Французские каникулы

Глава 8
Остаток недели пролетел незаметно. Все вместе они ходили в рестораны, купались, нежились на ласковом августовском солнышке, играли в бадминтон, ходили под парусами. В субботу — всего на день раньше, чем собиралась, — уехала в Венецию Аманда. Несмотря ни на что, она приятно провела время, к тому же Роберт намекнул ей, что в понедельник к нему приедет «друг», и ее совесть была спокойна. Отец не будет скучать, а значит, ей нечего волноваться. Аманда хотела спросить отца, кто именно к нему приедет, но в суматохе совершенно забыла о своем намерении.

Когда в воскресенье вечером Диана и Паскаль вместе готовили ужин, обе думали только о предстоящем приезде Гвен Томпсон. Они больше не заговаривали об этом с Робертом, однако обеим было очевидно, что он ждет приезда Гвен с нетерпением. Но Паскаль и Диана по-прежнему относились к этой затее с неприязнью. Они не знали, чего можно ожидать от этой женщины, и это заставляло их волноваться.

Мнение Роберта обе игнорировали. В их глазах он был человеком наивным и чересчур доверчивым, способным сразу попасться на самую простую из бесчисленных женских хитростей. В последний раз он ухаживал за женщиной — за своей собственной женой Энн — четыре десятилетия назад и, уж конечно, никогда в жизни не имел дела с такой искушенной особой, как эта Гвен Томпсон.

Она была знаменита — и этим было все сказано. Она, несомненно, была хитрее, коварнее, двуличнее всех, кого Роберт когда-либо знал. Ее привычки, ее чересчур раскованные манеры и вообще самый образ ее жизни были неприятны и чужды Диане и Паскаль. Обе считали ее «недостаточно респектабельной» на том лишь основании, что Гвен Томпсон была разведена и что в сорок лет у нее не было детей, что, по их мнению, свидетельствовало о крайнем эгоцентризме и себялюбии. Увлеченность карьерой, вызывавшая их уважение в других людях, в случае с Гвен казалась им лишь еще одним доказательством того, что актриса не способна любить никого, кроме себя. Паскаль любила детей, хотя и не могла их иметь. Гвен Томпсон скорее всего могла, но, коль скоро она не озаботилась тем, чтобы к сорока годам стать матерью, это в их понимании могло означать только одно: актриса до того эгоистична, что даже дети ей помеха. И это было еще одним поводом ненавидеть ее, хотя ни Паскаль, ни Диана еще ни разу не видели Гвен Томпсон.

Утром в понедельник Гвен позвонила на виллу и сообщила Роберту, что приедет к обеду. Паскаль и Диана были уверены, что она подкатит к крыльцу в длинном черном лимузине, за рулем которого будет сидеть одетый в ливрею шофер. На всякий случай они заставили Мариуса починить кровать в гостевой спальне, в которой жила Аманда, однако ни та, ни другая нисколько бы не возражали, если бы ножки кровати именно под ней подломились вновь. Паскаль чуть не всерьез раздумывала, не подпилить ли их и с другой стороны, а Диана размышляла о том, что скажет знаменитая Гвен Томпсон, если в одно прекрасное утро обнаружит в своей спальне жирную хвостатую крысу или семейство черных тараканов. Им даже не приходило в голову, что они ведут себя, как школьницы в летнем лагере или скучающие подростки из школы-интерната, готовые терзать и мучить новенькую ученицу просто потому, что они не были с ней знакомы.

А Роберт даже не подозревал, какие коварные планы роятся в головах его лучших друзей. Готовясь к приезду Гвен, он принял душ, побрился и оделся с особой тщательностью. В белоснежных шортах, белой рубашке-поло и коричневых кожаных сандалиях он был похож на рекламную картинку из дорогого спортивного журнала; для полного сходства ему не хватало только теннисной ракетки или клюшки для гольфа. Паскаль и Диана сразу это отметили — и остались очень недовольны. Им казалось неправильным, нечестным, что после смерти жены Роберт стал выглядеть значительно лучше и моложе, чем когда Энн была жива.

Не зная, как еще выразить свои чувства, Паскаль предложила обедать без Гвен, но Роберт сказал, что в таком случае тоже не будет есть. Если Гвен проголодается, сказал он, они съездят в какое-нибудь бистро в Сен-Тропе. Это казалось ему более приличным, чем садиться за стол, не дожидаясь ее. Впрочем, Роберт сказал, что остальные ни в коем случае не должны ориентироваться на него и что он не умрет, если вообще пропустит обед. Роберт, конечно, не догадывался, как на самом деле относятся к приезду Гвен Паскаль и Диана; в противном случае он бы не пригласил ее вовсе, да и сам бы, наверное, не поехал в Сен-Тропе.

Пробило двенадцать. Паскаль уже начала накрывать на стол, когда снаружи донесся шум мотора. Выглянув в окно, она, однако, увидела не шикарный лимузин, а самую обыкновенную малолитражку, из которой вылезала прелестная молодая женщина в мини-юбке, белой майке и босоножках без каблуков. Ее медно-рыжие волосы были заплетены в толстую косу, и Паскаль на мгновение показалось, что гостья чем-то похожа на Аманду. Впрочем, она была намного красивее дочери Роберта, и Паскаль недоумевала, кто бы это мог быть. Поблизости не видно было ни лимузина, ни шофера в ливрее, ни толпы папарацци с объективами на изготовку, и поначалу это сбило Паскаль с толку, но вскоре она все поняла. Гвен Томпсон наконец явилась…

А Гвен достала из багажника сумку и небольшой чемодан и теперь с растерянным видом оглядывалась по сторонам. Вспомнив о приличиях, Паскаль как раз собиралась сказать Мариусу, чтобы он забрал у Гвен вещи и проводил в дом, но вдруг заметила Роберта, который торопливо сбегал с крыльца навстречу Гвен. Должно быть, он увидел ее из своей спальни, и Паскаль с неудовольствием подумала, что Роберт, должно быть, с самого утра торчал у окна, поджидая Гвен.

При виде Роберта Гвен просияла. Даже Паскаль вынуждена была признать, что улыбка у нее ослепительная, кожа — как персик, а ноги — длинные и стройные. У Гвен вообще была очень хорошая фигура, которой можно было только позавидовать, но Паскаль только зубами заскрипела. Она заметила ответную улыбку на лице Роберта, и эта улыбка сказала ей очень многое. Друзья? «Если они — „просто друзья“, то я — папа римский», — подумала Паскаль мрачно. Выражение радости и счастья на лицах Гвен и Роберта неприятно удивило ее, к тому же эти двое держались друг с другом слишком раскованно и естественно, словно были знакомы много лет.

Между тем «сладкая парочка», как мысленно обозвала Паскаль Роберта и Гвен, направилась к дому, и уже через минуту она оказалась с «актрисочкой» лицом к лицу.

— Познакомьтесь, Гвен Томпсон — Паскаль Донелли, — представил их Роберт с гордой улыбкой.

— Очень рада, — солгала Паскаль. — Мы много о вас слышали.
— Роберт тоже часто рассказывал мне о своих друзьях, — вежливо ответила Гвен Томпсон. — Значит, вы — Паскаль?.. Я знаю — вы совершили настоящее чудо, приведя этот дом в порядок. Говорят, это был настоящий свинарник…

И она протянула руку, словно не замечая холодного блеска глаз и поджатых губ Паскаль. На первый взгляд Гвен Томпсон казалась человеком общительным, спокойным и на удивление скромным, но Паскаль поспешила уверить себя, что этому впечатлению доверять не следует. Ведь Гвен была актрисой и зарабатывала свой хлеб, изображая на экране то, чего на самом деле не чувствовала. Несомненно, ей ничего не стоит разыграть перед ними бескорыстную, хорошо воспитанную женщину, тогда как на самом деле…

Между тем Гвен Томпсон собралась нести свой чемодан в спальню, но Роберт настоял, что это должен сделать Мариус. Тогда Гвен шагнула к раковине и, тщательно вымыв руки, повернулась к Паскаль и без церемоний предложила помочь ей накрывать на стол.

— Я… Собственно, у меня почти все готово, — сказала Паскаль, немного растерявшись. — К тому же вы, наверное, устали с дороги. Если хотите, выпейте пока кофе. — И она повернулась к гостье спиной, чтобы скрыть замешательство. Роберт налил Гвен кофе и принялся с восторгом рассказывать, какие поистине героические усилия пришлось приложить Паскаль, чтобы привести дом в порядок.

— По идее, — закончил он, — это хозяева виллы должны платить нам за то, что мы живем здесь, а не наоборот!

