Петергофский десант

О Петергофском десанте, судьба которого долгое время оставалась неизвестной, многие люди не забывают до сих пор. Посланцы Кронштадта, в самые тяжёлые, самые трагические для нашего государства дни показали всему миру как умеют сражаться русские моряки за свою Родину, за свой народ.
    И в том, что враг не смог захватить Ленинград в сентябре-октябре 1941 года не смотря на его огромное превосходство в силах и средствах есть несомненная заслуга и этих десантников.
    Известно, что в конце сентября-начале октября 1941 года Балтийский флот высадил в районе Стрельны-Петергофа ряд десантов, из которых самым крупным был десант в ночь на 5-е октября.
    Три дня десант моряков героически сражался в парках Петергофа с превосходящими силами противника и не получив никакой помощи погиб.
    Причины трагедии десанта кронштадтских моряков анализирует командарм В.И. Щербаков в своей книге «На приморских флангах». В это время В.И. Щербаков, смещённый Г.К. Жуковым с должности командующего 8-й армии, командовал 11-й стрелковой дивизией этой же 8-й армии, командующим которой стал генерал-лейтенант Т.И. Шевалдин. 11-я стрелковая дивизия занимала оборону на рубеже Дачное, Старый Петергоф, западный берег Английского пруда. Справа оборонялась 2-я дивизия народного ополчения, слева – 10-я стрелковая дивизия, её левый фланг упирался в Финский залив. Именно там, куда должна была прорваться и соединиться с Петергофским десантом 11-я стрелковая кадровая дивизия, которая в советско-финляндском военном конфликте 1939-1940 годов получила некоторый боевой опыт в сложных географических и климатических условиях. Дивизией в то время командовал комбриг П.П. Борисов, грамотный и опытный боевой командир. К сожалению, он погиб тогда же. После Борисова до сентября 1941 года дивизией командовал генерал-майор Н.А. Соколов. Он тоже имел боевой опыт, но в первые месяцы войны как то обмяк, в его действиях чувствовалась усталость и был переведён в другую армию Ленинградского фронта. Потом дивизией командовал начальник штаба полковник А.Н. Иванников. Штабную работу он знал хорошо, но помощник своему командиру был неважный. В руководстве дивизией прослеживалась какая-то чехарда: в течение месяца в дивизии сменили трёх комдивов. В первых числах октября А.Н. Иванникова отозвали из дивизии и назначили консультантом командира морского десанта КБФ, который высаживался в Новом Петергофе 5-го октября 1941 года. Тогда же Иванников пропал без вести. 30-го сентября командарм Т.И. Шевалдин вывал к себе командиров и комиссаров дивизии и командира 19-го стрелкового корпуса генерал-майора М. П. Духанова и объявил, что завтра 1-го октября с утра армия переходит в наступление. Затем каждой дивизии поставил задачу со своими средствами и всё с теми же десятью снарядами на орудие. Генерал Т.И. Шевалдин сообщил, что для содействия наступающим войскам 8-й армии в ночь на 5-е октября Краснознамённый Балтийский флот высаживает десант около тысячи человек в нижнем парке Большого Петергофского дворца для удара в тыл немецко-фашистским войскам. Я бы лично о времени высадки десанта запретил говорить любому, кем бы он ни был, так как об этом мог узнать враг и встретить десант во всеоружии, что потом фактически и произошло. И уж не сам ли генерал стал причиной этому?
   Но вместо тысячи моряков в десанте было 498 человек, утверждает Щербаков, но суть даже не в этом.
