Дядя Энки плохого не посоветует! - часть 1

В качестве иллюстрации - картина «Римские солдаты в Вавилоне» от замечательного художника Роджера Пэйна. 

***
Умирающий и воскресающий бог-громовержец, сын Ану и Энлиля, последний из шумерских богов-Дингиров испытывает настоящий культурный шок, внезапно попадая по воле своего отца из родной Древней Месопотамии в эпоху Римской империи, во времена Октавиана Августа, Тиберия и Калигулы. Он искренне не может взять в толк: куда делись Ассирия и Вавилон, и откуда взялся какой-то Рим? Ведь шестьсот лет назад, когда Навуходоносор разрушил Иерусалим, никакого Рима еще и в проекте не было! Почему все так сильно изменилось за какие-то жалкие шесть веков? Да и черноголовые какие-то странные пошли, с какой-то странной религией, со странными представлениями о богах - где уже никто не знает и не помнит простых эмегирских слов: Дингир, Ки-Энгир, Ануннаки, МЕ... Нет, он решительно не хочет жить по новым нелепым правилам! Он не будет подстраиваться под своих смертных рабов-людишек. Верните все обратно, как было у нас в стране Ки-Энгир, в нашей инопланетной колонии! Или я сам верну...

Время, отпущенное громовержцу на Земле, очень жестко ограничено, и он должен успеть за столь короткий срок сделать все, что полагается делать каждому уважающему себя шумерскому богу  плодородия: во-первых, завести себе жрицу-энтум и совершить с ней ритуал священного брака; во-вторых, успешно сойти в Иркаллу и вернуться из «страны без возврата»; и, в-третьих, заручиться поддержкой Энки, мудрейшего из богов - и наконец-то заполучить его МЕ, те самые сверхъестественные способности, знания и технологии, за которыми напрасно гонялись его соперники и конкуренты - Мардук и Нинурта. Но как найти мудрого Энки, и как уговорить его? Увы, нет никаких гарантий, что Энки до сих пор жив - ибо его тоже никто не видел с самой Нововавилонской эпохи. А, если он все-таки жив, то давно уже отошел от активных дел - и сидит себе на глубине Абзу, в своей тайной подводной резиденции, боясь лишний раз высунуться из пучины, чтоб не попасть в плен к другим Ануннакам, что охотятся за его секретными научными разработками. Вдобавок, мудрейшего совершенно невозможно обмануть или перехитрить - он на то и мудрейший. Он сам чрезвычайно коварен и хитер, и при желании обдурит кого угодно (как на протяжении веков обманывал и обдуривал своего недалекого брата Нунамнира). Так же совершенно невозможно заставить Энки отдать кому-то МЕ при помощи грубой силы - здесь уже обломались Энлиль с Мардуком, которым их агрессия вышла боком. Но Энки неоднократно подчеркивал, что добровольно поделится своими МЕ с тем, в ком узрит достойного преемника, готового идти по пути прогресса, гуманизма и общегуманоидных нравственных ценностей... Пожалуй, надо все же спуститься к Нижнему морю, и попытаться поискать рыбьего и водяного бога на развалинах его цитадели - древнейшего города Эриду!

И, наконец, ответ на ключевой вопрос современной уфологии: почему нет официального контакта пришельцев с землянами? Только ли потому, что земляне - непроходимые идиоты, недостойные контактировать с по-настоящему высокоразвитой космической цивилизацией? Или есть еще какая-то актуальная причина - куда более страшная и пугающая, чем даже эта? Оказывается, таки есть! Еще как есть, черноголовые... Читайте новую главу моего эпического фантастического романа «Пленники субботы» о жизни пришельцев-Дингиров, об их колонии на Земле и непростых отношениях двух гуманоидных рас. 


***
Дядя Энки плохого не посоветует! Часть 1.

...Благословен месяц Нисан (бывший Баразаггар), сезон благодатного разлива! Над Евфратом поднималось сияющее весеннее утро - чистое, светлое и прекрасное, что бывает только ранней весной, когда еще далеко до лета с его убийственным смертоносным зноем и погребальным плачем по богу Таммузу. Нежный прохладный ветерок еле слышно колыхал густые тростниковые заросли, перебирал рыжие кудри сидящего на берегу четырнадцатилетнего отрока, ласково касался его лица воистину неземной красоты, что встречается лишь у древних полузабытых богов да у бессмертных инопланетян. Я думаю, будет излишне говорить, что сей отрок неземной красоты, со следами явной генной инженерии на лице, подозрительно голубоглазый и белокожий, внешне даже отдаленно не напоминал типичных местных Семитов, что и поныне, как и во времена Гильгамеша, рыбачили в священной реке, кормясь ее щедрыми дарами, и сеяли ячмень на ее берегах. Но что-то ему требовалось здесь, на берегах Евфрата - ведь неспроста он сбежал из дома и проделал столь долгий и опасный путь, преодолел множество трудностей и препятствий, дабы оказаться в той части Южной Месопотамии, где когда-то возвышалась ее самая первая столица - Ниппур...

Кабы его сейчас узрели Эллины, то они бы, при виде того, с каким вожделением юноша рассматривает свое отражение в мутной илистой воде, наверняка бы поэтично сравнили его с небезызвестным Нарциссом, умершем от эротического влечения к собственной персоне. Но наш дивный и святолепный отрок не имел ни малейшего отношения к придуркам-Эллинам и их примитивной мифологии. Несмотря на свой цветущий отроческий вид, он являлся реликтом и наследником другой, куда более древней, эпохи - столь древней, когда еще никаких Эллинов, Римлян и прочих возгордившихся дикарей (буквально вчера приобщившихся к достижениям цивилизации) еще, как говорится, и в проекте не было. Он старался не думать сейчас об Эллинах и Римлянах, захвативших Средиземноморье и притесняющих его избранный народ; а думал о тех древних временах, когда вместо неказистого глиняного холма над рекой возвышался огромный зиккурат с висячими садами и радарами дальней космической связи на верхнем ярусе. О тех легендарных временах, когда здесь, на месте крошечной рыбацкой деревушки, лежал великий прекрасный город, «место Нибиру на Земле», где правили его бессмертные предки.