— Целиком и полностью поддерживаю эту идею, — сказал Джон, входя в кухню. Остановившись у стола, он с удивлением уставился на гостью, гадая, кто это может быть. Знаменитую актрису Джон не узнал, но сразу отметил, что женщина очень хороша собой, и, лишь бросив взгляд на лицо жены, догадался, кто перед ним.

Его первоначальное недоумение было легко объяснимо. Джон никак не ожидал, что Гвен Томпсон может выглядеть так естественно и просто. Кроме того, с первого взгляда ей никак нельзя было дать больше тридцати, хотя они знали, что Гвен уже исполнился сорок один. Паскаль подозревала, что все дело в пластических операциях, однако, сколько она ни вглядывалась, на лице актрисы не было видно ни малейших следов хирургического вмешательства. Гвен Томпсон почти не пользовалась косметикой, а ее гладкая светлая кожа была безупречной. Ее манера держаться была располагающей, что в сочетании с привлекательной внешностью производило очень приятное впечатление. В ее лице, глазах, голосе, жестах не было заметно ровным счетом ничего такого, что заставляло бы заподозрить в ней коварную обольстительницу, каковой считали ее Диана и Паскаль.

«Что ж, значит, тем она опаснее», — упрямо подумала Паскаль, но и она тоже чувствовала себя весьма неловко, столкнувшись с непреодолимым обаянием кинозвезды.

Когда обед был уже на столе, в гостиную вошли Моррисоны. Едва увидев Гвен, Эрик и Диана невольно замерли. Джон уже сообщил им, что «товарищ» Роберта наконец приехал, однако ничего подобного они не ожидали. Гвен Томпсон была гораздо красивее и привлекательнее, чем они представляли; когда же она заговорила с ними, в ее голосе звучали неподдельные искренность и любезность.

Но переубедить Диану было непросто. Как и Паскаль, она несколько раз сказала себе, что Гвен — актриса, а значит, лицедейство — ее профессия. Она может обмануть любого, размышляла Диана. Во всяком случае — попытаться обмануть. Что ж, поглядим, как у нее это получится.

Между тем Гвен по-прежнему не подозревала, какую бурю эмоций вызвало ее появление в сердцах обеих женщин. Допив кофе, она помогла Паскаль накрыть на стол, и теперь спокойно сидела рядом с Робертом. На его предложение пообедать в ресторане Гвен ответила отрицательно. Старая вилла понравилась ей с первого взгляда, к тому же ей хотелось поближе познакомиться с его друзьями. Роберт так много рассказывал ей о них, и Гвен очень искренне сказала — она очень рада наконец-то познакомиться с ними сама.

Она не заметила, как при этих словах Паскаль и Диана обменялись многозначительными взглядами. Они были по-прежнему уверены, что за смазливым личиком и нарочито располагающими манерами скрывается расчетливая стерва.

Во время обеда Роберт расспрашивал Гвен о том, как она провела время на Антибах. Чувствовалось, что он ревнует Гвен к ее друзьям, с которыми она отдыхала, но Гвен отвечала ему подчеркнуто спокойно и совершенно откровенно. Она очень устала во время последних съемок, сказала Гвен, поэтому вместо того, чтобы веселиться, большую часть времени она лежала на солнышке, читала или отсыпалась в своем номере в отеле.

— А что ты читала? — поинтересовался Роберт. Если не считать Гвен, то он был единственным, кто чувствовал себя за столом свободно и раскованно. Его друзья сидели как зачарованные и не знали, верить ли своим глазам. Было что-то не совсем реальное в том, что вместе с ними за столом находится настоящая кинозвезда, о которой они столько слышали и которую не раз видели на экране.

Отвечая на вопрос Роберта, Гвен перечислила несколько последних романов американских авторов, которых было принято считать «серьезными», и Диана снова переглянулась с Паскаль. Такого изощренного коварства они от Гвен не ожидали. Именно этих авторов они читали сами и хотели прочитать их новые вещи.

— Мне часто хочется сняться в фильмах по книгам, которые я читаю, — закончила Гвен. — Но это удается редко. Большинство сценариев — такие плоские и скучные!

Последней ее работой была роль в фильме по одному из романов Гришема, и Гвен была ею очень довольна. «Играть в таком фильме — большая честь для меня», — сказала она и, очаровательно покраснев, прибавила, что роль, кажется, получилась. Фильм еще не вышел на экраны, и Паскаль с Дианой не могли сказать, насколько ее слова соответствуют действительности, однако обе почувствовали нечто вроде уважения к Гвен. Несомненно, это была серьезная и сложная роль, и плохой актрисе ее бы не поручили. С другой стороны, хорошая актриса была опасна вдвойне; Паскаль и Диана подумали об этом почти одновременно и в очередной раз обменялись многозначительными взглядами.

Роберт и Гвен продолжали говорить о современной литературе. Роберт признался, что из упомянутых ею романов он читал только два, и они произвели на него сильное впечатление.

Наконец обед подошел к концу, и Паскаль подала кофе. К этому времени Эрик и Джон тоже вступили в разговор, но их жены продолжали настороженно молчать, открывая рот, только когда к ним обращались. Они не очень хотели, чтобы Гвен им понравилась, а она могла понравиться! Эрик и Джон уже почти попали под ее чары, и Паскаль уже тоже поняла, почему Гвен Томпсон так нравится Роберту. Она была умна, доброжелательна, обладала редким чувством юмора, и разговаривать с ней было очень интересно. Именно Гвен поддерживала общий разговор за столом, задавая то одному, то другому короткие вопросы, а потом слушала, как мужчины распространялись на предложенную им тему. Она словно перебрасывала мячик от одного к другому, хотя Паскаль и Диана делали все, что было в их силах, чтобы сделать эту задачу как минимум не простой. Каждый раз, когда Гвен обращалась непосредственно к ним, они отвечали односложным «да» или «нет» или кивком головы, а то и вовсе не отвечали, однако она, казалось, этого вовсе не замечала.
Сгустившееся за столом легкое напряжение разрядилось с появлением Агаты, сопровождаемой одним из пуделей. Сегодня Агата была больше обычного похожа на «воздушный шар в бикини», как прозвал ее Джон, и, глядя на нее, невозможно было не улыбнуться. Сама Агата, явно не замечая произведенного ею эффекта, величественно пересекла гостиную и скрылась за дверью напротив.

— Что это было? — потрясенно спросила Гвен, когда обширный зад горничной, обтянутый леопардовыми шортами, исчез из вида.

Все дружно рассмеялись.

— Это всего-навсего Агата, — пояснил Роберт и ухмыльнулся. Одна из особенностей Гвен, которая ему очень нравилась, заключалась в том, что Гвен легко могла его рассмешить. Насколько Роберт помнил, уже давно он не смеялся так много и так весело. — Вообще-то это наша горничная. Обычно она носит строгое черное платье, белый кружевной фартучек и наколку, но в честь твоего приезда она решила приодеться, — добавил он и вдруг перехватил направленные на него изумленные взгляды друзей. «Не может быть!..» — казалось, говорили их глаза. Они слишком привыкли видеть Роберта серьезным, почти мрачным, и никто из них уже не помнил, когда в последний раз они слышали его шутки и смех. Роберт очень изменился, и причина этой перемены, несомненно, таилась в Гвен.

Мужчины сразу пришли к выводу, что эта перемена, пожалуй, к лучшему. Паскаль же, напротив, была недовольна: ей казалось, что, приняв на себя роль шута при этой голливудской принцессе, Роберт унижает их всех, и в первую очередь — себя. Что касалось Дианы, то она вполне серьезно размышляла о том, натурального ли цвета у Гвен волосы или она крашеная. Их оттенок был, безусловно, очень необычным — что-то медно-красное с золотым отливом, но это ничего не значило — пусть редко, но такие волосы встречались. Помнится, когда Диана училась в школе, ей очень нравился мальчик из параллельного класса, у которого был точь-в-точь такой оттенок волос. Да, пожалуй, она не крашеная, заключила Диана и почувствовала что-то похожее на зависть. Что и говорить — Гвен Томпсон была очень хороша. Медно-рыжие волосы, большие темно-карие глаза, светлая гладкая кожа, а главное — ни одной морщинки! С внешностью ей крупно повезло, это факт. А раз так, рассудила Диана, значит, Гвен Томпсон просто не может быть хорошим человеком. Теоретически, конечно, это было возможно, но вероятность подобного сочетания казалась ей ничтожной. Красивая, знаменитая, богатая — и порядочная?.. Нет, такое бывает только в сказках!