   19-й стрелковый корпус в составе 10-й и 11-й стрелковых дивизий с утра 5-го октября имел задачу прорвать оборону противника и совместно с десантом уничтожить врага в районе Петергофа. Никаких средств усиления дивизиям не придавалось, а предстояло наступать с форсированием Английского пруда. Хотя и не ахти какое препятствие, но всё же… 26-й сапёрный батальон дивизии старшего лейтенанта А.С. Лобовникова в течение ночи подготовил необходимые средства переправы. 5-го октября тот Английский пруд форсировали роты 163-го стрелкового полка. От десанта, то есть от Верхнего парка, до передовых частей 11-й стрелковой дивизии отделяло пространство около полутора километров. Но преодолеть это расстояние им так и не удалось. Видимо у десантников закончились все боеприпасы, а им по воздуху автоматы, пулемёты, а главное, боеприпасы и хотя бы несколько мешков сухарей подкинуть было некому. Так и хочется таких руководителей разжаловать в рядовые и бросить на врага с целью прорыва такого полуторакилометрового рубежа и только после его захвата разрешить им и дальше командовать войсками и восстановить прежнее воинское звание.
    В.И. Щербаков пишет: «Одна из причин гибели десанта – это беспечность при подготовке десанта, во-вторых, недоработка штаба флота – высадка десанта была рассчитана на внезапность. В этой небольшой совместной операции сил 8-й армии и Балтийского флота не проявил себя и штаб Ленфронта. Штаб не продумал до конца состав сил и средств осуществления хорошего замысла, не вник в детали проводимой операции, имевшей при благоприятном для нас исходе неоценимое значение. Надо было серьёзно усилить 10-ю и 11-ю стрелковые дивизии, чтобы они наверняка пробились к десанту. На этом активные действия 8–й армии на Ораниенбаумском плацдарме закончились.
    31-го октября 1941 года 11-ю стрелковую дивизию с Ораниенбаумского плацдарма (осталось 1350 человек) по Финскому заливу перебросили в Ленинград в течение 15 дней. Она попала в район Обуховского завода в фронтовой резерв, подчинялась 55-й армии генрал-майора И.Г. Лаарева, а потом генерал-майора В.П. Свиридова. Получили пополнение и довооружение, стали учить, но кормили по второй норме, отчего солдаты заболели дистрофией и по 50-100 человек выходили из строя ежедневно. Просили перевести на 1-ю норму, но Военный Совет 55-й армии молчал. Тогда В.И. Щербаков подал рапорт с просьбой освободить его от командования дивизией и послать на фронт рядовым бойцом. Только после этого дивизию перевели на первую норму питания.
    4-го января 1942 года начальник штаба Ленинградского фронта генерал-лейтенант Л.Н. Гусев сказал В.И. Щербакову: «11-я стрелковая дивизия выводится из фронтового резерва и передаётся 54-й армии генерал-майора И.И. Федюнинского. Представляется тебе (т.е. Щербакову) возможность реабилитироваться.
Подробнее о Петергофском десанте можно узнать и книги «Живые пойте о нас», написанную моряками, участниками Отечественной войны потом Всеволодом Азаровым и политработником, капитаном 1-го ранга Андреем Зиначевым.
    С помощью многих людей, в том числе оставшихся в живых десантников, а также наших и зарубежных архивов, авторам удалось узнать всю правду о беспримерном мужестве балтийцев, которые в самых тяжёлых испытаниях не склонили головы, оставшись верны своему народу, своему воинскому долгу. Даже само название книги авторы взяли из предсмертного завещания безвестного десантника «Живые пойте о нас!», написанного на листке бумаги, вложенном в флягу, найденную после войны.
     Повесть эта – есть история и эстафета передаваемая в руки молодого поколения, достойного своих героев-отцов.
     В то время, когда фашисты вышли к Неве, захватили Пушкин, Красное Село, Урицк, Стрельну и Петергоф положение наших войск под Ленинградом было крайне тяжёлым. Оставался несокрушимым Ораниенбаумский плацдарм с его могучими фортами «Красная Горка» и «Серая лошадь».
