Филадельфия, Кенсингтон-авеню

Ветер сорит деньгами.
Деньги решают всё.
Вдавлены даймы в камни,
В жёлто-льняной песок.
Стены бетонных зданий.
Гул эстакадных масс.
Как же легко представить
Гибнущий мир без нас.
Скрюченных биостатуй
Пластика в стиле ню.
Трезвый смельчак на старте…
Ке;нсингтон-авеню.
Глухо гремят коробки
Под полимерный шум.
Скачут, как пули, пробки,
Вляпываясь в лапшу
Экономичных мисок,–
Липких до жадных рук
Неаппетитных кисок,
Шприцевиков и сук.
Там, на быках рукастых,
Где голосят движки –
Правит иная каста:
В общем – гробовщики.
Страсть оставляет мусор,
Мусор спасает крыс…
Бобо готовит вкусно,
Да и названье – «Please»…
Голод бежит за центом,
Цент провалился в люк…
Зыбкая связь – плацента,
Если судьба – недуг.
Где тут, скажите, люди?..
Где тут, скажите, жизнь?..
Это театр «Инклюди» –
Жуткие типажи…
Может быть, это финиш?..
Явный намёк на смерть?..
Полуистлевший финик.
Грязной зелёнкой – медь.
Нет ни домов, ни улиц
И… небоскрёбных рощ…
Только старик на стуле,
Остеклянён и тощ…
Смотрит и не мигает, –
Загнана в плен душа…
Ветер сорит деньгами,
Требуя не мешать.