Решив, что Гвен Томпсон — вполне достойный объект для ненависти, Диана неожиданно успокоилась. Теперь она твердо знала, что должна любой ценой спасти Роберта от этой голливудской блудницы.

— Горничная? А… прибираться она умеет? — Казалось, Гвен удивилась еще больше, и Роберт снова улыбнулся и покачал головой. Всю последнюю неделю он неизменно пребывал в прекрасном расположении духа, и Паскаль догадалась, что Роберт с самого своего приезда предвкушал визит Гвен. Во всяком случае, он нисколько не походил на убитого горем вдовца, каким он был на протяжении нескольких месяцев, и Паскаль почувствовала, как внутри нарастают возмущение и гнев. «Как он мог так скоро забыть Энн?!» — мысленно спрашивала она себя, хотя Джон и говорил ей, что измерить глубину страданий Роберта можно, лишь сравнив их с усилиями, которые он прилагает, чтобы не портить друзьям отдых своей мрачной физиономией.

— Мне кажется, при ее внешности это не обязательно, — снова рассмеялся Роберт. — Но вот Паскаль утверждает, что Агата ей очень помогла. К тому же она очень любит собак; при желании это тоже можно считать достоинством. Ее мужа Мариуса ты уже видела. Он любит заложить за воротник, но и с ним можно договориться. Впрочем, выбирать нам не приходится — оба идут в комплекте с домом.

Гвен Томпсон улыбнулась.

— Я так и поняла.

Кстати, у кого какие планы на сегодняшний вечер? — неожиданно вмешалась Диана и пристально посмотрела на Гвен и Роберта. Она уже решила — если они скажут, что хотят «вздремнуть» после обеда, она тоже найдет себе какое-нибудь занятие в доме и будет держать в поле зрения двери их комнат. Диана поклялась оберегать целомудрие Роберта любой ценой, и сейчас ей казалось: самое меньшее, что она может… нет, обязана сделать, это не давать им уединяться. Это был ее долг и перед Робертом, и перед покойной подругой.

— Мне бы хотелось съездить в Сен-Тропе и кое-что купить, — сказала Гвен, очаровательно улыбаясь. Когда-то давно она говорила Роберту, что обожает бегать по магазинам, но, к сожалению, у нее почти никогда не бывает на это времени.

— Я поеду с тобой, — быстро сказал Роберт, и друзья снова воззрились на него в немом изумлении. Всем им было прекрасно известно, что он терпеть не мог таскаться по магазинам, бутикам, сувенирным лавкам. И он, и Энн всегда считали это напрасной тратой драгоценного времени, но теперь его убеждения коренным образом изменились, и причину этого не нужно было долго искать. Всем было очевидно: Роберт изменился после того, как познакомился с Гвен Томпсон.

— А вы любите кататься на яхте, Гвен? — коварно спросила Паскаль. Роберт был заядлым яхтсменом, и она надеялась, что он хоть немного охладеет к своей актрисе, если выяснится — она не выносит качки и путает кливер с румпелем.

Очень люблю, — негромко ответила Гвен и повернулась к Роберту. — Может быть, ты бы предпочел морскую прогулку? — спросила она, с нежностью глядя на него.

— Одно другому не мешает, — ответил Роберт. — Давай сначала съездим в Сен-Тропе, а потом покатаемся на яхте по заливу.

— Тогда я пойду возьму сумку, — сказала Гвен и, встав из-за стола, ушла к себе в комнату, а Роберт, улыбаясь, посмотрел на друзей. Его лицо буквально сияло.

— Ну, разве она не чудо? — спросил он. Роберту не терпелось поделиться с друзьями своим счастьем, и он даже не заподозрил, что кто-то из них может относиться к Гвен иначе, чем он.

— Нет. То есть — да, — ответила Паскаль сквозь стиснутые зубы, и Джон бросил на нее предостерегающий взгляд. Ему казалось, что Паскаль и Диана зашли слишком далеко. Самому Джону Гвен понравилась; он считал, что она действительно приятный человек и ее присутствие вряд ли может испортить им отдых. Эрик придерживался того же мнения, и ему было не совсем понятно, почему обе женщины держатся с Гвен столь холодно и враждебно.

Один Роберт ничего не замечал. Он был буквально без ума от Гвен и искренне не понимал, как можно ею не восхищаться. Увы, ему было невдомек, что по крайней мере двое его лучших друзей решили во что бы то ни стало «спасти» его от Гвен. Они всерьез опасались, что эта «голливудская сирена», как назвала ее Диана, заманит его в свои сети и погубит, как, без сомнения, погубила уже многих, и были готовы буквально на все, кроме, быть может, физического устранения Гвен. Моральное убийство уже рассматривалось ими как один из возможных вариантов, но для этого у них, к счастью, не хватало достоверных сведений о личной жизни актрисы. В противном случае они бы уничтожили ее не задумываясь — разумеется, ради пользы Роберта.Тем временем Роберт попрощался с друзьями и вместе с Гвен вышел из дома. Зафырчал мотор, и машина Гвен стала удаляться по направлению к воротам. Как только шум мотора затих в отдалении, Джон с неодобрением повернулся к жене.

— Как насчет того, чтобы вести себя немного полюбезнее? — спросил Джон, обращаясь одновременно и к Паскаль, и к Диане. — Мне кажется, Гвен Томпсон — совершенно нормальная женщина, к тому же она — наш гость. То есть — она гость Роберта, но ведь это почти одно и то же!

— Мне она показалась очень приятной, — горячо поддержал его Эрик.

— Ага, значит, тебе она тоже понравилась? — с горечью провозгласила Диана. — А мне казалось — рыжие девицы не в твоем вкусе… Впрочем, я, как видно, вообще очень мало о тебе знаю!

Это был удар ниже пояса, и Эрик болезненно поморщился, однако больше всего на свете он не любил несправедливости.

— Сейчас речь не обо мне, и ты прекрасно это понимаешь, — спокойно возразил он. — Я хотел сказать, что на месте Гвен я бы даже не стал распаковывать чемоданы, а отправился бы прямиком в ближайший отель и жил себе там спокойно! Вы отнеслись к ней, как к непрошеной гостье, а между тем ее пригласил Роберт. Гвен здесь ради него, и мне кажется — он ей не безразличен. Она нисколько не виновата, что у Роберта есть четверо друзей, которые настолько дорожат памятью его покойной супруги, что готовы лишить его всякой надежды на счастье. Я, как и вы, не знаю, чем кончатся их отношения, но я знаю: Роберт — умный и самостоятельный человек и сам решит, с кем ему встречаться и с кем проводить время. У нас нет никакого права вмешиваться в его личную жизнь, и тем более — устраивать ее так, как нравится нам! Нам, а не ему!

В его словах был здравый смысл, но женщины не хотели уступать.

— Но ведь она — актриса! — с горячностью возразила Паскаль. — И способна убедить кого угодно и в чем угодно. Вы знакомы с Гвен меньше двух часов, а уже влюбились в нее по уши! Роберт знает ее всего два месяца, а это тоже небольшой срок. Я лично убеждена: он до сих пор не знает, что она собой представляет на самом деле.

А мне кажется, он знает это куда лучше, чем мы. Роберт не ребенок, у него есть голова на плечах. Гвен — красивая женщина и очень милый, славный человек, если ради Роберта согласна терпеть еще и нас. За все время, что она здесь, вы и двух слов нормальных не сказали, и на ее месте я бы послал к черту всю нашу компанию! Зачем ей выносить все это, если сотни, может быть, даже тысячи людей готовы в лепешку расшибиться, чтобы сделать ей приятное? Я уверен, у Гвен и без нас хватает неприятностей, так что будьте добры — обращайтесь с ней по-человечески, когда она вернется. От этого всем будет польза — и ей, и Роберту, и вам самим, — закончил Эрик сердито. Он еще ни разу не видел, чтобы его жена и Паскаль вели себя подобным образом.

— Эрик прав, — поддержал друга Джон. — Если вы и дальше намерены вести себя подобным образом, этим вы причините боль не столько Гвен, сколько Роберту. Оставьте их в покое, пожалуйста. Мне кажется, Робби сам в состоянии разобраться, что к чему!

И он громко фыркнул. Джону не хотелось говорить при Паскаль, что Гвен ему понравилась — понравилась даже больше, чем он ожидал. Она была кинозвездой, однако в ней не было ни заносчивости, ни самомнения. Напротив, Гвен держала себя просто и скромно, а ее любезности можно было только позавидовать. Любезности и выдержке. Эрик был абсолютно прав, когда говорил, что любой другой человек давно бы послал их подальше и уехал. Но Гвен этого не сделала, хотя она и казалась Джону человеком чувствительным и ранимым, и ему было очень неловко за то, как вели себя Паскаль и Диана.