Утренняя тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра, легким плеском воды да редкими криками птиц, была воистину сокровенной. До того дивная благодать царила вокруг, что, окажись на месте нашего героя какой-нибудь писец Сингамиль, сын Игмильсина, то он бы наверняка не удержался при виде окружающего его великолепия: зачерпнул бы прибрежной глины, наскоро вылепил бы табличку, и вдохновенно вывел бы на ней заостренной палочкой бессмертные строки, достойные быть запечатленными в клинописи на века:

«Инда взопрели озимые. Рассупонился ясный Утушко, расталдыкнул свои светлы лучики по всему Шумерушке и Аккадушке. За могучими и несокрушимыми стенушками инопланетной твердынюшки копошился черноголовый народишко - и всякая мелкая птичья сволочь. Воззрел батюшка Энлилюшка, блаженный наш боженька, со своего зиккуратушки, с могучего Экурушки на людишечек на черноголовеньких - и аж заколдобился...»

- Вот и все, что от батьки Энлиля осталось! - покосившись на развалины зиккурата и смахнув непрошенную слезу, печально вздохнул его младший сын, - Помним... Скорбим... Эх, папенька, папенька! А черноголовых ты так и не уничтожил...

Внезапно за спиной юноши зашевелились тростники. С треском ломая растительность, на берег неуклюже вывалилась ватага черноголовых - точно таких же уродливых и убогих, какими они, как и положено представителям низшей расы, были тысячелетия назад, еще при Энлильском режиме. В отличии от благородных Ануннаков, земляне плодились с поразительной скоростью - но, не зная достижений генно-инженерной науки, столь же стремительно вырождались и деградировали. Тощие и загорелые до черноты, почти обнаженные (если не считать драных шерстяных юбок-шебартумов, прикрывавших их чресла), с плетеными корзинами за спиной, они, судя по всему, были рыбаками из ближайшей деревни. Йехошуа, едва удостоив их презрительным взглядом, разочарованно скривился. «Везде достанете, обезьяны двуногие!» - прекрасно понимая батьку Энлиля, подумал он, - «Какие асакку вас сюда принесли? Нигде благородному Ануннаку не скрыться! Спасу нет от вас, гуруши смердящие! С таким трудом нашел я эту тихую уединенную заводь у самой кромки воды - а вы притащились... Сижу здесь, никого не трогаю, глиняную табличку читаю, строю планы по захвату планеты и порабощению человечества - а вы тут как тут... Опять тростник рубите, что ли? Нашли самое время!»

- Шалом, черноголовые! - сквозь зубы процедил он, вновь обращая взор к глиняной табличке.

- Шалом, мальчик! - щербато оскалился самый старый, кособокий, плешивый и облезлый рыбак. При виде его практически беззубой пасти юного Дингира, разумеется, передернуло от отвращения, - А ты кто такой? А ты что здесь делаешь?

Другой рыбак, помоложе, ткнул старикашку локтем и прошептал ему в ухо:

- Это тот странный рыжий парень, что намедни пришел с купеческим караваном! Помнишь, Гиббара и Авирам о нем сказывали? Он вроде как бы Еврей... Из Галилеи, из какого-то Назарета...

- Таки да, Еврей! - Йехошуа, выпрямившись во весь рост, смерил смертных рабов уничтожающим презрительным взглядом, постаравшись по возможности придать своему лицу свирепое Энлильское выражение, - Очень приятно познакомиться: шми Йехошуа Га-Ноцри! Шма, Исраэль! - для пущей убедительности он продемонстрировал также намотанные на предплечье филактерии, - Уже бар-мицва! Пришел сюда с купеческим караваном в поисках того, что осталось от моей семьи... Вот, например, - он указал на бесценный артефакт, который сжимал в руках, - вчера глиняную табличку нашел! Пытаюсь разобрать письмена на ней.

- Зачем тебе эти древние письмена, если ты Еврей?

- Возможно, там есть что-нибудь про моих сородичей. Они в незапамятные времена жили здесь. Вон там! - Га-Ноцри махнул рукой в сторону руин, в которых никто бы не сумел угадать очертания былого Экура, - Вон там жил мой папенька! И так получилось, что он... что он, короче говоря, Евреем не был!

- А кто твои сородичи? Авось, мы их знаем? - проявил любопытство настырный гуруш, - Наш род здесь тоже с давних пор живет, мы тут всех знаем...

Га-Ноцри на краткий миг призадумался: сказать, или лучше не говорить? Он, безусловно, понимал, что смотрится в глазах черноголовыми довольно странно (если не сказать - глупо), и до чего не сочетается его совершенная божественная наружность с облепившей все тело грязью, нищенской худобой и рваными лохмотьями, в которые был облачен последний Ануннак. Не самый подходящий момент, чтоб приказать людишкам упасть ниц пред своим инопланетным повелителем... Наконец, инопланетный повелитель осторожно поинтересовался:

- Вам что-нибудь говорит имя Энлиля?

На тупых харях землян отразилась напряженная работа мысли (насколько она, конечно же, была доступна столь примитивным и ничтожным существам, недостойным называться подлинно разумными гуманоидами). Имя грозного и ужасного Ниппурского владыки пробудило в них некие отдаленные воспоминания, некие смутные ассоциации - вот только они и сами не могли бы толком сказать, какие именно... Внезапно старец-патриарх рыбаков вновь радостно осклабился:

- А! Господь Энлиль! Это тот самый бог, которого за изнасилование судили?..

Густо покрасневший Йехошуа так и сел в речную грязь:

- Столько тысячелетий прошло! Уже и от Ниппура ничего не осталось, кроме кучи глины! А вы до сих пор помните, черноголовые!..

