94 года было бы К. Ковальджи

Время повзрослело - отрывок из книги


ПОЭЗИЯ – В СЕРДЦЕ, В РОССИИ

Вступительное эссе Кирилла Ковальджи к книге верлибров "ВРЕМЯ ПОВЗРОСЛЕЛО"

Владимир Монахов горячо настаивает, что Россия без поэзии немыслима. Совершенно с ним согласен, хотя скептиков – пруд пруди. Еще я с радостью вижу, что у нас поэзия, количественно сосредоточенная в столицах, качественно то тут, то там ярко вспыхивает во всех уголках отечества, и на так называемом постсоветском пространстве, и за его пределами. Русская поэзия обнаруживается везде – вот это истинная экспансия!
Не знаю, как чувствует себя швейцарский поэт, тесно окруженный горами, зато какой простор у Владимира Монахова! Из Братска во все стороны, без конца и края - Россия. Не от того ли у него такое свободное дыхание, такой размах. Мне довелось (с легкой руки Анатолия Кобенкова) побывать в его краях, познакомиться с этим богатырского сложения человеком,  чуть не сказал – сибирским медведем, - узнать его стихи, услышать, как он их читает перед театральным залом, как чутко и благодарно его принимает аудитория. С тех пор наши дружеские контакты (теперешние, электронные) не прерывались. И вот, наконец, его новая книга, его послание urbi et orbi – городу и миру.
Это сильная книга, порой дерзкая. Хотя автор как-то под настроение сказал: «А я в поэзии — тишина! Кто-то слышит меня, читатели мои?»
Слышит, слышат. Боль откликается на боль, а наше время такое, что поэт (какая там тишина!) громко спорит с Богом, чуть ли не богохульствует, уж больно много крови, страдания, несправедливости на измученной прошлым веком земле. И в начале нового…
Дым Отечества сладкий
Подменил терроризма дым,
Который идет из трубки
Равнодушного Бога.
Но вызов брошенный небесам – не безбожье. Это жажда веры, смятение перед тайной непостижимого. И напряжение души, усилие духа вознаграждаются проблесками откровения:
мертвы поодиночке МЫ
и только с нами Бог – бессмертный!
Более того: «Земля – это место с видом на Господа Бога».
 И – «Я – Бога частица».
В наше время, когда, к сожалению, мелкотемье, пустозвонство, кривлянье заполонило стихотворные страницы сотен изданий - от гламурных до  самодельных (уж не говорю об Интернете!), серьезность, глубина, требовательность Владимира Монахова производят, повторяю, сильное впечатление. Он не ищет в поэзии красоты и музыкальности, а во всеоружии художественных образов и философских афоризмов стучится во врата, за которыми скрыты смыслы существования. Он взыскует истины. С ним не соскучишься.
Вспоминается Багрицкий, верней – слова его героя, Дзержинского, обращённые к поэту:
А век поджидает на мостовой,
Сосредоточен, как часовой.
…Но если он скажет: - «Солги!» - солги.
Но если он скажет: «Убей!» - убей.
Что из этого получилось – знаем. Но поэт на то и поэт, чтобы именно поэтическим словом припечатать трагический результат революционной «справедливости». Монахов – отвечает:
  Я с рождения был трубачом –
Ноты знал до последнего вдоха,
Но стоит у меня за плечом
С перерезанным горлом эпоха.

Мне близок Монахов, но чувствуется и разница поколений. Я, старший, не так трагический воспринимаю действительность, потому что за моей спиной – самая кровавая из войн. По сравнению с ней сегодняшние беды бледнеют… Любопытно, что в одном из лирических стихотворений Владимир Монахов пишет: «Но лучше всего вернуться в 1952 год, /Когда папа и мама не знакомы…»
Я бы так никогда не написал. Просто потому, что в том году был еще жив Сталин (а это автор, естественно,  «не помнит»!)…

Владимир Монахов мне близок и как человек и как поэт. Мне близки его искания в области верлибра – они плодотворны, хотя свободный стих еще по-настоящему не «прописан» в русской поэзии и частенько соскальзывает в прозу. Мне близок не только его лиризм, но смелое вторжение в разреженный горный воздух философской мысли.
Поэзия должны быть глуповата? Не всегда. В том порукой сам Пушкин.
Кстати, вот вам афоризм Монахова – чуть ли не лозунг:

«Самый патриотический поступок русских –это сохранить в себе Пушкина.»

Но вернемся к сегодняшней ситуации в поэзии. К поэту. Я готов ему рукоплескать, когда он с гордой уверенностью пишет:

ПОЭТ! Ты нерентабелен лишь до той поры,
Пока вокруг тебя, как подле Иисуса Христа,
Не соберутся двенадцать читателей,
Живущих в городе, куда ты пришел
Почитать и послушать  СТИХИ!

Золотые слова.
Закончу тем, с чего начал: с литературоцентричности нашей страны. Пусть это сейчас выглядит не так, но вера движет горами, и  Владимир Монахов вправе провозглашать:

В эпоху глобализации
Поэты выносят Россию вперед стихами…

Давайте только такую борьбу цивилизаций признавать, и благодарить поэта – талантливого знаменосца такой «армии»



Кирилл Владимирович Ковальджи; (14 марта 1930, с. Ташлык — 10 апреля 2017, Москва) — советский и российский поэт, прозаик, литературный критик и переводчик. Главный редактор журнала «Кольцо А». Заслуженный работник культуры Российской Федерации (2006).



Поэт, прошедший через исторические вехи, вобравший в себя опыт множества литературных школ и течений, остался верен своей стезе, где "философские открытия не навязываются читателю, точные формулировки не сопровождаются словесным фейерверком: ничего поверхностного и конъюнк­турного". "Поэт Кирилл Ковальджи по-прежнему ощущает себя гражданином литературоцентричной России", — сказал о нем В. Монахов. Сам о себе Ковальджи писал, что, несмотря на немалый исторический опыт, в эмоциональной жизни он остается простодушным и романтичным, не старается быть в "русле", а предпочитает оставаться самим собой. "Только теперь, к старости, стал писать лучше", — добавляет он.

Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД