А. В. Горбатов - герой и мученик своего времени, 2

Написано в продолжение http://stihi.ru/2024/02/22/484

Часть 2. От чисток 30-х годов до 22.6.1941

В ходе массовых репрессий в РККА, в сентябре 1937-го,
Горбатов был снят с должности  -  "за связь с врагами народа",
видимо, за выступление на митинге в защиту комдива Григорьева*,
арестованного в июле 1937 и расстрелянного в ноябре того же года.

Он был также исключён из Коммунистической партии
и ощутил  -  воистину подлинный беспредел,
и, будучи отчислен в распоряжение Управления РККА**,
он фактически оказался не у дел.

Звание комбрига за ним пока сохранили,
но от командования он был отстранён и нейтрализован.
Однако в марте-мае 1938-го его  восстановили в правах***,
но в сентябре 1938-го  -  был уволен в запас и вскоре арестован.

А пока после увольнения из армии наш Герой   - 
15.10.1938 выехал в Москву: для выяснения причины увольнения,
но в первую же полночь по приезду (22.10.1938)  -
он был арестован в гостинице ЦДКА****:   грубо и без разъяснения.

   * П.П. Григорьев  -  командир 7-го кавалерийского корпуса, кавалер двух орденов "Красного Знамени".
  ** полное название: "Главное управление кадров Наркомата обороны"
 *** был возвращён в партию и назначен заместителем командира 6-го кавалерийского корпуса
**** Центральный  дом  Красной армии

                стр. 1

В два часа ночи раздался стук в дверь в номере гостиницы,
где наш Герой был расквартирован,
и вошли в него трое военных, и один из них с места в карьер   -
объявил ему, что он арестован.
После этого один начал снимать ордена с его гимнастёрки*,
другой  -  срезать знаки различия с обмундирования.
В то же время отобрали у него партбилет и все документы,
и в продолжение выполнения задания:
вывели его под конвоем из гостиницы и втолкнули в  машину,
и так он угодил на Лубянку, став арестантом  -  без чина и звания.

А на Лубянке, как на Лубянке:
там, правда, не было физических истязаний,
но были серии психологических давлений  -
на дачу ложных показаний.
Когда же не помогли   -  никакие  угрозы и убеждения,
наш опальный Герой был переведён в Лефортовскую тюрьму,
где  цель оправдывала  -  даже самые брутальные избиения.

А в Лефортовке он подвергался изощрённым пыткам
и уйму подлинных страданий и кромешных мук испытал,
но, будучи непоколебимым человеком железной воли,
виновным себя ни в чём не признал и никого не оклеветал.

8.5.1939-го А. Горбатов предстал пред судом Военной Коллегии,
и в несколько минут  -  впопыхах:
был осуждён за "контрреволюционные преступления"**:
на 15 лет заключения плюс 5 лет поражения в правах.
В тот же день он был переведён в Бутырскую тюрьму,
и для дополнительной справки:
был помещён в камеру, где сидели осуждённые,
ожидающие отправки.

 * лежавшей на стуле
** по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР

                стр. 2

 
Однако даже в день, когда его угоняли этапом в Сибирь,
он, будучи оптимистом по природе,
непреложно верил, что правда восторжествует
и он ещё будет на свободе.

И мечта его сбылась, но столь желанную свободу  -
он обрёл: лишь спустя почти 2 года.
Пока же, когда его печальный эшелон пересёк Волгу вширь,   
всем стало ясно, что они по пути в Сибирь.

А путь туда был воистину далёк,
и только в июле 1939-го: его состав прибыл во Владивосток.
И для большей наглядности информационного резюме,
следует отметить: этап в Свердловской пересыльной тюрьме,
а также что для санитарной обработки и содержания в чистоте:
эшелон останавливался в Новосибирске, Иркутске и Чите.

Во Владивостоке их поместили за городом в деревянные бараки,
которые  оцепляла колючая проволока и прочие лагерные знаки,
а дней через 10 они отплыли на пароходе "ДжУрма" на КолымУ,
т.е. на "светлом пути"* в беспросветную тьму.

