Любочке Арбеевой

О, эта горечь и печаль от лучезарности природы.
Уже прошедшего не жаль, и душу манят неба своды.
И птичий длинный караван мне только скуку навивает.
Мой друг, любезный! Как диван меня с тоскою привечает...
И его общество теперь надеждам всем моим порука.
И нет манЯщих вдаль земель. Одна лишь скука, скука, скука...
А за окном ползёт туман. И с ним всё в жизни пропадает.
Враги уж не наносят ран. Во мне всё пеплом оседает,
И разнесёт осенний вихрь души мытарства и страданья.
Вот, наконец, и ветер стих. И смерть полна очарованья.
Затихли птичьи голоса. Зазеленела озимь в пашне.
И я не верю в чудеса. И мной забыт уж день вчерашний.
Исчезла буйная краса. Природа ждёт вновь саван белый.
Пропала на траве роса. И пахнет лес листвою прелой.
Уходит словно влага в дождь, что было и горело пылко.
И ничего уже не ждёшь. Вокруг пеньки, пеньки, опилки.
И мне не верится уже, что мучил летом зной с жарою.
Стою, смотрю, как мелкий дождь мир разбавляет весь водою.
Возможно, это - благодать, всё потерять в одно мгновенье.
Весну зимой холодной ждать, введя свой дух в оцепененье.
Но, Люба, будет гром и дождь, и мир проснётся в солнце ярком.
Нас ждать весны учил Господь. Чтоб нас, уставших летом жарким,
В осенний приняли покой с красивой готикой в сомненьях.
Так с лучезарною тоской оценим сентября мгновенья.