       Фашисты бомбили и обстреливали Ленинград и его пригороды день и ночь. Они опутали колючей проволокой берег Финского залива в районе Стрельны и Петергофа, где замаскировали свои орудия и били из них по кораблям и улицам Кронштадта. Кронштадтские форты вели по ним ответный огонь. А сейчас все эти форты почему-то разоружили и разрушили заявляя, что в будущей войне они якобы уже не пригодятся. Но я с такими заявлениями в корне не согласен. Другое дело, заменить оружие современным и соответственно укрепить огневые точки. Это надо! Но разоружать так Кронштадт и его форты я считаю изменой Родине.
     А в то время Командующий Флотом В.Ф. Трибуц пригласил к себе инспектора строевой и стрелковой подготовки Учебного отряда КБФ Андрея Трофимовича Ворожилова и сообщил: «У Петергофа стоят 1-я м 291-я пехотные дивизии, полк СС, танковая бригада и артиллерийские части. Командующий группой войск армии «Север» фон Лееб оставил перед ними задачу выбить из Ораниенбаума отступавшие сюда части 8-й армии и морскую пехоту. Мы должны удержать Ораниенбаумский плацдарм.
     Военный Совет Ленфронта приказал нам высадить тактический десант чтобы рассечь петергофский «клин» и помочь 8–й армии, находящейся в Ораниенбауме, соединиться с нашими частями пол Ленинградом возле Урицка. Не скрою, дело опасное. Мы решили поручить руководство этой операцией вам. В отряд зачислили только добровольцев и то из самых дисциплинированных и физически здоровых.
     Лучших своих людей сюда направили форты и корабли, моряков разных национальностей, классно владеющих оружием.
     Десантный отряд состоял из 5-ти рот, по 4 взвода в каждой, т.е. 2 стрелковых, один пулемётный и один миномётный расчёты. Боезапас насчитывал 1908 гранат, 560 мин, 33 тысячи пулемётных, 12 тысяч пистолетных и 80 тысяч ружейных патронов. Приказ: скрытно высадить морской десант в районе Петергофа при поддержке кораблей и береговой артиллерии. Нанести удар во фланг и тыл противника, соединиться с частями 8-й армии и уничтожить врага в районе Новый Петергоф. Полковник А.Т. Ворожилов стал командиром отряда десантников. Простившись наскоро с семьёй как и его заместитель военком учебного отряда комиссар Андрей Фёдорович Первухин, побывал на митинге, где выступил с речью: «Пришёл долгожданный час! Немало нам врагов пришлось повстречать на своём веку и всех мы одолели. И фашистов сокрушим. А кто из нас погибнет, тех не забудет народ. Мы не дрогнем в бою».
     С напутственным словом выступил адмирал Трибуц: «Мы верим в вас, дорогие! Вы не посрамите чести отцов ваших, покажете врагу как умеют воевать балтийцы!»
     В ответ прокатилось громкое «Ура!» моряков. Провожавший также десантников писатель-моряк Всеволод Вишневский пожелал им: «Победы вам, ребята!».
К пристани шли молча.  У пристани десантников ждали 25 катеров типа «КМ», 5 сторожевых катеров-«морских охотников», бронекатер для охранения и артиллерийской поддержки десанта при высадке на берег. Командиром высадочных средств был капитан второго ранга Георгий Семёнович Абишвили. Петрухин посмотрел на часы, было двадцать семь минут второго ночи. Матросы быстро разместились в шлюпках и катерах. Грузились молча и без шума. И вот катера и шлюпки взяли курс на Петергоф. На заливе было холодно, слегка моросил дождик, видимость была плохая. Все знали, что у стен Ленинграда шли тяжёлые кровопролитные бои. Заводы и фабрики перешли на круглосуточную работу, они выпускали танки, пушки, автоматическое оружие, мины и много боеприпасов. Ждать другой помощи было особенно неоткуда. А если б не они, эти голодные исхудавшие труженики войны ленинградцы, нам вообще и воевать-то было бы нечем. 21,22,23 сентября фашисты по несколько раз в день делали налёты на корабли. Воздушные тревоги в Кронштадте не прекращались день и ночь. Шла контрбатарейная борьба. Но у М.П. Духанова было мало снарядов для длительной артподготовки, не хватало и других средств. А наступать было надо всем 19-м корпусом. Хорошо ещё, что помогали форты Кронштадта. Поэтому немцам очень мешали Кронштадт и Ораниенбаум.