Перед этим 7000 арестантов перевезли из лагеря в бухту Находка,
а что касается нашего бывшего комбрига,  то даже к нему    -
подкралось чувство подлинной обречённости,
когда корабль удалился от материка   -   по направлению на КолымУ.

* слово "джУрма" означает по-эвенкски "светлый путь" или "светлый луч"

                стр. 3

Плавание было далеко не курортным: 
арестантов держали на голодном пайке,
т.е. питались сухим пайком в сильно урезанном виде
и их ограничивали даже в кипятке.
А это привело к тому, что ещё перед прибытием к цели:
многие не выдержали такого режима и заболели.
Однако в Японском море до пролива Лаперуза:
по крайней мере, стояла хорошая погода,
но после выхода в Охотское море начались штормы и качки,
а с ними страдания  -  от капризов морской природы.
В общем и целом плавание было изнурительным:
далеко не мармелад и не марципан,
но через 7 дней в открытом море  -
пароход прибыл в порт Магадан.

По приближении к берегу  открылся общему взору:
небольшой новый город, за которым теснились горы.
После спуска на берег и какой-то санобработки,
заключённых разбили на группы и всех, кроме явно больных,
направили на золотоносные разработки,
что велись за сотни километров от Магадана,
где добывали золотые самородки.
Везли их на грузовиках  -  5 суток под надзором охраны,
пока не прибыли на золотой прииск Мальдяк  -   
в 650 км от Магадана.
Там их поселили в деревянные бараки и определили на шахту,
где их жизнь  -  превратилась в кромешное испытание,
т.к. работа на прииске была воистину изнурительная,
особенно если учесть  -  малокалорийное питание.
К тому же на каторге, как на каторге:
было адски трудно и даже невыносимо порой,
и особенно когда наш разжалованный Герой,
на своё несчастье заболел цингой.

                стр. 4      

Причиной цинги было хроническое недоедание,
чьи результаты  -  были наглядны и безусловны:
его зубы заметно и значительно расшатались,
а ноги  -  начали пухнуть и стали, как брёвна.

Он с трудом передвигался и его и без того горькая жизнь  -
превратилась в сплошные кошмары,
и лагерный фельдшер, выполнявший обязанности врача,
записал его в инвалиды и устроил сторожем летней бутАры*.

В сторожах наш Герой пробыл две недели, и работа была нетрудной,
но, несмотря на это, его состояние продолжало ухудшаться:
ноги продолжали пухнуть и стали ещё тяжелее,
а колени перестали сгибаться.
Все его усилия и старания преодолеть телесные недуги  -   
провалились и сошли на нет,
а поэтому снова пришлось идти к фельдшеру,
(кстати, арестанту, осуждённому за какую-то безделицу на 10 лет),
что "актировал" его как полного инвалида
и написал заключение  -  непредвзятое  и без обмана,
что сводилось к необходимости  отправить А. Горбатова:
из Мальдяка в другой лагерь  -  в 23-рёх км от Магадана.
К счастью, начальник лагеря, без проволок и манипуляций,
утвердил эту спасшую ему жизнь рекомендацию.

* устройство для промывания золотоносных руд

                стр. 5
 
Так наш опальный Герой оказался в марте 1940-го под Магаданом,
чей воздух на этот раз  -  показался ему целительным ладаном.
И для него это было, попросту говоря,
"как будто попасть в Сочи из северных окраин посередине ноября".

В продолжение,  группу больных  из Мальдяка  поместили  -
в барачном лагере у подножья гор, 
и предоставили им 4 дня отдыха,
т.к., в их состоянии, о посылке на работу  -  не мог быть и разговор.
После отдыха погнали на работу*, что была не легче  прежней
и при таком же скудном питании,   
а поэтому продолжала истощать организм нашего героя
и не могла улучшить его состояния.
К счастью,  он нашёл работу полегче **, и на душе стало веселее,
т.к. труд был ему по силам, да и телу стало теплее.
А когда его определили и на переборку овощей  -
он почувствовал подлинную благодать:
от сырых овощей*** зубы стали укрепляться,
а опухоль ног пошла убывать…

А теперь настало время и место  -  для существенного примечания:
несмотря на все невзгоды и недомогания,
он оставался преданным коммунистом, верующим в свою идею,
а всё происходящее считал: лишь происками различных лиходеев.
И верил непреложно, что всё плохое пробушует,
а справедливость  -  обязательно восторжествует.
А пока: надо было лишь поправляться
и за продолжение жизни сражаться.
      