***
Утро сменилось днем, день - вечером, а вечер - ночью. Как и положено в данных тропических широтах, ночь стремительно накрыла бывшую страну Ки-Энгир, едва лишь пылающий шар Солнца опустился за горизонт. Шел уже месяц Ийяр, уровень воды в реке снизился, а мучительная жара и духота усиливались с каждыми последующими сутками. Эта ночь тоже выдалась ясной, очень звездной и очень теплой. Йехошуа облюбовал относительно чистый и сухой пригорок, устроился прямо на траве и с наслаждением предался созерцанию раскинувшегося над его головой бескрайнего и необъятного звездного неба. Он узнавал знакомые созвездия и представлял (на миг у него возникала такая иллюзия), что сейчас находится не на берегу Евфрата, а на космическом корабле, летящим через бескрайние просторы Галактики. Завернувшись в молитвенное покрывало и подложив под голову тфиллин, звездный мальчик, не отрываясь, смотрел в небесную бездну - что на священном эмегире также называлась Абзу, как и бездна подводная. Он знал от отца, что на кораблях нового поколения существует такая интересная функция: сделать кабину прозрачной. И это воистину незабываемое и непередаваемое ощущение: когда стены исчезают вокруг тебя, остается лишь бескрайняя тьма с мириадами звезд, да светящаяся прямо перед тобой приборная панель. И, если раскинуть руки, то кажется, будто бы ты один, безо всякой техники, летишь через космический вакуум, обгоняя скопления и туманности, планеты, кометы и астероиды...

Раскинув руки и запрокинув голову, подросток вообразил себя на борту подобного звездолета, вместе с любимым отцом. Он представлял, как папенька сам учит его управлять огромной летающей машиной, объясняя значение клинописных символов на светящейся приборной доске. Как они мчатся через бескрайние звездные просторы, весело переговариваются о чем-то, как радостно смеется Яхве (что случается с Яхве чрезвычайно редко), с родительской гордостью отмечая, что генетический двойник сполна унаследовал его таланты пилота и астронавигатора... Летать-то все Ануннаки любят - и умение пилотировать корабль является одним из наиболее базовых для бесстрашных покорителей Абзу.

«Путь Ану проходит по середине небосвода, по небесному экватору. Путь Энлиля идет севернее него, а путь Энки - южнее...» - вспоминал Га-Ноцри клинописные строки из знаменитого астрономического трактата Муль-Апин, что значит «Звездный плуг» (он, разумеется, его читал). Ночь выдалась до того ясной и безоблачной, что можно было прекрасно наблюдать великое Галактическое Древо, протянувшееся от края до края небосвода, с его огромными спиральными ветвями и бесчисленными мирами, висящими на них, словно спелые плоды. Отсюда, с периферии, Галактика виднелась ребром - и ее пылающее ядро закрывали гигантские темные облака межзвездной пыли и газа. Это могло бы обмануть недалекого черноголового астронома - но только не Дингира, прекрасно осведомленного о том, насколько густо населена неприветливая черная бездна. А нарастающий месяц, символ брата Нанны, сиял ослепительным светом, словно рога молодого быка. Проклятый брат Нанна, ну и символ же ты себе выбрал! Никуда от твоего полумесяца не деться... стоит лишь возвести очи - и вот он, нагло ухмыляется с высоты, словно и доныне ощущает свое высокомерное превосходство над младшим сыном Энлиля.

«Я правильно поступил, что сбежал из Назарета, - в 3600-й раз подумал младший Энлильский сын, пытаясь утвердиться в верности принятого решения, - Для меня это была единственная возможность сохранить свою независимость и свободу. Иначе бы Иосиф и Мириам просто задолбали бы меня своим настойчивым требованием женитьбы. Не успел я отпраздновать бар-мицву - как принялись сватать мне невест... Они бы благородного Ануннака в покое не оставили! Если бы удалось отделаться от жирной Брохи - то моментально нашли бы какую-нибудь другую, еще страшней и уродливей... Нет, в Назарете мне после бар-мицвы оставаться нельзя, чтоб не женили! А здесь я хотя бы независим, иду, куда захочу, и делаю то, что мне нравится...»

Йехошуа перевернулся на бок, снова искоса взглянул на небо, представляя, что где-то там, среди равнодушных светил, в неведомых космических далях, сейчас летает его отец на своем каводе - «огненной колеснице господней», столь подробно описанной в книге пророка Иезекииля:

«А я, может быть, не хочу жениться - а хочу учиться! Но чему меня способны научить эти жалкие и тупые черноголовые, эта низшая раса? Торе, что ли? Я и так знаю Тору в 3600 раз лучше любого раввина, я и сам могу работать раввином. Что же касается остальных наук - то на этой умственно отсталой планете полноценные науки еще даже и не зарождались... Не считать же «науками» то, чему учат придурки-Эллины, эти мерзкие необрезанные язычники, в своих гимнасиях, ликеях и палестрах? Не в Афинах же мне мудрости искать, в самом деле? Какая в Афинах может быть мудрость? Там одно сплошное язычество, самые нелепые суеверия и дремучее мракобесие! Отче, ну где же ты?..»

Но пустынны оставались ночные небеса - никто не летел на выручку к нашему юному герою. Несмотря на поздний час, сон упорно не шел к инопланетному подкидышу. Га-Ноцри еще раз переменил позу и почувствовал, что на глаза вновь наворачиваются предательские слезы - признак его постыдной слабости, что ни в коем случае нельзя показывать смертным рабам:

