в теле покойника

         посвящается  всем  мертворожденным

         и  их  безутешным  матерям  и  вдовам



изба  на  опушке  деревни 

ржавая  пушка

на  столе

окоченевший  покойник

в  теле  покойника  покойница


в  теле  покойницы 

ребенок 

лежит  садитьcя  вздыхает

перебирает  ножками

пъет  молоко   

из  разворованной кринки

сестринской   груди

откладывает на  завтра  метели 

утирает  рот

хрящиками  ладоней   

молча  улыбается  в  камеру


конь  растаял  перед  колодцем 

топкая  изморозь  околдовала 

его  ноги 

роса  съела глаза 

и  открылась  белесымы  ставнями

следующей  избы   застывшей 

на тонкой  границе  наводнения  и  пожара    


погреб

в  погребе  труп  молодого  владельца

всех  местных  виноградников 

в  трупе  молодая  старуха

с  трупе  молодой  старухи 

еще  одна  старуха 

но  старая 


на этом секвэнция  заканчивается   

пальцы  свечи 

опадают  на  пол  лампадами  света

разбегаются  черными  вдовами

на  зов  ареопага 


в  чреве  ареопага 

земляничное  поле 

а в  чреве  земляничного  поля

взлетная  поласа  космодрома 

в  чреве  космодрома

беременная  синичка

она  устала  от  постоянных  беременостей

она  хочет  свободы

но  та только  покойница

и  уже  тоже  беременна

беременными  ежами 


голоса  устали  вращаться  в  чревах

утопших  кораблей

в  чреве  коралла 

зреющий  жемчуг

пристально  вглядывается  в  темноту 

ему  тяжело  дышать

у  него  проблемы  со  зрением 

но  он  не сдается 

и  зреет  со  всех  сил 

до  статуса  сирой  жемчужины


в  чреве  рыбы  не  спокойно

в  чреве  её  детей

на  другом  конце  озера

разгорелась  война 


в это  чреватое  послествиями  время

в  чревах  горящих  самолетов

приземляются  отпрыски  войск

они  берут  штурмом  беременные  города

и  начилуют  всех  беременных

их  мужчин  и  наших  женщин 


занавес  поднимается 

сжигают  беременную  ведьму 

её  плод  раздирает  её  обвисший 

живот

и  проклинает  на  вечную  беременность 

всю  собравшуюся  толпу 


у  них  беременные  рты 

беременные  соски 

их  дочери  беременны 

в  семь  лет

а  сыновья  выплевывают

свои  беременности  снопами


приходит труп  беременной   грозы

в  её  теле  другая  мертвая  гроза 

а  ее  животе  зрееет еще  одна

стоокая  беременность 

она наскоро перелицовывает  старый  мир 

принимает  на  беременную  грудь

пах  нового 

и  замирает  в  ожидании   первенца 


а его  все  нет 

и  никогда  не будет

беременный  снег 

накроет  его  с  головой 

а  в  отяжелевшем  брюхе  леса

никого  не  пощадят 

ни  волка  ни  волхва 


нам  осталось  только  мечтать 

размножаться  огромными 

беременными  черепами 

и  плакать


написано  в  день

кесаревого сечения

сетчатки  моего  глаза

но

во  избежания  всех  возможных

недоразумений 

и  признаюсь  в  авторстве  этого  сумасшедшего

произведения

раз  и навсегда