  * таскать на себе или сталкивать волоком с гор древесину
 ** колоть дрова и греть воду в кипятильне
*** картофеля, морковки и лука

                стр. 6

И наш Герой поправился и набрался сил, в конце концов,
т.к., всем смертям назло, сила воли поборола,
а с наступлением лета, он записался из первых на рыбные промыслы,
и через неделю: оказался на берегу моря  -  в посёлке Ола.
Там было неплохо, т.к. режим был более слабым
и впервые после ареста,   
он очутился там, где заключённые не были ограничены в движении   
и могли свободно передвигаться с места на место.
Когда же через несколько дней местное начальство  -
обратилось к заключённым с воззванием:
ехать в тайгу косить траву сроком на месяц  -
А. Горбатов, не раздумывая изъявил своё желание.
Там он прилежно трудился, будучи всегда сытым    -
из-за включения наловленной свежей рыбы в рацион питания,
и так продолжалось это дело,
пока в один прекрасный день он был вызван в Москву    -
для пересмотра своего судебного дела*.


* Большую роль в этом решении имело выступление в его защиту маршала С.М. Будённого на пленуме Верховного суда,
  где он  сказал, что знает его как честного командира и преданного коммуниста.  Предшествовала этому
  настойчивость его супруги Нины Александровны, которая не переставала обивать пороги   НКВД,  прокуратуры, 
  Верховного суда и Наркомата обороны, пока не получила  20.3.1940  уведомление от Верховного суда о 
  предстоящем пересмотре дела её мужа. 

                стр. 7

Путь в Москву (до Бутырской тюрьмы) тянулся мучительно долго,
и Александр Васильевич, надеждой на освобождение горЯ,
выехал из посёлка Ола 20.8.1940,
а в Москву попал  -  лишь только 25-го декабря.
Его долго не отправляли из Магадана  -
вместе с около ста собратьями по положению,
что были вызваны на пересмотр судебного обвинения    -
из местных лагерей заключения.
В ожидании отправки, их использовали на менее тяжёлых работах,
и все они облегчённо вздохнули   -   лишь когда в конце концов,
они на том же пароходе "Джурма", который привёз их сюда   -
отчалили от горестных берегов.

Как и в тот раз, бушевало Охотское море,
и снова были неприятности от качки.
Однако не было такого строгого режима, как тогда,
т.е. без лихорадочной тюремной горячки.
В бухте Находка осуждённые радостно покинули пароход,
а с ним и пережитые невзгоды и мраки,
и вступили, как говорили, на Большую Землю,
хотя для них это были  -  всего лишь деревянные бараки.
Их долго томили и во Владивостоке по неизвестным причинам,
но когда наконец-то двинулись с места,
то и путь до Москвы показался им нудным и длинным  -
и это: чертОвски и бесОвски, а также явно не по-ГорбатОвски,
а особенно, когда их томили задержками на пересыльных пунктах:
в Хабаровске, Чите, Иркутске, Новосибирске и Свердловске.
И ехали они, правда, не в товарном, а в купированном арестантском вагоне,
но без закреплённых мест и полок было меньше, чем людей,
а поэтому отдыхали по очереди, строго соблюдая порядок*,
и от этого  -  жизнь не становилась веселей...
И всё ж таки, несмотря на всё и вопреки всему,
их 25.12.1940-го привезли в Москву и в тот же день водворили  -
в знакомую уже Бутырскую тюрьму.

* В купе  А. Горбатова было 13 людей и лишь 6 полок.  Все  "арестованные под вопросом"
  строго соблюдали очередь для отдыха: по одному на четырёх верхних полках, а 9 человек 
  сидели  на нижних двух полках и через малое зарешечённое окошко смотрели на волю.