«Но что мне делать теперь? Я брошен совершенно один на дикой необжитой планете, почти не затронутой цивилизацией и затерянной на окраине Галактики! Здесь нет других Ануннаков! Я с таким огромным трудом добрался сюда, в Южную Месопотамию - и увидел только груду развалин и руин на месте бывшей и некогда богатой Ки-Энгир, первой Дингирской колонии. Теперь это уже далеко не тот цветущий сад Эдинну, где правил грозный батька Нунамнир. Все наши улетели отсюда - и, судя по состоянию страны, улетели уже давно... остались только ил и глина, тлен и прах! Почти вся инфраструктура разрушена, каналы забиты илом, урожаи падают с каждым годом, пустыня неотвратимо наступает, вместо городов - лишь кучи мусора... Экологическая катастрофа, необратимые изменения климата! Что делать мне, последнему Дингиру на Земле, куда податься? Я живу здесь уже тринадцать лет, из них последние несколько недель торчу на развалинах Ниппура, удивляя местных гурушей, давным-давно позабывших, как выглядят дети Ану и Энлиля. Уже и весенний Акити-Загмук наступил, и Евфрат-Буранун разлился, а потом вновь вошел в свои берега - но в моей жизни ничего не меняется. Уже и месяц Нисан закончился, его сменил месяц Ийяр. Затем пройдут месяцы Сиван, Таммуз, Аб и Эллуль... их сменит Тишрей - осенний Акити-Загмук. Год сменится другим, затем - третьим, и так бессчетное число раз. А я так и буду блуждать по болотистым берегам Евфрата, проваливаясь по пояс в трясину, не имея, где головы преклонить и питаясь чуть ли не объедками? Я бессмысленно убиваю время в этих болотах! Конечно же, я выполняю волю отца... а мой небесный отец во время последней встречи попросил, чтоб я пока что оставался среди черноголовых, ибо он полагает, что с ними мне гораздо безопасней, чем с другими Ануннаками. Естественно, он боится, что кто-то раньше срока узнает нашу с ним тайну, догадается о клонировании... что ж, это справедливое опасение. Но строгое соблюдение конспирации лишает меня возможности получить достойное образование, друзей и достойного общества! Я ведь даже эмегира почти не знаю, ибо всю жизнь вынужден говорить по-Семитски. Я с трудом разбираю глиняные таблички... хорош принц Нибиру, сын Ану и Энлиля, не владеющий благородным языком! Сколько мне еще торчать на болоте, на руинах и развалинах бывшей колониальной столицы, пока папенька на другом конце Солнечной системы политические заговоры и перевороты устраивает? Он обещал сразу же забрать меня, если заговор увенчается успехом - но доколе еще терпеть? А, если папеньку ненароком убьют, раскрыв заговор (данный вариант тоже нельзя исключать, хоть он и совершенно ужасен) - то меня заберут отсюда его верные Игиги. Он ведь потому и клонировался, что постарался просчитать все варианты, даже наиболее нежелательные. Решил подстраховаться на случай собственной смерти в неравной политической борьбе - и создал меня, своего генетического двойника, спрятал до поры до времени в безопасном месте, чтоб даже при его гибели мы преподнесли неприятный сюрприз Мардуку и прочим необрезанным нечестивцам. Пусть необрезанные знают, что господь Израилев так просто не сдается! Противников надо уметь удивлять - и уж я бы постарался... Все это, конечно же, очень хорошо, логично и правильно - но на Земле невыносимо скучно, противно, одиноко и тоскливо! Я остался здесь из послушания отцу - но никакого восторга по этому поводу не испытываю. Кому бы это понравилось, когда твои сородичи-Ануннаки летают на космических кораблях, ведут звездные войны и покоряют новые миры - а ты прозябаешь в грязной дыре вместе с грязными рабами и дикарями, в невыносимых первобытных условиях? Батюшка мне даже никаких средств связи не дал - настоял, что лучше обойтись без них, чтоб Мардук или другие враги не отследили сингал. Я не могу даже позвонить папеньке. Мне не о чем говорить с тупыми гурушами, кроме как учить их Торе - но даже в Тору они толком не врубаются. Что взять с низшей недоразвитой расы? У землян ведь нет полноценной науки, даже книг нормальных нет! Людишки до того примитивны, убоги и ограничены, что даже телепатией не владеют. Да уж - я бы очень серьезно удивился, кабы встретил другого телепата в этом гнилом болоте, в которое превратился наш Эдинну, наша славная страна Ки-Энгир...»

Он криво невесело усмехнулся, но плакать отнюдь не перестал.

***
...Неожиданно Йехошуа ощутил нечто, что очень трудно выразить словами. Он почувствовал, что теперь больше не один - что кто-то присутствует рядом и, скрываясь, наблюдает за ним. Не смея поверить своим странным ощущениям, Га-Ноцри резко выпрямился, сел на траве и завертел головой в разные стороны:

- Кто здесь? Что это? Это что, разве ...телепатия? Откуда взялась телепатия?

Присутствие чужого разума в его голове было вполне определенным - и шло по нарастающей. Кто-то вторгался в его мозг - но вторгался достаточно осторожно и бережно, если только можно так выразиться. Однако чувство было все равно крайне неприятным и пугающим - словно его против воли раздели и пристально разглядывают со всех сторон. Кто-то самым наглым образом читал его мысли, перебирал его воспоминания! И другой телепат (кем бы он ни был) явно ничуть не уступал по способностям ему самому... Очень мощный телепат!

- Кто здесь? А ну-ка выйди! Покажись! - Га-Ноцри мгновенно вскочил на ноги, бешено озираясь по сторонам и принимая боевую стойку, - Я хочу видеть того, кто лезет в мое сознание! Как ты посмел читать мои мысли без разрешения, что позволено лишь моему отцу? А ну, живо выходи из укрытия! Где ты прячешься? Или ты боишься?.. А я вот тебя совсем не боюсь! И я готов к битве!

Естественно, абсолютно никакого оружия у храброго отрока при себе не было - ведь не считать же оружием талит и тфиллин? Но Га-Ноцри прекрасно знал о своих мутациях и сверхспособностях, прекрасно умел управлять ими - и понимал, что сам является живым биологическим оружием. Ему бы ничего не стоило ударить врага (по крайней мере, одного из врагов, если их несколько) электрическим разрядом, который он давно и старательно накапливал в своем теле. По правде говоря, нельзя было сказать, что молодой громовержец сейчас совершенно не испугался - еще как испугался! Несмотря на жаркую ночь, его моментально прошиб холодный путь при ужасной мысли о том, что сейчас ему, вероятно, придется противостоять один на один с превосходящим по силе противником. Но, к его большой чести, Йехошуа умел преодолевать свой страх - ибо господь Израилев, воинственный Яхве Цеваот, как мы знаем, так просто не сдается! Он был готов встретить Мардука, или Мардучьих шпионов, или кто там еще прятался в густых тростниках!

На юного Дингира накатила телепатическая волна внушенного незримым наблюдателем умиротворения и покоя - незримый наблюдатель определенно намекал, что не желает отроку зла. Но молодой громовержец, столь же недоверчивый и подозрительный, как и его отец, мгновенно распознал оную манипуляцию - и попытался, как мог, противостоять ей, блокируя свое сознание.

