсь! И, вздыхая,
От того, что чаще снится,
Как в шелках кудрявых мая....
Вьёт гнездо... моя Жар птица.

Кто-то... станет ей опорой:
Приголубит! Заласкает.
За Луною чернобровой,
Ворон, ночью наблюдает....

Ему тоже... всяко снится
Золотой кусочек сыра.
Кто-то должен потесниться....
Нет меж нас: любви! И мира.

Я спою ему, ей-богу,
В кущах зелени, украдкой:
Чтобы он мою тревогу....
Обронил от лести... сладкой.

Ну, а я её, поймая,
Уведу меж туч на небо:
Пусть светится! Вдохновляя,
Мой скупой кусочек хлеба.

Светит пусть во мгле кромешной!
И меня не забывает:
Всею нежностью, нездешней,
Землю русскую, ласкает.

Эх ты, Ворон! Ворон вещий,
Что ты в жизни понимаешь?
Ты, как тень! И дух зловещий....
В облаках над ней... летаешь.

Ты, как злой и мрачный гений,
Между небом и землёю:
Между гранью сновидений....
И живой! И... неживою.

Вьёшь гнездо. И прорицаешь
На пределе высоченья.
И оттуда... наблюдаешь:
И цветения! И тленья....

Ну, а мне, глядеть на небо
Дух времён... и лет вещает:
Всё - мгновением нелепо....
Что родившись... умирает.

И зачем тебе сердиться
Нас обоих, проклиная:
Что тебе... моя Жар птица?
И ещё - душа живая....

Ты найдёшь кусочек хлеба:
На земле! И под землёю....
Ну, а мне... отдай полнеба,
Вместе с милою Луною.

Это мне пристало, кстати:
Самому! И... небесами,
Прикоснувшись к благодати....
Жизнь, раскрашивать стихами.

Ну, и пусть, что только снится!
Пусть, душа изнемогает:
Что в ночах, моя Жар птица....
Осень... в  сказку погружает.