— Что такое случилось с вами обоими? — ледяным голосом осведомилась Диана. — Если бы я не знала, сколько вам обоим лет, я бы сказала, что передо мной — два прыщавых юнца, которые думают не головой, а… другой частью тела. Не думала я, что красивые ноги и мини-юбка способны вас так возбудить! Что ж, если вы не хотите понять очевидное, подумайте хотя бы о том, что мисс Томпсон на двадцать два года младше Роберта. По-видимому, он ничем не лучше вас, если позволил себе увлечься этой девчонкой, и точно также, как вы, он не в состоянии представить себе последствия. Я, например, уверена, что эта идиллия не может продолжаться долго. Рано или поздно в жизни уважаемой мисс Томпсон появится какой-нибудь молодой, красивый актер, и тогда она бросит Роберта без всякой жалости. С самой-то Гвен Томпсон — да и с вами двумя тоже — ничего не случится, но если Роберт успеет в нее влюбиться, его сердце будет разбито!

Я думаю, он уже влюбился, — перебил жену Эрик. — А может быть, наоборот — она влюбилась в него. Пусть Роберт сам разберется, мы не должны ему мешать. Даже если их отношения будут недолгими, что ж тут такого? В этом случае они просто разойдутся, как в море корабли, зато потом Роберту будет что рассказать своим внукам. Я уверен, что роман с настоящей кинозвездой — далеко не самое худшее, что могло с ним случиться. В конце концов, — добавил он, бросив в сторону Дианы быстрый взгляд, — Роберт не женат и не обязан ни перед кем оправдываться или объясняться. Какое мы имеем право стоять у него на пути?

— Неужели все мужчины так катастрофически глупеют, стоит им завидеть стройные ноги и красивую мордашку? — возмутилась Диана, глядя в упор на своего супруга. — Хорошо, я согласна: она очень красива, но ведь это еще ничего не значит! Ни вы, ни Роберт понятия не имеете, что у нее внутри. Я лично не хочу, чтобы Робби сделал какую-нибудь глупость и позволил этой голливудской лисице использовать себя.

Но как?! — воскликнул Эрик. — Что, скажи на милость, Гвен Томпсон может от него понадобиться? Деньги? Она, несомненно, зарабатывает их больше, чем все мы, вместе взятые. Секс? Но, переспав с ним, она ничего не получит. Роберт не может дать ей роль в фильме, не может осыпать ее бриллиантами и купить ей особняк в Бель-Эйре. Нет, я уверен, здесь что-то совсем другое, что-то гораздо большее! В противном случае Гвен остановилась бы в четырехзведочном отеле, а не жила бы на старой вилле, где протекают туалеты, кровать может рухнуть, а из душа течет ржавая вода. Чего ради ей терпеть все это, включая общество людей, которые делают вид, будто защищают своего друга, а сами только и делают, что жалят ее, как разъяренные дикие пчелы?! Объясните мне, в чем ее корысть?! Может быть, вы знаете? Тогда сделайте одолжение, просветите нас!

В его словах был смысл, и Джон кивнул головой в знак того, что полностью согласен с другом, но обе женщины были слишком ослеплены ревностью и подозрительностью.

— А что будет, если Роберт решит на ней жениться? — раздраженно спросила Паскаль. — Что тогда?

— Ясное дело, тогда нам придется покупать им свадебные подарки, а я этого страсть как не люблю! — вздохнул Джон. — Ведь Гвен Томпсон богата, а значит, ей придется дарить дорогой подарок!

Эрик расхохотался.

— Я помню, как мы в первый раз ужинали с тобой, Паскаль, — сказал он. — Джон пригласил тебя в ресторан, чтобы познакомить с друзьями. Ты опоздала на час, ты не могла и двух слов связать по-английски, к тому же на тебе было такое тесное платье, что ты едва могла вздохнуть. Ко всему прочему, ты была балериной, заурядной танцовщицей, а это почище, чем быть киноактрисой. Во всяком случае, кое-кто из нас считал — все, кто представляет на сцене, люди распущенные, ненадежные, корыстные. Тогда Энн и Диана тоже отнеслись к тебе подозрительно. Они очень боялись, что ты можешь использовать нашего любимого Джона! Но они сумели это преодолеть. Они даже полюбили тебя, но это пришло потом, а в тот первый день Диаиа и Энн просто решили дать тебе шанс проявить себя… с той или с другой стороны. Почему же теперь ты не хочешь быть снисходительной?..

После этих его слов наступила долгая пауза. Эрик молча смотрел на Паскаль, и она в конце концов отвернулась и покачала головой. Но удар достиг цели: Паскаль до сих пор хорошо помнила времена, когда Джон влюбился в нее. Тогда она была ершистой, дерзкой, постоянно голодной девчонкой, и ее легко можно было обвинить в попытке «продаться» первому подходящему мужчине за крышу над головой.

Но в случае с Гвен Томпсон все было не так просто. Все дело было в Энн, которую они очень любили и которую помнили до сих пор. Энн умерла, и теперь Роберт хотел быть с Гвен. Он верил своим друзьям — именно поэтому он пригласил Гвен Томпсон в Сен-Тропе, но они повели себя так, словно Роберт был неразумным, избалованным, сексуально озабоченным подростком, способным на любую дикую выходку. Паскаль вдруг пронзило ясное понимание правоты Эрика. Конечно, в каждом слове Эрика была правда. Так все и было с ней самой. Неужели за эти годы она изменилась так сильно?!

Диана не произнесла ни слова. Молча встав из-за стола, она принялась собирать посуду, сердито гремя тарелками. Она все еще злилась на Эрика и не желала его слушать, что бы он ни говорил. Для нее Гвен Томпсон была всего лишь очередной смазливой красоткой, за которой ее неверный супруг мог приударить при первом же удобном случае. Тот факт, что Джон, по-видимому, был полностью согласен с Эриком, ничего для нее не значил. Все мужчины одинаковы, думала Диана со злобой, и ей даже не пришло в голову, что она может быть несправедлива. Обида и боль владели ею целиком, и Диана искала только повода, чтобы выплеснуть их на кого-нибудь. А Гвен Томпсон подходила для этого лучше всего.

После обеда Эрик и Джон отправились в сад, чтобы выкурить по сигаре и поговорить, а Паскаль осталась в доме помочь Диане вымыть посуду. У нее был соблазн поручить это Агате, но она решила: если они не хотят свалиться с желудочно-кишечным заболеванием, им придется взять готовку и мытье посуды на себя. Кроме того, уединившись на кухне за этим занятием, они могли не бояться, что мужчины помешают им обсудить создавшуюся ситуацию.

— Ну, что скажешь? — спросила Паскаль, озабоченно посмотрев на подругу, и Диана покачала головой.

— Пока ничего, — ответила она. — Прошло слишком мало времени, и я еще не успела разобраться, что за птица эта Гвен Томпсон.

Паскаль согласно кивнула, но в глубине души она уже начала сомневаться, что они заняли правильную позицию. Слова Эрика не пропали для нее втуне. Они действительно совсем не знали Гвен Томпсон и хорошо знали Роберта, честного и достойного человека. Пожалуй, единственным, что мешало им отнестись к ситуации здраво, была их привязанность к Энн.

По дороге в Сен-Тропе Гвен тоже расспрашивала Роберта о его друзьях.

— Ты уверен, что они не против моего приезда? — настойчиво допытывалась она. — У меня такое чувство, словно… словно я навязалась. Вы все очень давно знаете друг друга, вы привыкли быть вместе, и вдруг — нате! Появляется новый человек, да еще претендует на внимание! Поверь мне, к подобному нелегко привыкнуть, так что я, пожалуй, их понимаю… — закончила она задумчиво. В отличие от Роберта Гвен почувствовала враждебность, исходившую от обеих женщин. Роберт же решил, что некоторое напряжение, витавшее над обеденным столом, вызвано тем фактом, что никто из его друзей никогда не общался так близко с настоящими звездами кино. Так Роберт и сказал Гвен, но она только улыбнулась в ответ. В Роберте она увидела редкую душевную чистоту, и это ей очень нравилось. В любых обстоятельствах он склонен был видеть в людях только хорошее и не замечать плохого, но Гвен не считала это наивностью или глупостью. Житейская неопытность — может быть. Его способности смотреть просто на самые запутанные жизненные ситуации можно было только позавидовать. Сама Гвен подобной способностью не обладала, поэтому сказала с грустью:

— Мне кажется, им труднее, чем ты думаешь. И дело тут вовсе не в том, что я — звезда кино, дело в тебе… Понимаешь, им очень нелегко видеть тебя с кем-то, кроме Энн. Пройдет, наверное, еще немало времени, прежде чем они привыкнут.