- Прекрати! - вскричал он, сжимая виски руками, - Уберись из моих мозгов! Если хочешь меня убить - то давай попробуй! Посмотрим, чья возьмет!

«Но я не желаю тебе смерти. Я хочу всего лишь поговорить с тобой. И я уже иду к тебе» - неожиданно вспыхнули и погасли в сознании чьи-то чужие слова.

- Поговорить!? О чем!?..

Неожиданно речная гладь Евфрата перед ним осветилась призрачным чарующим светом, идущим откуда-то из-под воды. Вода замерцала синими, голубыми, зелеными и лиловыми искрами и всполохами, что расходились концентрическими кругами и образовывали на ней причудливые узоры и геометрические фигуры. У Га-Ноцри зарябило в глазах, и он прикрылся рукой, не понимая причины странного явления (если оно вообще было природным, а не искусственным). Он, безусловно, знал, что в далеких южных морях есть некоторые виды фосфоресцирующих водорослей - но здесь, в родном Евфрате?.. Великий знаток Торы никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным.

С легким плеском из речных глубин внезапно выпрыгнула рыба - и, изящно кувыркнувшись в воздухе, подняв брызги, снова ушла на глубину. «Карп! - подумал наш герой, - Огромный жирный карп! Чему это он так обрадовался? А, вот еще одна рыба! И еще! Это, кажется сухурмаш - рыбка-козерог, барабулька. Почему они выпрыгивают из воды? Рыбий праздник у них, что ли?..»

Нервное напряжение стало постепенно отпускать юношу - и он спустился поближе к воде, наблюдая за причудливым рыбьим танцем. Откуда-то пришло непоколебимое ощущение безопасности - он и правда почувствовал и поверил, что таинственный другой телепат не желает ему зла. И он, конечно же, знал, чьим символом является маленькая юркая рыбка-сухурмаш, или козерог, в честь которой назван зимний месяц Тебет! Он опустил руку в воду - и ему в ладонь сразу же прыгнула одна из рыбешек. Йехошуа поднес ее к лицу, полюбовался на крошечную забавную рыбью мордашку, и правда напоминающую козью:

- Что ты хочешь мне сказать, сухурмаш? Тебя ведь не Мардук послал, верно? Ты ведь не от Мардука приплыла? Мардук ведь не посылает перед собой рыб - он бы наверняка послал дракона Мушхушшу!

Юноша отпустил водяного козерога обратно в светящуюся и переливающуюся огнями реку. И тут заметил, что из густых тростников с южной стороны (с той самой, где Евфрат впадает в Нижнее море, где среди заболоченного устья скрываются развалины Эриду - древнейшего города на планете, с древнейшим храмом Энгуррой) вдруг показалась лодка - простая тростниковая лодка, осмоленная битумом, внешне ничем не отличимая от тех, которыми пользуются местные рыбаки. Вот только плыла она сама по себе - и совершенно бесшумно, без весел и без мотора. Сколько ни всматривался Йехошуа, но так и не понял, что же именно ее движет.

А в лодке сидел... нет, восседал! - старик... нет, старец! - старец дивного царственного величия, при виде которого сами собой подгибались ноги, дабы стать на колени. Можно ли назвать стариков красивыми? Если да, то он был красив какой-то потусторонней, нездешней красотой, исполненной неземной мудрости, - и даже изрядная полнота его не портила, а лишь придавала благородства. Морщины на челе и вокруг огромных печальных глаз, темных и бездонных, словно глубина Абзу, лишь подчеркивали его великую мудрость. Длинные вьющиеся волосы. завитые и уложенные в сложную традиционную Дингирскую прическу, струились живописными кольцами по плечам, окладистая и ухоженная борода закрывала грудь. Некогда волосы и борода были черными - теперь же серебрились благородной сединой в призрачном свете мерцающей воды. Правда, на дивном премудром старце не было рогатой тиары - его чело венчала простая круглая шапка, известная в народе как «хаммурапка» (ибо именно в ней запечатлен царь Хаммурапи на своей знаменитой стеле, где он получает законы от бога Уту). Во времена страны Ки-Энгир (да и позже, в Старовавилонскую эпоху) хаммурапка служила чрезвычайно популярной деталью традиционного мужского костюма - и ее порой, нарушая субординацию с черноголовыми, носили даже Дингиры (хоть Дингирам по статусу полагались рогатые тиары, дабы возвышаться над смертными). Сейчас же эти удобные круглые шапки, к сожалению, окончательно вышли из моды, и современные жители Двуречья их уже не носили; но божественный обитатель Абзу, проживший бесчисленные тысячелетия, видимо, не собирался менять своих вкусов и привычек.

Старомодная мантия-ламахушшум (каких тоже не носили теперь в Месопотамии), расшитая орнаментами и узорами в виде рыб, украшенная кистями и бахромой, как положено, была перекинута через левое плечо и закрывала левую руку. На правой же, когда он поднял ее, приветствуя Йехошуа, блеснул экран электронного браслета - при помощи которых Дингиры перезванивались и переговаривались друг с другом. Подобные браслеты со встроенным круглым экраном всегда украшали Дингирские запястья на любом барельефе; позднее черноголовые цари Вавилона и Ассирии делали себе качественные золотые имитации, что внешне были очень похожи, но без электронной начинки.

Йехошуа упал на колени, заливаясь слезами и молитвенно простирая руки:

- Господь Энки! Эа, «живущий в воде»! Мудрейший из богов! Владыка Абзу и Эриду! Хранитель МЕ! Прошу, воззри на меня! Выслушай меня! Только не покидай! Только не уходи обратно в бездну!

Энки еще раз взмахнул рукой - и из плеч его внезапно хлынули струи воды, в которых (Йехошуа даже не поверил своим глазам) плескались маленькие рыбешки. «Словно на том оттиске с каменной цилиндрической печати!» - благоговейно подумал громовержец, - «Как он это делает? Если я повелеваю молниями - то как он повелевает рыбами? Я, пожалуй, не удивлюсь, если у него вместо ног окажется рыбий хвост!»