    Когда наши катера подошли к берегу противника, десант стал быстро высаживаться на берег. Берег молчал. И вдруг ослепительный луч прожектора полоснул по берегу и медленно пошёл вправо от них. Десантники бросились к проволочному заграждению, чтобы не упустить время и сделать в нём проходы. И в то же время нижний парк залило ярким светом ракет. А с вышки у пирса по десантникам застрочили пулемёты. Стала рваться шрапнель, строчили фашистские автоматы. Это значило, что внезапности нападения у десанта не получилось. Враг был подготовлен и ожидал высадку десанта во всеоружии. И тем не менее, пробивая дорогу десанту, разведчики первыми приняли бой. Некоторые наши катера не смогли близко подойти к берегу и десантникам пришлось прыгать в воду, погружаясь чуть ли не с головой, как и их командиру Ворожилову. Ему помогли выбраться на берег и когда он поднялся и двинулся вперёд, пуля как будто искала его и пробила ему грудь навылет. Кто-то из матросов подбежал к нему, пытаясь помочь, но помогать было уже некому. Командира отнесли чуть в сторонку и прикрыли бескозыркой его бледное, чуть потемневшее лицо. Командование отрядом принял на себя комиссар Петрухин. А десантники продолжали высаживаться, опрокидывали шлюпки и толкали их впереди себя как щиты, но они тут же превращались в решето под пулями противника. Огонь с немецкой стороны всё усиливался. Прилетели бомбить немецкие самолёты. Появились танки, открывшие огонь по десанту. Всё чаще стали погибать наши моряки. Над головами стоял едкий пороховой дым от разрывов мин и снарядов. И всё-таки моряки шли вперёд. Они уже захватили здание дворца Монплезира, что должно было обеспечить им связь с катерами из Кронштадта, но связи этой не было. Шедшую в атаку роту эсэсовцев моряки подпустили как можно ближе и бросились в штыковую атаку. Потеряв больше половины роты, немцы быстро отступили. Но на моряков шли новые цепи автоматчиков, прячась за ползущие на десантников танки. Эту и последующие ночи в Кронштадте с тревогой ждали известий о десанте. Но сигналов с Петергофского берега не поступало.
      5-го октября в 10 ч. 30 мин. И в 17.00 наши катера пытались доставить в Петергоф десантникам боезапас. Но сильный артминомётный огонь помешал им подойти к берегу. Яростно рвалась в район Нового Петергофа советская пехота, неся большие потери, но пробиться к нему так и не смогла. У немцев, где и с кем бы они ни воевали, чего-чего, а боеприпасов всегда было навалом, в этом была одна из причин их побед над противником. И, конечно, плюс к тому, наличие новейшего автоматического оружия.
   Кто-то подсчитал, что в то время всего по Петергофу на опорные пункты врага было обрушено 2976 снарядов от 100 до 305 миллиметрового калибра. Вообще, кажется здорово, но если бы били по цели по данным разведки, а не вслепую. Немцы перебросили с юга войска предназначенные для штурма Ленинграда. Это они умели делать очень оперативно, чему нам неплохо бы было поучиться у врага.
     Потери наших десантников были очень велики. Было много убитых и раненых. Запасы еды закончились, боеприпасы были на исходе, а у кого-то их не было совсем. Ночь на 6-е октября не принесла облегчения. Утро второго дня началось жестоким кровопролитным боем.
 - Стоять насмерть! – передавали связные приказ Петрухина по цепи десанта. Шли бои у Английского дворца, у Большого дворца и в Александрии, у шахматной горки. Десантники решили пробиваться к Ораниенбауму и очистить берег, чтоб к нему могли подойти катера из Кронштадта.