«Если это вообще когда-нибудь произойдет», — добавила она мысленно. Диана и Паскаль не производили впечатления женщин, убежденность которых можно было бы переменить легко.

— Для меня это тоже было нелегко, — ответил Роберт серьезно. Ему вспомнилась Энн, но он не позволил себе погрузиться в печальные воспоминания. Роберт понимал, что не вернет жену, даже если будет оплакивать ее денно и нощно. — Нам всем нужно приспосабливаться к тому, чего нельзя изменить, — добавил он, с сочувствием глядя на Гвен. — Мне только не хотелось бы, чтобы ты из-за этого страдала. Может быть, мои друзья были, гм-м… нелюбезны с тобой? — Роберту вдруг пришло в голову, что он мог чего-то не заметить, и его лицо обеспокоенно вытянулось.

О, нет! Конечно, нет. Они… старались, но я все равно почувствовала некоторую сдержанность. Дистанцию. Я ожидала чего-то подобного и подготовилась, но… Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у тебя испортились отношения с друзьями.

— Никуда они не денутся! — ответил Роберт с напускной беспечностью, потом снова посерьезнел. — Они для меня все равно что семья, Гвен. Мы знакомы уйму лет и многое пережили вместе, и мне бы очень хотелось, чтобы они узнали и полюбили тебя.

«Как я», — добавил он мысленно. Роберт был уверен, что перед обаянием Гвен никто не устоит, но она все еще сомневалась.

— И все-таки мне кажется, что это произойдет не сразу, — вздохнула она. — Нужно дать им время привыкнуть…

Роберт не ответил. Они уже добрались до центральной площади Сен-Тропе, и он высматривал место, где можно было бы поставить машину. Но свободных мест не оказалось, и он сделал по площади три круга, прежде чем увидел отъезжающую от тротуара машину.

— А времени им может потребоваться даже больше, чем ты думаешь, — прибавила Гвен, немного подумав. Не исключено, что друзья Роберта — особенно Паскаль и Диана — никогда не откроют перед ней двери — или сердца, но об этом она говорить не стала. Роберт верил в своих друзей, и Гвен не хотелось огорчать его раньше времени.

— Ты просто еще не знаешь их как следует, — возразил Роберт, удачно вписавшийся в узкий просвет между побитым «Ситроеном» и сверкающим «Мерседесом» последней модели. — Вот увидишь, не пройдет и нескольких часов, как они просто влюбятся в тебя! И потом, я не понимаю: как ты можешь кому-то не понравиться?

— Могу, — уверенно ответила Гвен. — Я — не Энн. В их глазах это мой самый большой недостаток. Кроме того, я знаменита. Я актриса кино. Я из Голливуда. Должно быть, они считают меня роковой женщиной, ведь именно так пишет о нас пресса. Поверь мне, очень немногие люди способны не думать обо мне плохо, особенно при первой встрече. Я убедилась в этом на собственном опыте. Боюсь, твои друзья будут считать меня виновной, покуда не будет доказано обратное, отнюдь не наоборот.

Ты их просто еще не знаешь, — твёрдо ответил Роберт, выключая мотор, но Гвен только покачала головой и, наклонившись, нежно поцеловала его в щеку. Она не собиралась убеждать Роберта в своей правоте. Ей было достаточно того, что она заметила, почувствовала во время обеда. Скрытое, но упорное сопротивление, с которым Гвен столкнулась, не было для нее в новинку. Разумеется, это ее отнюдь не воодушевляло, но она привыкла к подобному отношению и постаралась не обидеться. У друзей Роберта были все основания отнестись к ней настороженно. Они были дружны больше чем три десятка лет, и со стороны Гвен было бы наивно полагать, что они примут ее в свой тесный круг после первых же часов знакомства. Что ж, Гвен не собиралась навязываться. Она уже решила, что будет вести себя естественно и сдержанно, и тогда, быть может, настанет день, когда друзья Роберта признают ее одной из них. Главное, не торопить события, размышляла Гвен. К чему спешить, если она и сама толком не знает, как будут развиваться ее отношения с Робертом?

Вытащив ключи из замка зажигания, Роберт повернулся к ней и тоже поцеловал в щеку.

— Ну что, мисс Томпсон? С какого из магазинов мы начнем наш опустошительный набег?

— С какого хотите, ваша честь. — И она улыбнулась. Гвен была рада, что приехала к нему в Сен-Тропе, несмотря на холодный прием его друзей, а точнее, их жен.

— Как ты думаешь, тебя будут узнавать?

— В любой толпе всегда найдется несколько плохо воспитанных людей с хорошим зрением, — пошутила она. — Как тебе кажется, ты сумеешь с этим смириться?

Гвен нарочно избрала легкий тон, стараясь скрыть беспокойство. Она-то знала, как это непросто — быть узнаваемым везде и всегда. Сама она к этому привыкла, но Роберт… Он ничего не знал о мире кино, в котором вращалась Гвен, но ей это даже нравилось. С Робертом она отдыхала от всего, что могло ее огорчить или расстроить.

— Постараюсь, — ответил Роберт, пожав плечами. Ему было очень приятно быть с Гвен, и не потому что она была знаменитостью, а потому что она была поистине удивительным человеком.

— Ну что, пошли? — сказал он, решительно открывая дверцу.

Они выбрались из машины, но буквально через десять шагов какая-то женщина остановила их, чтобы попросить у Гвен автограф. Потом двое молодых людей захотели сфотографироваться с Гвен на память, и Роберту пришлось на несколько минут превратиться в фотографа. Подобные заминки повторялись еще не менее десяти раз, но это не помешало им прекрасно провести время. Они обошли несколько магазинов и бутиков, потолкались в сувенирных лавках и накупили всякой всячины, а под конец зашли в кафе, чтобы выпить по бокалу вина и отдохнуть.

Им было очень хорошо вдвоем. Они обсуждали работу Роберта, фильмы Гвен, родителей, его детей и ее детство. Так он узнал, что в юности Гвен мечтала стать учительницей и ни ей, ни ее школьным друзьям и в голову не могло прийти, что она будет знаменитой актрисой и удостоится высшей награды Американской академии киноискусств. Это была одна из самых престижных наград в мире, но для Гвен «Оскар» был не только достижением, но и важной вехой в карьере — своего рода доказательством, что она выбрала правильный путь. Не соблазнившись легким успехом, который могли принести ей роли-однодневки, Гвен с самого начала старалась сниматься в серьезных фильмах серьезных режиссеров. Не всегда это было возможно, но теперь, сказала она, у нее будет возможность выбирать.

Потом Гвен рассказала Роберту о фильме, в котором она собиралась сниматься в самое ближайшее время, о режиссере и сценаристе, которые вместе подготовили очень интересный сценарий. По жанру фильм принадлежал к триллерам, но Гвен сказала, что не удивится, если кто-то из занятых в нем знаменитостей тоже получит «Оскара».

— А кто будет сниматься вместе с тобой? — ревниво спросил Роберт, и Гвен назвала несколько имен, которые были хорошо знакомы миллионам американцев. Это была поистине «звездная» компания, и фильм был буквально обречен на успех.

— Кстати, — спохватилась Гвен, — тут неподалеку отдыхает кое-кто из моих знакомых. Они взяли напрокат яхту Пола Гетти, которая называется «Сирена Средиземноморья». Ты наверняка о ней слышал…

Роберт кивнул. Конечно, он слышал об этой яхте и даже видел ее фотографии в специальных журналах. Это была классическая моторная яхта, отличавшаяся превосходными ходовыми качествами и отделанная ценными породами дерева. Интерьер пассажирских кают отличался потрясающей роскошью. Каюты были обставлены настоящей антикварной мебелью и украшены мраморными статуями итальянской работы, а бассейн был отделан лучшими сортами афганского лазурита.

— Так вот, — продолжала Гвен, — не хотел бы ты с друзьями отдохнуть на этой яхте? Я могу это устроить, но, прежде чем приглашать всех, я хотела спросить тебя.

— Это было бы замечательно! — обрадовался Роберт. — Мне всегда хотелось увидеть эту чудо-яхту поближе, не говоря уже о том, чтобы побывать на борту. На снимках, которые я видел, она выглядит очень красивой!