                стр. 8

В камере,  в которой наш Герой очутился, было человек 40,
и все они прибыли на пересмотр дела  -  из различных тюрем и лагерей.
У половины из них процесс уже завершился и их возвращали обратно,
и от этого:  на сердце не становилось веселей.
Однако Горбатова это не испугало,
т.к. он никогда не терял надежд дорогих, 
и верил всей душой, что ему поможет то,
что он не клеветал: ни на себя и ни на других. 

Через 7 суток нашего опального комбрига вызвали к следователю,
что ставил ему вопросы и сверял ответы с прежними показаниями.
Всё это делалось вежливо, но пока не давало повода думать,
что дело клонится к освобождению от наказания.
Так продолжалось до 1.3.1941, когда его уже спозаранку  -
перевели из Бутырской тюрьмы на Лубянку. 
А вечером 4.3.1941  ему  сообщили информацию,
что  следствие по его делу закончено и его  освобождают этой же ночью    -
с восстановлением в кадрах РККА* и полной реабилитацией.

Итак, 5.3.1941 в два часа ночи  -  сердце нашего Героя ликовало: 
ведь настал момент его освобождения,
и с тех пор он, до конца своей жизни, считал "Пятое марта"   -
днём своего второго рождения.

* за него поручился Нарком обороны маршал С.К. Тимошенко

                стр. 9

А в первое утро своё на свободе наш реабилитированный Герой:   
с глубочайшим наслаждением созерцал небесную синеву,
и срочно отправил своей жене телеграмму в Саратов,
где сообщал, что вернулся и просил поскорее приехать в Москву.
А потом зашёл в Наркомат обороны,
где был сердечно встречен Наркомом* и, учитывая режим обстановки**,
лаконично доложил о своём возвращении    -
из "продолжительной и опасной командировки".
Тимошенко сказал, что рад его видеть живым,
а насчёт здоровья:  пусть оставит печаль и заботу,
и сначала отдохнёт и поправится, а потом и за работу.
И добавил, что уже отдал распоряжение:
о его восстановлении в кадрах Красной армии
и о выплате содержания и снаряжения,
и это по занимаемой им должности    -
за все 30 месяцев тюремного заключения***.


  * маршалом С.К. Тимошенко
 ** перед освобождением из Лубянки он дал подписку о молчании
*** официальная формулировка гласила следующее:  "о выплате содержания по занимаемой должности за все 30 месяцев"

                стр.10

В продолжение, супруги Горбатовы получили путёвки  -
в подмосковный санаторий "Архангельское", где отдохнули на славу,
а через месяц продолжали своё лечение в Кисловодске,
и вернулись в Москву полные сил, когда всё им по нраву.
И наш комбриг, после своего возвращения,
в мае 1941-го  -  получил новое назначение:
замкома* 25-ого стрелкового корпуса,   а с ним распоряжение    -
отправиться на Украину:  срочно и без промедления.
Он прибыл в Харьков и поспешил к комкору** в город Сталино***,
где знакомство между ними произошло:  деловито и без коллизий,
а потом Горбатов решил ознакомиться   -  с состоянием корпусных дивизий.
А вот в них-то,  несмотря на полную укомплектованность,   
отсутствовали  слаженность и необходимая организованность,
а также должная воинская дисциплина и боеготовность.               
Вернувшись в управление корпуса,  он доложил обо всём комкору,
и тот согласился с ним во всём   -   без пререканий какого-либо рода.
Однако времени на устранение недостатков уже не было, 
т.к. в воздухе пахло войной, что нагрянула:  22-го июня 1941-го года...

Конец второй части ( продолжение следует в http://stihi.ru/2024/06/10/6065 )


Источники:
1) Горбатов А.В. "Годы и войны"   -   М.: Воениздат, 1989.
2) Интернет: сведения об А.В. Горбатове

               

                ИосЭф МеерОвич (Израиль)

 
  * заместителя командира
 ** генерал-майору  С.М. Чистохвалову
*** ныне Донецк

                стр.11