    Когда оставшиеся в живых десантники отходили от Большого дворца, когда вражеские танки, пушки, пулемёты, миномёты раскалённой подковой охватили парк, комиссар Петрухин поднял своих бойцов для смертельного боя.
    В это время, тяжело раненый Вася Слепов зубами вырвал чеку  гранаты и, взорвав её, похоронил себя и окруживших его фашистов.
    После войны при расчистке парка неподалеку от «Шахматной горки» нашли флягу, в которой была записка:
    Люди! Русская земля!
    Любимый Балтфлот
    Умираем, но не сдаёмся
     Патронов нет
     Убит Петрухин
     Держимся вторые сутки.
     Командую я. Патронов!
     Гранат! Прощайте братишки!
     В. Федоров 7. окт.
И вторая записка крупными буквами, наискосок:
«Живые пойте о нас!»
Это – приказание. Они верили в нашу благодарную память. И не ошиблись.
    Связи с десантниками по-прежнему не было. На поиск исчезнувшего десанта с Ораниенбаумского пятачка одна за другой пошли 11 групп разведчиков, в каждой по 3 человека. Из них вернулись только 8 человек да один голубеграмм.
    «Три ночи подряд высаживались на берег разведывательные группы с катеров для связи с десантом, но они либо исчезали, либо возвращались безрезультатно, - читаем мы в книге «Живые, пойте о нас!», - немцы на раненых бросали стаю своих овчарок и они их загрызали. Страшно ходить по заминированному полю воспоминаний. Трудно, но необходимо.»
    Много лет спустя следы оставшихся в живых моряков
 Петергофского десанта оказались растянутыми по дорогам войны на тысячи километров. Их находят в партизанских лесах России и в Восточной Пруссии, в Австрии и Италии. Некоторые десантники, такие как Василий Веселовский, который каким-то чудом пробрался сквозь все преграды и оказался снова в экипаже Балтийского флота, откуда вновь ушёл на передовую, на Пулковские высоты, отбивать ожесточённые атаки фашистов. Потом был плен, избиения, побеги из плена. Даже в плену моряки-герои совершили подвиг, ценой своей жизни уничтожив зенитную батарею фашистов. Были расстреляны немцами.
   Но итальянские патриоты в Милане похоронили наших моряков как героев, поставили на их могилах белые мраморные надгробья с надписями: Веселовский Василий, Петров Андрей, Черный Семен.  И выбили дату их гибели – 14-2-1943.
     А моряк-балтиец Павел Добрынин, с выжженными фашистами на его груди звёздами, о котором пишут авторы книги «Живые, пойте о нас», как бы вглядывается в души читателей и говорит им: «Не забывайте! Живые, помните о нас!».
    Читая книгу «Живые, пойте о нас», я не мог оторваться от её содержания до последней страницы, переживая трагедию десантников, как будто и сам там побывал. Что-то родное, близкое моему сердцу я нахожу в повести В.Б. Азарова и А.Г. Зиначева, что-то связывающее меня с событиями тех давно минувших лет. И особенно зримо и больно я это почувствовал после того как 9-го мая 1997-го года побывал на Синявинском мемориале, на той самой «Чёртовой» высоте, которую 12 августа 1943 года штурмом брал наш 106-й ОМИБ и как участник этого штурма выступал с трибуны, дополняя свою речь своими стихами о тех событиях.
     Это чувство сопричастности к подвигу героев-десантников с новой силой посетило меня после того как я побывал в городе Ломоносове на праздновании 52-й годовщины нашей Великой Победы в Отечественной войне, в городе, где на улице им. Героя Советского Союза И.И. Федюнинского живёт моя дочь. Это место и есть тот самый Ораниенбаумский пятачок, куда мы, сапёры, в декабре 1943-го и январе 1944-го переправляли войска 2-й ударной армии с пирса «Лисий нос». В память об этой операции мне была вручена медаль «Ветерану 2-й Ударной».
