07. 10. 15

Мне на Тайной Вечере с Ним не пить,
потому что руки дрожат с похмелья.
Так Иуду не ссучивало; эта нить
до сих пор - к моему стыду.

Оттого, что и сам я сейчас не с Ним,
и целую губы не с братской целью,
помню: если в аду на земле горим,
то - с чужим языком во рту.

Святотатствую, дабы ясней понять,
ощутить Его, как приход наркоша,
и хула моей совести - благодать,
одолеть бы горы подьем.

Снявшись с места, не смог ускорить шаги,
а с пути как сбился, почуял ношу.
Чешуя с шелухой потому близки,
что Он рыбой кормил, зерном.

Как однажды жизнь начинает раз
навсегда сама с каждым что-то делать,
так и я, на Него одного воззрясь,
аккурат лишь кривлю душой:

то буддист, то циник, а так - никто,
водрузив конструкцию, жмусь к ней мелом,
ставлю крестик, нолик тем самым, что
во мне чисто - Твоей рукой.

...Перейдя на Ты, я не ближе стал,
чем звезда - картинкой мне переводной,
не чета; а милость тот свет проявлял,
прежде чем опустил в фиксаж.

Сделав снимок, рассматривай с высоты,
как карабкаюсь вверх через пень-колоду,
пойлом устным булькая, как и Ты,
пластик комкая вместо чаш.