- Силим зеен! («шалом» - эмегир) Приветствую тебя, даму! («дитя» - эмегир) - раздался над ночным Евфратом низкий повелительный голос, подобный шуму и рокоту грунтовых вод, говоривший на чистом, правильном эмегире - Я пришел к тебе и за тобой! Забирайся в лодку!

Га-Ноцри, не помня себя от переполнявших его чувств, бросился прямиком в воду, поднимая тучу брызг... До того велика была его радость при виде сородича-Дингира (да еще кого! - не простого рядового Игига, а мудрейшего представителя небесной расы, бесследно исчезнувшего около шестисот лет назад, о судьбе которого никто ничего не ведал, и многие искренне считали его погибшим) и до того велик страх, что Энки отвергнет его, откажется говорить с ним - и сейчас уплывет в Нижнее море, растает, словно призрак, в речном тумане, посмеявшись над незадачливым сыном Энлиля, как некогда смеялся над его отцом, что ему сейчас было не до размышлений. Лишь на периферии сознания мелькнуло мимолетное сомнение: «А вдруг обманет, как веками обманывал Энлиля? Вдруг подразнит, поиздевается - и скроется в пучине, словно его и не было? Вдруг это вообще иллюзия, наведенный морок, какая-нибудь хитрая голограмма? Но я все равно проверю!» Яхвин клон, конечно же, умел хорошо плавать - и думал, что вполне сумеет догнать лодку вплавь, но случилось иначе... Река почему-то не приняла его, вытолкнула обратно - и словно бы стала твердой поверхностью. От неожиданности он не успел толком удивиться. И лишь на одних инстинктах добежав до лодки, громовержец с изумлением осознал, что бежит прямо по воде - и вода выдерживает его вес.

- Залезай! - Эа протянул царственную десницу, унизанную браслетами и перстнями, с ногтями, покрашенными в красный цвет. Йехошуа судорожно ухватился в нее, словно утопающий за соломинку (хотя совершенно не тонул). Нет, Энкина рука определенно не являлась голограммой - настоящая, живая и теплая! Старец с неожиданной силой одним рывком втащил подростка на борт. Га-Ноцри, мокрый, грязный, дрожащий и жалкий, упал перед дядюшкой на колени, обнимая ноги создателя человечества (все-таки это оказались ноги в сандалиях, а не рыбий хвост) - и громко, отчаянно разрыдался... Перед Энки он мог не сдерживать и стесняться своих слез.

***
Едва Йехошуа оказался в лодке, как рыбы ушли на глубину, мерцающее сияние речной воды постепенно погасло - и остался лишь ровный световой круг, окружающий небольшое тростниковое суденышко. Вода внутри круга переливалась всеми оттенками бирюзового, зеленого и лилового цветов. Свет от нее исходил не очень яркий, но вполне достаточный для того, чтобы разглядеть собеседника, не напрягая глаз. «Меламму» - вспомнил принц древнее позабытое эмегирское слово, - «Божественное сияние, что исходит от Дингиров. Обычно так называли свет от космических кораблей и электрическое освещение храмов за пределами темена - но светиться может и вода... Как он заставляет воду сиять? И как плывет без весел и без мотора?».

- Буранун повинуется моей воле, - глядя, как озирается по сторонам потрясенный племянник, пояснил Энки, - Куда направляют лодку мои мысли, туда и плыву. Мы с водой всегда прекрасно ладили и прекрасно понимали друг друга - гораздо лучше, чем со многими другими Ануннаками. Вода - моя стихия, как твоя - электричество. Ты ведь ничуть не удивляешься, когда призываешь бурю и берешь молнию голыми руками. Ты меняешь погоду на одних инстинктах, без раздумий. Ты повелеваешь молниями и дождем - а я подземными водами и всеми их обитателями.

- Господин мой! Я сразу догадался, что это ты, едва увидел рыбу сухурмаш, - с трудом выговорил Йехошуа на жалком корявом эмегире, внутренне ужасаясь своему произношению, в котором чувствовался неистребимый Галилейский акцент, - Ты всегда посылаешь перед собой рыб, и водяной козерог - твой символ...

- Со мной можешь говорить по-Арамейски, как тебе привычней, - Энки легко перешел на привычное для племянника наречие, - Неужто, по-твоему, я Арамита не знаю?

- Ты все знаешь, мудрейший... все тайны мира и все МЕ ведомы тебе. Но разве не пристало нам, благородным Ануннакам, общаться на звездном благородном языке нашей расы?

- Звездный язык для тебя пока еще труден - ибо ты его толком не изучал. Это отнюдь не твоя вина, мальчик, и это не велика беда - все еще можно наверстать. Но от меня не укрывается то, с каким трудом ты подбираешь слова. Давай лучше уж по-Семитски, чтоб ты не мучался! И, пожалуйста, не называй меня господином... для тебя я просто дядюшка Энки. Я ведь тебе не Нунамнир, сложных церемоний не жалую...

Йехошуа, вновь залившись благодарственными слезами, схватил руку двоюродного деда и начал покрывать ее поцелуями.

- Ты уж прости, что я без тиары! - извинился Энки, обняв подростка за хрупкие вздрагивающие плечи и погладив его по голове, - Я понимаю, что при нашей торжественной встрече мне по регламенту и церемониалу тиара полагается. Но знал бы ты, мальчик, какая она тяжелая! Когда подрастешь и впервые ее наденешь - сам убедишься. Я всегда ненавидел ее носить. Я предпочитал шапку - в шапке, во-первых, и удобней, и, во-вторых, Нунамнира лишний раз позлить можно! Он, бывало, как узрит меня на торжественном приеме в шапке, так аж заколдобится... аж передернет его! Его величество считал шапку неуважением к своему величеству.

- А еще прости, что я без спроса заглянул в твой разум! - продолжил создатель человечества, когда отрок немного успокоился, вытер слезы и уселся напротив него, глядя на чудесного старца во все глаза, - Как ты, надеюсь, и сам прекрасно понимаешь, мне было необходимо подстраховаться. Я вынужден соблюдать строжайшую конспирацию - как, впрочем, и ты. Мы оба находимся здесь нелегально, и нам ни на миг нельзя забывать о грозящей опасности. Поэтому мне потребовалось убедиться, что за тобой нет «хвоста»...