— Она действительно настоящее чудо, — ответила Гвен, лукаво улыбнувшись ему. — В прошлом году мы с друзьями хотели зафрахтовать ее на неделю-другую, но она показалась нам слишком роскошной.

— Гм-м… — задумался Роберт. — Мне кажется, это очень интересное предложение. А кто из твоих знакомых отдыхает на «Сирене» сейчас? — спросил он.

Ответ Гвен заставил его присвистнуть.

— Я уверен, Диана и Паскаль просто в обморок упадут, когда узнают, — сказал Роберт с довольной улыбкой. Повседневная жизнь Гвен разительно отличалась от всего, к чему привык он сам и его друзья; например, она была на короткой ноге с людьми, о которых им приходилось только читать, и хотя сам Роберт никогда не интересовался знаменитостями, ему хотелось сделать приятное друзьям, в особенности — Диане и Паскаль, которые, как и большинство женщин, были не лишены некоторого тщеславия. Насколько он знал, им всегда хотелось познакомиться с кем-нибудь из известных киноактеров вроде Тома Круза, и теперь их мечта была близка к осуществлению. Актера, зафрахтовавшего «Сирену» на все лето, звали Генри Адаме, и он был знаменит даже больше, чем Том Круз, а его жена Чери была известной фотомоделью. Вместе с ними на яхте отдыхали еще двое известных киноактеров, и Роберт не сомневался, что Диана и Паскаль будут на седьмом небе от счастья.

— Все это — мои старые друзья и очень милые люди, — сказала Гвен с улыбкой. — Может быть, твоим друзьям будет интересно с ними познакомиться?

— Будь уверена — такой возможности они не упустят, — сказал Роберт. — Мне и самому интересно пообщаться с мистером Адамсом — будет что рассказать внукам.

— Значит, решено, — кивнула Гвен. — Когда мы вернемся на виллу, я позвоню Генри на «Сирену», и они приплывут за нами в Сен-Тропе. Насколько мне известно, на прошлой неделе они стояли на якоре напротив «Отель дю Кап».

— А твои друзья не будут возражать? — осторожно осведомился Роберт.

— Конечно, нет, напротив, они будут очень рады, — ответила Гвен уверенно. И с Генри Адам-сом, и с двумя другими актерами она много работала вместе, и Роберт снова подумал о том, что Гвен сделала в кино действительно выдающуюся карьеру. И вдвойне удивительно было то, что, несмотря на это, она осталась простым, искренним, добрым и очень отзывчивым человеком.

После возвращения на виллу Роберт, как и обещал, повез Гвен кататься на яхте. Она была не так опытна, как Энн, и Роберту пришлось учить ее управляться с рулем и парусами. Получалось у Гвен далеко не все, однако оба получили от прогулки огромное удовольствие, которое не смогло испортить даже то обстоятельство, что во время одного особенно крутого разворота Гвен не удержала канат и свалилась в воду. Когда Роберт втащил ее обратно в лодку, она весело смеялась, а он не знал, куда девать глаза, потому что во время падения Гвен едва не потеряла верхнюю часть купальника. Роберту не хотелось смущать ее, и, пока она поправляла лифчик, он старательно изучал горизонт, однако не отметить, какая у нее потрясающая грудь, Роберт тоже не мог.Они катались по заливу до самого вечера, а когда вернулись, Паскаль и Диана уже готовили ужин. Обе притворились очень занятыми; они едва поздоровались с Гвен, и Роберт почувствовал себя неловко.

— Хочешь, пойдем ужинать в ресторан? — предложил он, когда они с Гвен остановились перед ее комнатой.

— Я бы предпочла остаться, — ответила она, тряхнув все еще влажными после вынужденного купания волосами. — Сходим в ресторан в другой раз, хорошо? А после ужина я позвоню Генри. Может статься, уже завтра вечером мы будем ужинать на «Сирене». Насколько я знаю, на яхте у Генри превосходный кок.

— Насколько я знаю Паскаль и Диану, они будут настолько рады увидеть вблизи Генри Адамса, что ничего не заметят, даже если им предложат кошачьи консервы, — шепотом сообщил Роберт, опасливо косясь в сторону кухни. — Кстати, насчет консервов… Зверски хочется есть!

— Что бы ты без меня делал! — Гвен подмигнула и скрылась в комнате. Через минуту она появилась оттуда с пакетиком соленых орешков и бутылкой минеральной воды в руке.

— К сожалению, у меня нет стаканов, — сказала она. — Придется все-таки идти на кухню.

Грызя на ходу орешки, они направились в кухню и выпили там по стакану минералки. Потом Гвен предложила женщинам свою помощь. Диана ничего не ответила, а Паскаль проворчала, что все уже готово и помогать не нужно. Ее голос звучал так, словно она еле сдерживается, чтобы не нагрубить, и Роберт, внимательно за ней наблюдавший, понял, что Гвен была права. Ему еще г и разу не приходилось видеть, чтобы Паскаль и Диана вели себя с кем-то подобным образом. Обе женщины держались холодно, почти враждебно, и Роберту стало обидно за Гвен. Он никак не мог понять, чем она перед ними провинилась.

В кухне они задерживаться не стали. Пора было переодеваться к ужину, и Гвен с Робертом разошлись по своим комнатам. Роберт сразу отправился в душ, а Гвен взяла полотенце и села на кровать, собираясь досушить волосы. Но стоило ей пошевелиться, обе ножки кровати подломились, и она очутилась на полу.

— Вот черт!.. — вырвалось у Гвен, но через секунду она улыбнулась, представив себя со стороны.

Минут через пять она постучалась в дверь комнаты Роберта. Он только что вышел из душа и открыл ей, кутаясь в толстый махровый халат.

— Мне кажется, пока нас не было, они подпилили ножки моей кровати! — с заговорщической улыбкой прошептала Гвен, и Роберт рассмеялся.

— Нет, они здесь ни при чем, — также шепотом ответил он. — Когда мы приехали, кровать уже была сломана. Мариус несколько раз ее чинил, но, как видно, неудачно. — Его лицо стало серьезным. — Извини, Гвен. Мне следовало об этом подумать. После ужина я сам займусь твоей кроватью — как видно, Мариусу нельзя доверять.

Ему очень хотелось, чтобы Гвен было хорошо в обществе его друзей, но с самого начала что-то пошло не так, и теперь он чувствовал себя ужасно. Но Гвен, казалось, не испытывала ни неловкости, ни раздражения, и холодный прием, устроенный ей Дианой и Паскаль, ничуть ее не обескуражил. Гвен понимала, что они беспокоятся о Роберте, может быть, даже ревнуют его; этим и объясняется их настороженное к ней отношение. Это, считала она, существенно упрощает дело; рано или поздно Диана и Паскаль поймут, что она не желает Роберту зла, и тогда все войдет в нормальную колею.

Потом Гвен спустилась в сад, чтобы немного пройтись перед ужином, а Роберт отправился на поиски Мариуса, у которого он собирался взять необходимые инструменты. Когда минут через двадцать Гвен вернулась к себе в спальню, кровать была уже починена, и Роберт вытирал со лба трудовой пот.

— Огромное тебе спасибо, — поблагодарила его Гвен. — Теперь я могу не бояться, что проснусь ночью на полу.

Кто знает, от этой кровати всего можно ожидать — уж больно она старая, — отвечал Роберт, с восхищением оглядывая ее. Пока он ходил за инструментами, Гвен успела переодеться. Теперь на ней были желтые брюки и шелковая блузка без рукавов в тон, на плечи она накинула тонкую шелковую косынку. Косметикой Гвен почти не пользовалась, и лицо ее казалось совсем юным и очень красивым. — Ты выглядишь очаровательно, — сказал Роберт, вдыхая тонкий аромат ее духов — легкий, цветочный и очень сексуальный. На мгновение ему вспомнилась Энн, и в сердце шевельнулась старая боль, но он приказал себе не думать о жене. Роберт знал, что ни в чем перед ней не виноват. Он по-прежнему очень тосковал по Энн и понимал, что Гвен — как бы хороша собой она ни была — никогда не сможет ее заменить, и тем не менее с ней он чувствовал себя очень свободно и легко. Она понимала его, как никто, и именно ей Роберт мог доверить свои самые сокровенные мысли.

— Спасибо за комплимент, — ответила Гвен, слегка опустив глаза, и Роберт заметил, что щеки ее немного порозовели. — Кажется, ужин уже на столе?

Роберт кивнул. Он собирался отнести инструменты Мариусу, но передумал и решил, что оставит их в чулане рядом с кухней.

