Чартер на Ганновер

Они уезжали, а мне оставаться
В погибельном этом аду.
Кликали вороны, злобные братцы,
Готовили мне беду.

У тех были чартеры от развала,
От спрута, системы мой бег.
И мне б на Ганновер сначала
В разломный тот век.

Просила  выпустить хоть куда,
Томиться в тюрьме.
Политубежище в те года,
Судьба вся во тьме.

Уже упекли подругу в могилу,
Точили  свои ножи.
Последние таяли, таяли силы,
И днём глаз да глаз, в ночи.

И часто глаз не смыкала совсем,
Стучали в дверь упыри.
Меня вызывали во тьме:
-Скорее дверь отвори!

Порой кулаком в эту дверь,
Спичку в замок-резон.
Рвать письма, фото, поверь!
Дерьмо бросать на балкон.

Работать мне не давали,
Как стая волков- в загон.
И все просто убивали,
Не слышно мой стон.

Я слушала песни любимые,
Чтоб выстоять, устоять.
Лупили сильней скоты
По двери, злобная рать.

Смеялись ехидно и подло,
А Комитет по пятам.
А те в Ганновер всем кодлом,
Тут ждали-чартер не нам.

Взлетали в Берлин самолёты,
Тут я перед бандой одна.
Борцов обезвредить-квота,
Не помогла и "Весна".




       Меня вызвали в отель "Ялта", собрались все коммуняки, которые меня гробили. Обком-первый случай-прошу выезд.  Я писала Шеварднадзе об этом.  Ничем не помогли. Спросили, чем жизнь в СССР не устраивает.  Всем! Тройной колпак.  Вместо помощи.  В Ментовке начальник предложил брак с югославом и выезд таким образом.
    Я  обращалась к лидерам стран и тогда и сейчас уже. Россия тогда ответила, что политубежище не даёт, границы прозрачные.  Но Мешкову, бывшему президенту  Крыма дали. Он тут награбил. И там пристроился. Статус-хата, работа, защита, социалка вся.  Работал в Думе.  Когда был президентом-мне не помог ничем.