- Да вроде бы нет, - Йехошуа демонстративно оглянулся и окинул взглядом пространство, но не увидел ничего нового, кроме плещущих вод темной ночной реки, шелестящих тростников по ее берегам и бескрайнего звездного неба над головой, - Но ты совершенно прав, мудрейший. Я тоже постоянно начеку. Ежедневно жду Мардучьих шпионов - и даже как-то удивляюсь, что до сих пор ни одного из них не встретил.

- Мардука нельзя недооценивать, - тихо и печально молвил владыка Абзу, - Он весьма коварен, непредсказуем и способен нанести вероломный удар в самый неожиданный момент.

Йехошуа кое-как вытер слезы и, усевшись напротив Энки, полувопросительно-полуотвердительно произнес:

- Он ведь пытался тебя убить, Энки-рабейну?

Га-Ноцри вновь перешел на родной для него Арамейский язык - ибо Энки был, как всегда, прав. Гордость - гордостью, и самомнение - самомнением, но все-таки молодому Ануннаку действительно с трудом удавалось подбирать эмегирские слова. После мгновенного раздумья он решил обращаться к мудрейшему, словно к раввину, - ибо называть того просто дядюшкой было как-то неуважительно и непривычно.

- Скорее, арестовать - и держать под арестом в лаборатории, чтобы пользоваться моими гениальными научными разработками. Но для меня это было бы хуже смерти! И наша последняя встреча с Мардуком, к сожалению, прошла очень плохо. Мне пришлось прорываться из Эсагилы с боем - и, увы, не обошлось без жертв... Но это - не то, о чем бы мне сейчас хотелось говорить...

Га-Ноцри помотал головой:

- Я до сих пор не могу поверить, что воочию вижу тебя перед собой! Мне кажется, что я просто заснул на берегу Бурануна - и наш разговор мне просто снится. Тебя ведь никто не видел более шестисот лет! Многие Дингиры искренне считали тебя мертвым. И мой папенька тоже...

- Кстати, о твоем папеньке! - неожиданно строгим голосом сказал старец, - Твой папенька меня тоже изрядно удивил! Вот уж не ожидал от громовержца подобной выходки!

- Чем удивил?

- На что только не идут Ануннаки, чтоб заполучить мои МЕ... - задумчиво протянул Эа, перебирая свою роскошную бороду, - Меня, конечно же, очень трудно чем-то удивить после того, как я едва не погиб от рук родного первенца. Нинурта мне тоже угрожал - но я сумел поставить его на место... Во времена страны Ки-Энгир, после его сокрушительной победы над Анзу и Асагом, Нинурте хватило наглости, чтоб прилететь ко мне в Эриду, и потребовать мои МЕ - а заодно и моего участия в свержении Нунамнира, которое он тогда планировал (и в котором, как он наивно полагал, я ему с радостью помогу). Но я отнюдь не собирался менять одного царственного недоумка на другого! Как говорят в вашей синагоге, мне не было ни малейшего интереса поддерживать тупого вояку, способного лишь Шаруром размахивать. И я не хотел, чтоб такой, как он, восседал на Лазуритовом Престоле и стоял во главе Дингирской расы. Пришлось дать наглецу жесткий отпор - а заодно пригрозить, что, если он продолжит выделываться, то запись нашей с ним конфиденциальной беседы моментально ляжет на стол Нунамнира - и пусть тот самостоятельно разбирается со своим мятежным отпрыском... Нинурта, правда, после моего решительного отказа не прекратил своих узурпаторских поползновений - но, к счастью, меня в свои интриги больше не втягивал...

- Я помню, я читал текст «Нинурта и черепаха».

- Молодец! Каркидда и потаскуха Инанна (чтоб ее вульва порвалась!), как ты знаешь, меня напоила и соблазнила - и ей удалось кое-что украсть... Текст про похищение МЕ ты тем более читал. Но чтобы кто-то ради моих МЕ клонировался! Чтоб пришел ко мне в клонированном виде - да еще и в отроческом возрасте! Ради такого зрелища я уж точно не смог бы усидеть на глубине Абзу! Мое любопытство взяло свое - и я решил вынырнуть на поверхность, чтоб получше рассмотреть юного, но невероятно храброго Ануннака, что живет среди черноголовых, словно простой гуруш, терпит горести и лишения наравне с гурушами. И, следует отметить - я впечатлен! У тебя отличная маскировка, позволяющая легко смешиваться с толпой. Впервые вижу перед собой Дингира, который так старательно и усердно... хм... вочеловечивается!

Га-Ноцри дотронулся до своих пейсов, продемонстрировал намотанные на руку филактерии, поиграл нитями цицит:

- Мудрейший, гуруши принимают меня за своего. И я уже сам не знаю, радоваться ли этому, или ужасаться...Четырнадцать лет живу среди низшей расы! Но пока что у меня нет другого выбора - ибо ты сам говорил о важности и необходимости конспирации. Папеньке потребовался генетический двойник, чтобы спрятать меня в надежном месте до поры до времени. А кому еще он мог сдать меня на воспитание? Конечно же, своему избранному народу, любимым Евреям! Я служу его подстраховкой на тот случай, если папеньку ненароком убьют. Как ты наверняка понимаешь, он боится, что кто-то раньше срока откроет нашу с ним тайну и догадается о клонировании. Он решил, что мне будет куда безопасней в Галилее, чем среди наших бессмертных сородичей.

- Тогда почему же ты не в Галилее? Почему не сидишь в родном Назарете, в своей синагоге над свитком Торы? Зачем ты сбежал оттуда? Ведь эти черноголовые супруги... те рабы, которых приставил Яхве к твоей царственной особе... Иосиф и Мириам их зовут, верно? Я видел их в твоей памяти. Они же вроде бы неплохие люди - и к тебе нормально относятся, не обижают...

- Дядюшка, я - инопланетная паразитическая форма жизни! - самодовольно хмыкнул Йехошуа, - Я сам кого хочешь обижу!

