Разминирование подходов

Весной 1944 года меня вызвал командир роты, осадил с собою рядом и стал объяснять задание:
- Товарищ младший сержант, вашему взводу необходимо срочно выехать вот в это место для разминирования путей подхода к взорванному противником мосту.
Он показал на карте куда надо ехать.
- Сегодня это место, можно сказать уже в тылу, в двух километрах от передовой. А вчера тут пехота с боями прошла вперёд, преодолев ручей и место, где был этот мост. Но пехота там понесла потери, среди них и группа приданных им сапёров, на минных полях, в том числе поставленных на неизвлекаемость противопехотных и противотанковых минах. Движения по этой дороге нет, а надо б его открыть немедленно. Даю вам грузовую автомашину для поездки туда и обратно. Соберите людей, объясните задание. Возьмите с собой всё, что необходимо и отправляйтесь. Но будьте внимательны и осторожны. Решайте всё как положено, согласно обстановке. Командир взвода вашего заболел, поэтому вы как пом. Комвзвода решайте эту задачу. Ясно?
- Ясно?
- Ну тогда действуйте как вас учили.
Взвод быстро собрался, взяли с собой оружие, миноискатели, щупы, бикфордов и детонирующие шнуры, капсюли-детонаторы и выехали на место.
Ехать пришлось недолго. Приехав на место взорванного моста, м заметили, что кроме нас здесь действительно никого нет: ни пеших, ни на каком-либо транспорте людей. Прежде всего я установил два поста: один – на подходе к ворванному мосту, второй – за мостом. Приказал: никого не пропускать к месту работ.
Справа и слева подъезды к мосту были заминированы видимо ещё зимой, так как снег растаял и стали видны ряды противотанковых и противопехотных мин как на ладони. Но мы стали искать то, что не видно, в песке щупами, и вскоре нашли финскую противопехотную мину в деревянном корпусе, в взрывателем, установленным на неизвлекаемость. Она была размером чуть поменьше нашей ПМД-6, только без чеки. В другом месте кто-то нашёл немецкую мину «S» натяжного действия, в третьем, на противоположной стороне моста, ещё одну. Слышу, боец Климов кричит мне:
- Товарищ сержант, тут наверно мина с часовым замыкателем.
Бегу туда, слушаю: слышу явный ход часов, как будильник тикает. Приказываю: всем прекратить работу, отойти на безопасное расстояние, а сам с Климовым стал осторожно раскапывать землю, где стоит часовой механизм.
Раскапывать долго не пришлось, сняли часовой механизм и обезвредили детонаторы.  Оказалось, что поперёк дороги был заложен солидный фугас с часовым замыкателем замедленного действия, рассчитанным на пять суток. И когда мы его раскопали, то в земле оказалось около ста килограммов тротила. Ну, говорю, ребята, тут целый узел различных мин. Если их разминировать по одной, разыскивая каждую в земле, в песке, в траве, то мы и за неделю не справимся с таким объёмом работ. А мины, поставленные на неизвлекаемость, надо только подрывать. Теперь у нас взрывчатка есть. Будем делать подвесные и удлинённые заряды.
- А где будем брать доски, колья? – сказал кто-то.
- А вот дощатый забор видите, около разрушенного домика?
- Видим.
- Так. Топорик мы взяли? В машине лежит.
- Взяли.
- Взяли и лопаты, и топоры, и ломы…
- Всё, достаточно. Возьмите ломики и топоры, но прежде всего проверьте пути подхода к забору и обратно, нет ли там мин.
И работа закипела: кто-то ломает забор, кто-то носит доски, кто вяжет заряды, кто копает ямки для установки стоек с взрывчаткой на высоте не менее одного метра над землёй вдоль дороги за обочинами. Потом эти стойки поставили на место, соединили их все детонирующим шнуром с обеих сторон от ручья. Все ребята работали чётко и профессионально. Я строго следил за каждым, наблюдая, кто как выполняет мои команды, не допуская установки стоек там, где земля не прощупана на предмет разминирования. Заряды килограммовые расставили на расстоянии 10-ти метров один от другого. Четыре зажигательных трубки я сделал сам. Спрашиваю:
- Кто на той стороне будет поджигать зажигательные трубки?
Минута молчания. Потом Климов сказал:
- Да хоть и я.
