Один день из детства

Дедушка крепко держал мою детскую ладошку, а мне казалось, что я никак не поспею на своих маленьких ножках  за  огромными шагами деда. Я семенила за ним в сандалях на босу ногу и ужасно боялась, что он выпустит мою руку и я потеряюсь среди этих бескрайних степей, с высоченным камышом и ковылём.
Мы шли по окраине Батайска, вдоль плетняка, тропинка петляла, пряталась в оврагах, снова выныривала. Солнце опускалось к горизонту, марило, вдалеке паслись лошади, громко фыркая, мотали гривами и отгоняли назойливых мух хвостами.
Мы проходили мимо каких-то шумных людей вдалеке. Они были такими громкоголосыми и пестрыми. Женщины были одеты в цветастые пышные юбки и громко смеялись.
Дедушка сказал: «Не ходи сюда одна, чтобы цыгане тебя не украли».
Я спросила: «А кто это, цыгане?». Дедушка хмыкнул, остановился, присел рядом со мной на корточки и указал в сторону галдящих людей.
Это был цыганский табор, остановившийся в степи где-то между Батайском и Ростовом. Брички стояли так, что образовывали почти что круг, внутри которого горел костёр. Даже сейчас, при свете яркого Солнца, костёр был виден. Страшно не было, я ведь не знала ни цыган, ни их пристрастий. Рассказы дела меня не пугали. Я ничего не сказала дедушке про то, что мы уже дружной уличной ватагой бегали на Дон купаться этой дорогой. Дел бы точно всыпал по-первое число.
Мы дошли до воды, где дедушка искупался, посидели на берегу, пока он не обсох и потом уже пошли обратно домой.
Солнце уже почти закатилась за горизонт. Небо, разрисованное облаками, подсвеченными садящимся Солнцем, были розоватые, чуть ярче на горизонте и бледнея к высоте.
В сумерках костёр в таборе был виден уже ярче. И в вечернем воздухе отчётливо слышался треск горящих дров. Воздух в степи становился прохладным.
Дедка спросил меня: «Ты не замёрзла?». А я об этом даже не думала.
Вот мы уже свернули на свою улицу, я чуть осмелела и, пританцовывая на одной ножке, доскакала до дома, на скамейке возле которого сидела бабушка с соседками и о чём-то оживлённо переговаривались. Увидев нас, бабушка встала и уже издалека, стала ворчать на деда, что мы так долго ходили.
Во дворе пахло керосином, так как бабушка готовила на летней кухне на керосинке. Мне нравился этот запах, он был такой знакомый и родной, что сразу захотелось есть. Бабушка уже все приготовила, еда стояла на столе, под навесом, накрытая полотенчиком.
-«Садитесь есть, а то все уже остыло.» - сказала бабушка и вытерла руки о передник.
Дедушка ел не торопясь, а я спешила, мне же ещё надо успеть на поляну, наверняка все девчонки уже там.
Бабушка, словно услышав мои мысли сказала: «Не спеши, на поляне ещё никого нет, никого не выпускают так рано. Сейчас все вмести пойдём туда».
Поляной называли пустой участок, между соседскими домами. Там был построен деревянный амфитеатр-сцена, слева стоял небольшой турничёк, а справа, вдоль забора, длинный-предлинный стол, за которым жители улицы собирались вечерами пообщаться. Мужчины играли в домино, женщины,о чем-то увлеченно разговаривая, играли в лото, лузгали семечки и изредка делали нам замечания.
Нам нравились эти вечерние посиделки, потому что взрослые разводили костер и разрешали нам, малышне, через него попрыгать.
Первый раз мне было страшно. Но глядя, как мои подружки с разбегу перепрыгивали костер, подначивая меня, решилась. Перепрыгнула и стала смелее на целый костер!
Кто-то из мальчишек притащил карбид и что-то там соорудив из бутылки, карбида и воды, и бросив все это в костер с криком: «Разбегайтесь!!!»-кинулись в разные стороны. Рвануло прилично. Взрослые, с руганью,  повскакивали от неожиданности со скамеек,  кто-то из мужиков погнался за пацанами с воплем: «Вот мы вам щас покажем…». Что они хотели показать-мы не знали, но понимали, что хорошего из этого ничего не выйдет.
Мы с девчонками, как воробушки, сбившись в кучку, толклись у турника, всем своим видом давая понять, что к карбиду мы не имеем никакого отношения.
Стало совсем темно, взрослые начали расходиться по домам.
Спать нам конечно не хотелось, и мы прижавшись сбоку к бабушке, почти повиснув на ней, стали уговаривать её разрешить нам поиграть на веранде.
Это было мое самое любимое место. Веранда была полностью стеклянная, да еще был выход из веранды на дорожку к калитке. Окна на веранде были завешены хлопковой ажурной тюлью.  Мы с соседскими девочками, увлеченно, укладывали спать кукол на веранде, дедушка с бабушкой о чём-то вполголоса разговаривали во дворе, у колодца, над которым из виноградника свисала лампочка, ярко освещая двор.
Вечер был по южному тих и прекрасен. Огромные звезды усыпали все небо. Казалась, что звезды вот-вот упадут на землю, так низко они висели.
С улице потянуло запахом жженой листвы. Приглушенные разговоры соседей почти затихли.
Засыпал день и мы готовились ко сну, чтобы завтра, выспавшимися и счастливыми, носиться по улице, ходить к друг другу в гости, есть сладкие ягоды шелковицы, перепачкав руки и платья и набегавшись, прижаться к бабушке, такой родной и любимой, уткнувшись носом в её ладошки, ни о чем не думать…
Счастливые воспоминания счастливого, безмятежного детства  всплыли откуда-то из глубины, заполнили сердце радостью и грустью…
Как давно это было…
Как недавно это было…
И только в памяти  детство осталось, все  таким же, ярким и безоблачным…
Люблю Вас, мои дорогие бабушка Клава, дедушка Алексей, бабушка Люба, дедушка Филипп, прабабушка Мария…
Вы навсегда в моем сердце…               
С ЛЮБОВЬЮ
26/6/23