— Да. Подожди меня немного — я вымою руки, и мы вместе спустимся в ров ко львам…

Когда Роберт и Гвен вышли в гостиную, они застали там Эрика, который с наслаждением потягивал из бокала белое вино и болтал о чем-то с Паскаль. Дианы еще не было — она поднялась к себе, чтобы переодеться к ужину, и задержалась. Высокие французские окна были распахнуты, и с веранды доносился запах сигары — Джон курил и фотографировал закат, который был прекрасно виден во всей своей красе благодаря удачному расположению дома.

— Могу я чем-нибудь помочь? — непринужденно спросила Гвен, пока Роберт наливал ей и себе по бокалу вина. Внимание его было приковано к бутылке, но он сразу почувствовал, как напряглась Паскаль, и испугался, что она ответит какой-нибудь резкостью.

А Паскаль действительно приходилось непросто. В ней вызревало помимо ее желания расположение к Гвен, но она всячески сопротивлялась этому чувству, опасаясь того, что Диана почувствует себя преданной.

— Ничем, спасибо, — резко ответила она, и Роберт вздрогнул, как от удара хлыстом. Стараясь разрядить обстановку, он принялся рассказывать о сюрпризе, который приготовила для них Гвен. Друзья Гвен, сказал он, придут в Сен-Тропе на роскошной яхте и приглашают всех на ужин. — Терпеть не могу ужинать на воде. Ты что забыл — я не выношу качки? — перебила Роберта Паскаль. Эти слова — вернее, то, как она их произнесла, — окончательно убедили Роберта в правоте Гвен. Его друзья действительно встретили Гвен не слишком радушно, но почему — этого он никак не мог взять в толк.

— «Сирена Средиземноморья» — настоящая океанская яхта водоизмещением в несколько тысяч тонн, — возразил он. — Ее почти не качает, к тому же погода стоит тихая. Вот увидишь, на борту тебе понравится. «Сирена» обставлена как самый настоящий дворец!

Он стал описывать интерьеры яхты, знакомые ему по журнальным статьям, но его рассказом заинтересовался только Эрик, Паскаль же продолжала сохранять на лице каменно-равно-душное выражение. Минуты через две с веранды в гостиную вернулся Джон. Бросив на Гвен восхищенный взгляд, он сердечно улыбнулся; она улыбнулась в ответ, а Паскаль помрачнела еще больше.

— О чем это ты рассказываешь? — спросил Джон и, положив фотоаппарат на стол, взял из рук Эрика бокал вина. — Мы что, собираемся взять напрокат яхту? Но ведь у нас уже есть одна!

Эта реплика Джона рассмешила всех. Яхта, которую они получили вместе с виллой, по сравнению с «Сиреной» была ореховой скорлупкой.

Джон, ничего не понимая, переводил взгляд с одного на другого.

— Опять собираетесь тратить деньги на ерунду? — проворчал он, притворяясь сердитым. — Нет, дорогие мои, ничего у вас не выйдет! — Джон по-прежнему не мог оторвать глаз от Гвен, и Паскаль нарочито громко загремела посудой.

— Ты ничего не понял. Мы не будем брать яхту напрокат, а просто купим ее! — провозгласил Роберт, и загорелое лицо Джона стало пепельно-серым.

— Здесь? Во Франции?! Да вы с ума сошли! На что это нужно?! Я… — Он хотел добавить что-то еще, но тут до него дошло, что Роберт его просто разыгрывает. — Ладно, ладно… — миролюбиво проговорил Джон. — Так о какой яхте речь?

Роберт в двух словах повторил то, что он уже говорил Эрику и Паскаль, — что это за яхта и кто на ней будет. Когда он заканчивал свой рассказ, в гостиной наконец появилась Диана. Она была в белых брюках и свободной цветастой блузке.

— Ты случаем не шутишь? — спросила она, крайне заинтригованная. События развивались совершенно непредвиденным образом, и Диана даже забыла о раздражении, которое вызвал в ней один вид Гвен.

А вот и нет! — ответил Роберт, втайне гордясь Гвен. Она была звездой, и у нее были поистине звездные возможности. Роберт давно решил, что ни при каких условиях не будет злоупотреблять ими, но сейчас был не тот случай. Он чувствовал, что не должен упускать ни одного шанса, который был бы в состоянии изменить отношение Дианы и Паскаль к Гвен. Кроме того, Роберту самому было интересно побывать на яхте, и он с благодарностью посмотрел на Гвен, которая уже позвонила Генри Адамсу и обо всем договорилась. «Сирена» должна была войти в залив Сен-Тропе завтра около полудня и прислать за ними шлюпку. План был таков: сначала покататься на яхте, искупаться и позагорать, а ближе к вечеру вернуться в залив, встать на якорь напротив виллы и поужинать на воде.

И Роберт не ошибся в своих расчетах. Предложение было столь неожиданным и заманчивым, что даже Диана и Паскаль не нашлись что возразить. Отставив на время всякую враждебность, они засыпали Гвен вопросами, на которые та охотно отвечала. Они, впрочем, так и не поблагодарили ее за редкую возможность близко познакомиться со звездами кино, но Роберт исправил это, когда после ужина они с Гвен вышли пройтись в сад.

— Еще раз огромное тебе спасибо. Спасибо от… всех нас, — сказал он и надолго замолчал. Роберт не мог не заметить, что, удовлетворив свое любопытство, Диана и Паскаль снова сделались холодны и неприветливы. Они вели себя просто отвратительно, и он даже подумывал о том, чтобы сказать им пару слов наедине. У них, считал Роберт, не было никакого права относиться к Гвен подобным образом — ведь она им ничего не сделала!

Хорошо хоть Джон и Эрик не поддержали своих жен. За ужином Джон очень много разговаривал с Гвен и был с ней весьма любезен, несмотря на мрачные взгляды, которыми то и дело награждала супруга Паскаль. Когда дело дошло до десерта, Джон был уже совершенно очарован Гвен: она была внимательным и умным собеседником, и разговаривать с ней было очень интересно. Эрик был сдержаннее, но и он задал Гвен несколько вопросов о ее работе и с интересом выслушал ответы. Однако, перехватив недовольный взгляд Дианы, Эрик замолчал на половине фразы и до конца ужина не проронил больше ни слова.

Вечерний воздух был прохладен и свеж. Немного побродив по заросшим травой аллеям, Гвен и Роберт вернулись на лужайку перед домом и опустились на белеющие в сумерках садовые кресла…

— Мне очень жаль, что мои друзья так себя ведут, — сказал Роберт извиняющимся тоном. — Похоже, ты догадалась правильно — отчего-то они тебя невзлюбили.

Он понятия не имел, как можно исправить положение, и надеялся, что со временем все как-нибудь образуется само собой. В конце концов, его друзья познакомились с Гвен всего несколько часов назад. Пройдет еще несколько дней, они к ней привыкнут и начнут судить о ней непредвзято. Холодная война, которую объявили Гвен Паскаль и Диана, казалась ему нелепой и необъяснимой. Роберт не представлял, что могло настроить обеих женщин так непримиримо, но Гвен к подобному отношению было не привыкать. Многие, очень многие завидовали ее внешности, ее успеху, ее образу жизни, и Роберт бессилен что-, либо изменить, как бы ему этого ни хотелось.

— Надеюсь, это всего лишь первая реакция, — спокойно ответила Гвен, чтобы успокоить его. — Они привыкнут — дай им только время. Завтрашняя прогулка на яхте и ужин с Генри немного их отвлечет, так что, возможно, уже послезавтра они будут смотреть на меня совсем другими глазами. — Она едва заметно улыбнулась. — Объяснять им что-либо бесполезно, потому что рационального объяснения скорее всего нет. Тут как с детьми — чтобы завоевать их симпатии, нужно их развлекать, дарить игрушки, а самое главное — постоянно чем-то их занимать.

Говоря так, Гвен слегка кривила душой. Рациональное объяснение происходящему существовало, но ей не хотелось говорить о нем сейчас, не хотелось напоминать Роберту о его покойной жене.

— Честное слово, я ничего подобного не ожидал. — Роберт с горечью покачал головой. — Паскаль и Диана… они просто хамят тебе в лицо! Не понимаю только, чего они хотят этим добиться.

Гвен внимательно посмотрела на Роберта. У него было такое несчастное лицо, что она решилась.

— Мне кажется, я догадываюсь, в чем дело. Они хотят защитить тебя.

— От кого?! — удивился Роберт.

— От меня, от кого же еще?! — Гвен улыбнулась с грустью. — Несомненно, у них сложилось предвзятое мнение о всех известных киноактрисах вообще и обо мне в частности. Но это пройдет…

Они это преодолеют, когда увидят, что я… что мне от тебя ничего не нужно, — закончила она тихо.

