О любви

Стоять, но не падать.
Ломаться о выступы мира.
Идущий представляет абстракцию,
как мазок Моне Казимиру.
Бежать, но не вешать
грехи на чужие плечики.
Достоинство — временно,
навсегда лишь слово девочки.
Уйти, но не сдаться,
а вовремя впрячься в ничто.
Разбито знамя Господне,
да я опять не про то...

Мне стало казаться, что в праведном, что во злобном,
что нет ничего (ах, весенние думы).
И не было ничего. Все вожди лишь придумка
гиены. Монастырю же я есть игумен.
Ибо в отсутствии всякого — слишком большое
поле для гласности. Что с лицом?
Приворот оказывается снадобьем
"Беркли", солипсическим отцом.
Вывод войск не сделает сюрприза.
Мать Тереза или Богоматерь —
это не вопрос. Ну, а в сущности,
опять я не про то... Итак, букет мимоз.

Хотя это было давно, или кажется так,
в сознании общества, что размыто.
Мой друг опять скажет, что со мною психоз,
а я ощущаю нормальность историй корыта.
Итак, венчик (пусть будет)... но всё же венок
алых роз. Наверное, сильно так колются.
Впиваются, словно терновый значок.
Но всё же Христос не допросится...
Метро. Баррикадная. Дальше пруды —
Ужасное место для смыслов.
В гиене рождается смрад для семьи,
что есть разряд василисков.

Ну да опять всё не то, да не то.
И я уж пошёл на попятную.
"Развяжите, — прошу, — да и дело с концом!"
Развязали, но вилки попрятали.
Заключение обнажает dasein,
делает нас живей, невезучей.
Философ проклинал Бога,
и тем злил его и делал жгучей.

Я утратил моральный стержень внутри,
весна встречает меня ломбардом.
Страшный суд на раз-два-т-р-и,
любовь прячется за сталинскую арку.