- Так, тогда Лащёв, Кемшев забирайте весь шанцевый инструмент и уносите отсюда, а заодно и все кроме Климова уходите к машине. Слушай, Климов, - говорю, - прежде чем поджигать трубки, посмотри, куда ты будешь бежать и куда прятаться до взрыва. Ведь кругом минные поля, от взрыва наших зарядов другие мины могут сдетонировать и бежать нам далеко не придётся. Я сделал зажигательные трубки длиною в один метр, а бикфордов шнур, ты знаешь, горит со скоростью один сантиметр в секунду. Значит, после поджога бежать придётся не более полутора минут.
- Да я уж приметил один окопчик в стороне от минного поля.
- Ну, вот и хорошо. У тебя нож, спички есть?
- Есть.
- Тогда бери две зажигательные трубки и отрезок бикфордова шнура, надрезанный на части через два-три сантиметра, которые мы будем с тобой поджигать по моей команде. А уж потом, когда они загорятся, то от них-то мы наверняка подожжём зажигательные трубки и при этом не потеряем ни одной секунды. Понял?
- Понял. Только зачем не одна, а две зажигательные трубки?
- А это для контроля. Вдруг одна из них откажет как, помнишь, было у меня. Иди на ту сторону. Перешёл?
- Да.
- Бери в левую руку зажигательные трубки и конец отрезка.
- Взял. Давай сначала подожжём отрезки бикфордова шнура, а уж от него трубки.
- Ну, правильно, ты хорошо всё понял. Берём спички. Приготовились. Зажигаем.
Мы быстро подожгли по две зажигательные трубки. И тут уж только рванули бежать. Ребята мы были молодые, бегать умели. Я добежал до своего окопчика и сходу плюхнулся в него на дно. Прошло всего лишь две-три секунды, а может и четыре… И вдруг раздался потрясающий взрыв!!! Аха-хахх! Земля под нами дрогнула. Кругом стало темно. Я руками прикрыл свою голову. Слышу, что-то летит, свистит, жужжит, плюхает рядом, бьёт меня по спине, ногам… И вдруг всё смолкло. И когда мы встали, отряхиваясь от пыли, листьев, сучьев, комьев земли и камней к нам подбежали ребята. Кто-то поднял гимнастёрки и на наших спинах обнаружили по нескольку довольно внушительных синяков. Но это были пустяки, главное, мы увидели, что вся дорога завалена сучьями, листьями, землёй и камнями. И, самое главное, что нас удивило, вся местность вокруг, вместо зелёной, какой была до взрыва, стала чёрной как сажа, изрытая вдоль и поперёк воронками от мин и снарядов. И даже там, где мы и представить себе не могли: в кустах, траве, в ручье и брёвнах взорванного моста. А минных полей, что красовались на виду, когда мы прибыли сюда, как и не бывало на том месте. И только сплошь изрытая воронками земля подтверждала, что они тут были.
- Ну, что! – сказал я. – Все целы?
В ответ ребята заулыбались, хором отвечая:
- Все!
  А ведь когда ехали сюда, вспомнил я, никто из них не улыбался. Видимо думали по-другому: а что он знает лучше нас, что ли, тот младший сержант. Ведь вместе с ним были в запасном полку, вместе ехали на фронт, а теперь, подумаешь, он стал сержантом.
Но теперь я увидел, что их улыбки обернулись ко мне с искренним доверием.
Приехали в расположение части. Я доложил командиру роты о выполненном задании. Но он, видимо, испереживался весь, ожидая нас, и вначале был очень суров, не ожидая ничего хорошего. Но, когда я с улыбкой доложил о благополучном исходе и выполнении боевого задания, он искренне поблагодарил меня за умелое руководство проведенной операцией.
Уже потом, поле взрыва, мы ещё раз прошли туда-сюда всю местность со щупами в порядке самоконтроля и для очистки собственной совести. И тут мы и сами только впервые убедились какова эффективность и сила подвесного способа взрыва при разминировании минных полей. И потому, наверное, лицо моего командира заулыбалось, засияло как ясное солнышко. Он поднялся, обнял меня горячо и сказал только единственное слово, в которое вложил видимо всю сою душу и сердце. Он сказал: «Молодцы!»
А командиром роты был наш незабвенный Семён Семёнович Куприн.