     18 мая 1997 года я также побывал и в Кронштадте, в городе боевой славы балтийских моряков, куда я ещё в 1942 году направлялся военкоматом из Саратовской области как доброволец с целью стать моряком и воевать с фашистами. Но при формировании команд не попал в морскую пехоту, куда был зачислен мой друг Юрий Осин из города Керчи. Мы с ним очень подружились во время эвакуации и сборов. Он был физически сильнее меня и выше ростом. Да жаль, что вскоре он погиб в составе очередного десанта, о чём я до сих пор забыть не могу. А нашу команду тогда снова переправили в Ленинград в запасной полк, а оттуда через 30 дней я попал в сапёры 106-го ОМИБ под 8-ю ГЭС, что на Неве, где на противоположном берегу укрывались немцы.
     И вот теперь, оказавшись в Кронштадте, я как будто встретился со своей молодостью. Смотрел вокруг и вспоминал как тогда бомбили и обстреливали город. Как мы грузили мины и снаряды в порту на корабли, а также работали в фортах в подземных хранилищах. Но вначале я не мог сразу вспомнить всё то, что здесь видел раньше, и это меня удивляло особенно. И только когда я пришёл на Якорную площадь и увидел Морской собор и чугунную мостовую – уникальный образе дорожного строительства 19-го века, то всё прошлое сразу прояснилось как на ладони. Даже не открывая глаза, я увидел строй военных моряков, одетых в чёрные бушлаты и знаменитые бескозырки с развевающимися на ветру чёрными лентами с якорями. Я услышал, как они шагают по этой мостовой строем в колонну по четыре и поют. Ах! Как они пели! При одном воспоминании об этом, у меня побежали мурашки по спине и я как будто наяву услышал тяжёлый грохот сотен ног, обутых в морские ботинки, подошвы которых будто бы прилипали к чугунной мостовой: топ-топ! топ-топ! У меня на глазах появились слёзы как и тогда, в1942, когда я с восторгом смотрел на шагающих строем моряков, уходящих на фронт.
 - Бескозырка! – пели моряки. – Ты подруга моя дорогая! – Пауза, во время которой строй звучно чеканил: топ-топ! После паузы высокий голос запевалы как бы взвивался над головами шагавших моряков и устремлялся куда-то далеко ввысь. Моряки подхватывали хором:
 - И в решительный час, и в решительный день! Пауза: топ-топ!
Запевала продолжал высоким чистым голосом:
- Я тебя, лишь тебя надеваю!
И все хором продолжали:
- Как носили герои чуть-чуть набекрень.
    Я стою как заворожённый. Открываю глаза и чувствую, как только что мимо меня прошёл этот строй моряков-десантников, следующих в порт на посадку на катера во всём боевом снаряжении. Да, вот такие они были моряки-десантники. Настоящие герои! И не только те, что штурмовали Петергоф 5-го октября 1941 года, но и участники других боёв, в которых моряки-балтийцы сражались ожесточённо, погибали, но не сдавались врагу. И как такими героями не гордиться потомкам?
    Жаль, что беда была у всех одинаковая: отсутствие своевременного подкрепления в живой силе, технике и боеприпасах, не говоря уже о подкреплении танками, самолётами, артиллерией, хотя это было необходимо делать в первую очередь. Ну, хотя бы вовремя обеспечивали десантников автоматами, боеприпасами, минами, гранатами и продовольствием, что можно и нужно было делать с помощью авиации. Да и береговая артиллерия могла им проложить дорогу в нужном направлении. Я это болезненно воспринимаю потому, что помню хорошо отсутствие такой помощи и нам, сапёрам 106-го ОМИБ, во время штурма «Чёртовой высоты» в районе Синявино. Да хорошо, что мы немцев тогда захватили врасплох, навалились на них сонных, выбили их из первой линии обороны, а потом весь день сражались их же оружием и боеприпасами. А иначе б и нам было бы не сдобровать. Так что, об этом надо всегда помнить и не забывать.