Молитва завещание

Да. по поэтике несовершенно, но это написано мною ТОГДА праведно: восемь моих мозаик на фасадах зданий, одна из них на обложке республиканского журнала "Казахстан", а все деньги я украл - хищение в особо крупном размере, а эта статья- расстрельная. По ней за семь месяцев до меня расстреляли Юрия Соколова - директора Елисеевского магазина, который ныне оправдан. Смешно, но я был тоже оправдан, правда, в отличии от Соколова, слава богу, при жизни, хоть крокодилище не разжимает челюсти никогда. Странно,да? Но три года у меня похитили. /"Фантоамс" - моя кликуха, или даже ПОГОНЯЛО/

Я сегодня крещен – жизнь в другом измерении
Рать в кусты, сжёг мосты, перешёл Рубикон.
Я не верю ушам и ослеп от прозрения,
Страшно думать, какой предстоит марафон.

Остаётся одно: «Без упрёка и страха»,
Но трепещет в груди, и поджилки дрожат,
А рассудок твердит: «Не робей, не на плаху»
И, к тому же, теперь невозможно назад.

        Какой бы ни была твоя судьба,
        Сначала подави (истреби) в себе раба.
        Ведь жизнь порой коварна и груба:
        Удел живых – жестокая борьба.
        Чтоб одолеть в ней татей всех сортов,
        Сгони с себя нещадно сто потов.
        А те, кто к этой битве не готов,
        Похожи на запуганных кротов.

Миг на грани времён, словно стайер на старте,
Но дистанция неисповедна моя.
И маршрут мой не будет проложен на карте,
По которой меня отыскали б друзья.

И не стало (Не осталось) друзей и расставлены точки:
Был, ушёл и забыт, как проказа гоним.
Праздник вместе (общий), а гибель всегда в одиночку
И поэтому я не в претензии к ним.

        И что бы там ни встретилось в пути,
        Пусть даже мне до цели не дойти,
        Но надо лишь последнее «Прости»
        С достоинством сквозь муки пронести.
        Измелют не эпохи жернова
        В борьбе за жизни жалкие права.
        Но стоит свеч последняя игра,
        В надежде на победное «Ура».

Для оставшихся «Вне» не готовят зарядов,
Для сражённых - отрыты два метра земли
И за мною стеной не шагают отряды,
И враги меня в мыслях уже (давно) погребли.

Но пока, рановато они торжествуют;
Я упрям и озлоблен и вовсе не трус.
Бог не выдаст – до лучших времён доживу я,
Но с попранием и оскорблением не примирюсь. (И когда-нибудь с ними во всём разберусь).

        Когда наступит искупленья миг,
        Им не услышать исступленья крик.
        И будет трезв и хладен мой расчет:
        Меч подлость и повинную сечёт.
        А (Но), коль победа мне не суждена,
        Не мучься мать и позабудь жена,
        Но помни сын и знай, что твой отец
        Был вовсе не преступник, не подлец.

А утробный суфлер мне твердит завещанье,
Сам себе я – нотариус и адвокат.
Студит иней сомнений всходы чревовещаний
И наследству такому (подарку; презенту; Сувениру такому) сам Дьявол не рад.

Не завидую тем, кто мой дар подытожит:
Я б во имя наследников всё промотал.
Видно Бог за неверье мне его (Только волею божьей я его) приумножил,
Я (И) беднее на бедность и беды (Но от этого больше я верить) не стал.

За отпущенный срок не нажил состоянья
И могу завещать только муки (лишь досаду; обиды) и боль.
Беспросветная жизнь – всё моё достоянье,
Кем – то скрадено детство, разбита (распята; убита) любовь

А (И) помимо того, лишь долги и невзгоды,
Бремя совести и простоты рудимент.
Окаянные вехи – ушедшие (ставят ушлые) годы:
Трудно вспомнить из жизни счастливый момент.

Ностальгия во сне, осязанье бессонниц,
Тризны плач не смолкает в душе (ушах) много лет
Заглушается (И вплетается стон в) стон безголсием звонниц,
У которых набатов и звонарей нет.

В обращенье эрзац, суррогат в обиходе,
В развращении душ деградации хлам,
Подлость дум (душ) и подлог к эталонам восходит.
Святотатствуем в почесть богам и волхвам.

Никакою ценой не купить индульгенций,
Нет валюты такой, чтоб долги оплатить.
Кто зудит в паутинах негласных конвенций,
А кому-то не терпится крови испить.

Неприступной стеной отчужденье элиты -
Ототрут от застолья родного отца.
Отрекись мой сынок в пользу наглых и сытых,
Пусть наследуют те, кто живёт «На живца».

Пусть пресытятся те, что (Тот, кто) пробрались к корыту
И стараются не отходить ни на шаг.
Кровь и слёзы и пот по корытам разлиты:
Каннибалы, вандалы, вампиры кишат.

И, да боле пребудет им, когорте неробкой,
Пожелаю им благ от стола своего:
Дай, Всевышний, им впрок (этой) захлебнуться похлёбкой.
О, услышь и помилуй раба своего.


20.10.1986    СИЗО