— Неужели все дело в этом?! — удивился Роберт. — Нет, я не верю, что они могут быть так… глупы!

Гвен грустно покачала головой.

— Ум здесь ни при чем. Это… Я бы назвала это предрассудком.

— Но ведь ты не сделала им ничего плохого! Они тебя совсем не знают, — сказал Роберт уже сердито. — Почему же они тогда…

— Ты сам прекрасно понимаешь — дело вовсе не в том, что я им сделала или не сделала. Твои друзья чтут память Энн единственным доступным им способом. Они уверены, что оберегают тебя и твое будущее. Для них я — алчное, коварное чудовище из джунглей Голливуда. Подумай об этом, Роберт, и тогда тебе многое станет ясно.

— Прямо детский сад какой-то!.. — раздраженно буркнул Роберт. — Надеюсь, они скоро повзрослеют.

Он ненадолго погрузился в мрачное раздумье, потом взгляд его снова прояснился. Ему в голову пришла блестящая идея.

— Как насчет того, чтобы съездить в Сен-Тропе и потанцевать?

Гвен задумалась на секунду, потом улыбнулась и кивнула.

— Мне бы очень хотелось, — сказала она и добавила озабоченно: — А как твои друзья? Как ты думаешь, они захотят?

— А их никто не приглашает! — с вызовом ответил Роберт и вскинул голову. — На мой взгляд, ты заслуживаешь того, чтобы немного от них отдохнуть.

— Но мне бы не хотелось, чтобы они злились на меня еще больше, — осторожно заметила Гвен.

— Давай думать в первую очередь о себе, а не о том, как бы кого-нибудь не задеть. С ними мы разберемся завтра.

Гвен была тронута его словами.

— Хорошо, — сказала она. — Я согласна. Как сказал один мудрец, самый важный час в жизни — это час нынешний. Едем, только, чур, на этот раз машину поведу я. Мне ужасно нравятся эти крошечные французские букашки…

— Здесь их зовут «дё швю», — улыбнулся Роберт, вставая и протягивая ей руку. — В переводе это означает «две лошадки», но, судя по скорости, которую развивает эта штука, ее двигатель не мощнее одной лошадиной силы.

— Ну, под горку-то она идет вполне прилично… — улыбнулась Гвен.

Они решили ничего не говорить ни Моррисонам, ни Донелли, но в гостиной, где вся четверка продолжала сидеть над чашками остывшего кофе, шум мотора был слышен очень хорошо. Этот звук заставил женщин переглянуться.

— Куда это они?! — спросила Паскаль.

— В город, вероятно, — пожала плечами Диана. — Эта Гвен…

— А мне она нравится, — неожиданно сказал Джон, поднимая голову. — По-моему, Гвен хорошая женщина. И она не заслуживает того, чтобы с ней так обращались.

И он сердито посмотрел на жену. Паскаль возмущенно нахмурилась.

— Ничего удивительного — она же актриса, и, по-видимому, не без способностей, — сказала она, пытаясь испепелить предателя взглядом. Ее злило, что Джон так быстро переметнулся в другой лагерь. Саму Паскаль тоже раздирали противоречивые чувства, но она не могла бросить Диану в одиночестве. Ей казалось, если она будет симпатизировать Гвен, этим она предаст обеих своих подруг — и мертвую, и живую. Нет, думала Паскаль, что бы ни говорил Джон, она не должна отступать — во всяком случае, не так скоро.

— Оставьте Гвен в покое, — поддержал Джона и Эрик. — Хотя бы ради Роберта! Ведь не можете же вы не признать, что ему с ней хорошо!

— Мы вовсе не утверждаем, что Гвен Томпсон — плохая, — возразила Паскаль. — Но это не значит, что для Роберта она подходящая… компания. — Она чуть было не сказала «партия» и, смутившись, слегка покраснела.

Мы с Паскаль считаем, что ему нужна женщина более надежная и предсказуемая, — добавила Диана, но все сказанное на самом деле означало: они будут спокойны только в том случае, если Роберт до конца своих дней будет оставаться безутешным вдовцом. И то, что Эрик и Джон, по-видимому, думали иначе, только настроило женщин еще более решительно.

— Роберт еще не понимает, в какую ловушку попал, — снова заговорила Диана. — И, кроме нас, ему никто не поможет.

Бесспорно, Гвен Томпсон была очень хороша собой, но была ли она вполне искренней? Для Дианы это не имело большого значения: актриса ей не нравилась — и точка! И на данный момент ничто в мире не могло заставить ее переменить свое мнение.

Так они разговаривали еще некоторое время, а Роберт и Гвен уже совершенно забыли о них — забыли, как молодые родители, вырвавшись на свободу, забывают об оставленных дома капризных детях. Натанцевавшись до боли в ногах, они решили зайти в одно из прибрежных открытых кафе, чтобы выпить вина. У них было много тем для разговоров, и спохватились они, только когда, случайно взглянув на часы, Роберт обнаружил, что уже почти два часа ночи. Впрочем, в том, что они позабыли о времени, не было ничего удивительного: им было слишком хорошо вдвоем, к тому же в Сен-Тропе даже ночью жизнь не замирала ни на минуту — во всяком случае, не в сезон летних отпусков.

Когда они вернулись на виллу, была уже половина третьего. Моррисоны и Донелли давно спали и не слышали, как они вернулись, и Роберт был очень доволен этим обстоятельством. Почему-то ему казалось — Паскаль или Диана разозлятся из-за их позднего возвращения, хотя оба давно были взрослыми, самостоятельными людьми.

— Спасибо тебе, — вполголоса проговорила Гвен, когда они остановились перед дверями его комнаты. — Это был восхитительный вечер!

— Не за что, — ответил Роберт совершенно искренне. — Для меня это тоже был счастливый вечер, хотя, должен признаться, ноги у меня гудят от усталости. В последний раз я танцевал на свадьбе младшего сына, да и то не так долго. Это было несколько лет назад. Энн не любила танцев, и мы никогда не ходили на дискотеки. Впрочем, в мое время дискотек не было, тогда это называлось «дансинг».

И он грустно улыбнулся. Роберт не ощущал себя старым, однако сейчас он почему-то подумал, что, возможно, судьбой ему отпущено не так уж много времени. Впрочем, тут же поправился он мысленно, когда ты счастлив, времени никогда не бывает достаточно.

Вместо ответа Гвен привстала на цыпочки (туфли она сняла, чтобы не шуметь) и поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи, Роберт. Увидимся завтра.

Спокойной ночи. — Роберту захотелось обнять ее, но он подавил в себе это желание, показавшееся ему самонадеянным и глупым. Гвен была взрослой сорокалетней женщиной, и Роберт понятия не имел, с чего начать, как завязать с ней романтические отношения — в особенности под неусыпным взором таких строгих церберов, какими неожиданно стали для него друзья. Он даже не был уверен, готов ли он к подобным отношениям. Скорее всего — нет, иначе бы он не испытывал ни сомнений, ни колебаний.

Вот почему Роберт только молча проводил Гвен взглядом, потом вошел в спальню и тихо закрыл за собой дверь. И сразу же пожалел об этом. Он, однако, ничего не предпринял — просто продолжал стоять в полутемной комнате, понимая, что любой решительный шаг, любая попытка сближения с Гвен будет для него очень и очень нелегкой. Роберту было трудно бросить открытый вызов друзьям, которых он знал столько лет, но еще труднее ему было совладать со своими воспоминаниями и со своей тоской по Энн. Почти сорок лет он неизменно был верен ей, и теперь его душа была неспокойна. Если одной мысли о том, что они с Гвен могли бы стать больше, чем просто друзьями, хватило, чтобы причинить ему острую боль, что же будет, если он действительно отважится на решительный шаг?!

Роберт пока не знал, как он справится с собственной совестью. Гвен скорее всего тоже этого не знала, но это была не ее проблема. Он должен был решить все сам. И, лежа без сна на шаткой, разболтанной кровати, Роберт думал об Энн, гадая, что бы она сказала, если бы могла слышать сейчас его мысли.Потом он стал думать о Гвен. Роберт спрашивал себя, спит ли она или, как он, лежит без сна; что на ней надето и надето ли вообще. Под эти мысли он незаметно заснул, а когда проснулся на следующее утро, то сразу же вспомнил, что Гвен ему снилась.

И, бреясь перед завтраком в ванной комнате, Роберт поймал себя на том, что ему не терпится как можно скорее увидеть ее наяву.

Даниэла Стил