- Нунамнир тоже так говорил! - кивнул пожилой Дингир, - Я только и слышал от него про людей: «Идите золото добывать, рабы!», «Ваша жалкая Земля - всего лишь сырьевой придаток великой Нибиру!» и «Никакого симбиоза с землянами! Только абсолютный паразитизм!». И вот оно что! - Энки указал большим пальцев себе за спину, где во тьме проплывали руины и развалины некогда процветающего города Ниппура, - Допаразитировался!

- Я знаю, как он Эдином бездарно управлял, - пробормотал Га-Ноцри, - Круглыми сутками валялся пьяный у себя в опочивальне, или из гиппара не вылезал! А всю административно-хозяйственную рутину на Нуску свалил...

- Что верно, то верно. Он целыми днями только бухал - да свои внеземные гениталии везде пихал! Безвылазно сидел у себя в Экуре, ничего не делал, алчно требовал дань с других Ануннаков и лишний раз не поднимал своей божественной задницы. И действительно: зачем на себя взваливать нагрузку, когда есть Нинурта, Нанна и Нуску?..

- А вот господин Мардук - совершенно другое дело! Он пьяным в опочивальне не валялся (по крайней мере, на первых порах своего правления), и на презренных временщиков свои обязанности не сбрасывал. Самолично Вавилон проектировал: и Эсагилу, и Этеменнанки, и оборонительные стены, и прочие городские кварталы, и всю оросительную систему, даже водопровод и канализацию. Когда возводили Ка-Дингирру, ежедневно на стройке пропадал, во все вникал, все до мелочей продумывал! Какую международную торговлю организовал, как сельское хозяйство поднял, какие прекрасные храмы и зиккураты соорудил, висячие сады везде насадил... за считанные годы превратил крошечный захолустный городишко в крупнейшую и богатейшую столицу страны Ки-Энгир! Судья богов и владыка пятидесяти имен, установивший справедливые законы! (ну, разве что насчет законов Хаммурапи ему братец Уту чуть-чуть помог). А уж до чего храбро с Тиамат сражался! Куда там Энлилю и Нинурте до Мардучьей доблести!

И отрок, как мог, продекламировал по-Аккадски (Аккадский он знал вполне не плохо, ибо данный язык мало чем отличался от его родного Арамейского):

В обители судеб, в жилище рока,
Был порожден бог, из богов самый могучий и мудрый.
В сердце Абзу был сотворен Мардук.
Великаном возвышался он над богами, превосходя их во всем.
Недосягаемое совершенство было в его членах.
Непревзойденный разум, труднопостижимый.
Четыре было у него глаза, четыре уха;
Когда он шевелил губами, вылетало пламя.
Огромны были его уши,
И глаза, такие же числом, проницали все вещи.
Он был выше всех богов, подавляюща была его стать.
Его члены были огромны, он был выше всех прочих.

И еще:

Мардуку, мстителю за них, боги определили судьбы.
Они воздвигли для него царственный престол.
Пред своими отцами он воссел, возглавив собрание.
«Ты – почтеннейший из великих богов,
Твои постановления не превзойти, твоя власть – Ану.
Ты, Мардук, почтеннейший из великих богов.
Мы даровали тебе царскую власть над всем мирозданьем.
Когда ты будешь восседать в собрании, твое слово будет решающим.
Твое оружие не подведет – оно сотрет в порошок твоих врагов!
О господин, пощади жизнь того, кто доверился тебе,
Но вычерпай жизнь бога, ухватившегося за зло».
Они вручили ему скипетр, трон и палу;
Они вверили ему бесподобное оружие, отражающее врагов.

- Мардук тоже допаразитировался, - сообразив, куда клонит племянник, сказал мудрейший чуть мягче, - Пойти против родного отца, которому он обязан жизнью, своей мудростью, своим могуществом и великой космогонической поэмой Энума Элиш! Попытаться ограничить мою свободу! Держать меня в Эсагиле в качестве пленника и заложника, присваивая себе мои научные разработки! Ведь тому Эсагильскому святилищу, что возводил царь Ашшурбанипал, изначально отводилась роль моей почетной тюрьмы... хотя сам Ашшурбанипал, разумеется, не догадывался о таких подробностях, ибо кто же станет посвящать смертного в подобные вещи? Но я надеюсь, что хоть ты не такой, как Нунамнир, Нинурта и Мардук! Помимо Иосифа и Мириам, я видел в твоей памяти еще кое-что. Скажи, ты ведь не бьешь черноголовых?

- Нет, не бью! Разве что в порядке самообороны, - заливаясь густой краской стыда, пробормотал Га-Ноцри, - Ведь самооборона же не считается? И ты же не станешь отрицать, дядюшка, что они тоже проявляют агрессию? Причем, проявляют регулярно - и зачастую, на пустом месте... Они готовы уничтожить любого, кто хоть немного не вписывается в их черноголовое стадо.

Йехошуа тоже моментально понял, на что намекает Эа, и какой эпизод в короткой четырнадцатилетней памяти принца привлек пристальное внимание мудрейшего. Ну, конечно же, та драка с Назаретскими мальчишками, что состоялась у единственного в селении колодца буквально за неделю до его бегства! Тогда он буквально на пару минут наклонился к воде, вытягивая тяжелое ведро - а, когда распрямился, то перед ним уже стояли трое главных задир и забияк, его черноголовых ровесников: Цви Щербатый, Гирш Долговязый и Шимон Косой. И, конечно же, тут же стали оскорблять юного знатока Торы, чья хрупкая женоподобная внешность многих смущала, и который многим казался слишком легкой добычей. Но внешность, как известно, бывает обманчива - и в тот день они на собственной шкуре убедились, как яростно и жестоко дерется юный знаток Торы, и до чего он силен, несмотря на худобу! И очень серьезно пожалели, что, пользуясь отсутствием взрослых, имели глупость обозвать его мамзером - и потребовать, чтоб незаконнорожденный убирался от колодца, и не осквернял воду, предназначенную для благочестивых сынов Израиля. Первым, как всегда, начал Цви - главный заводила компании. Мелочно завидуя тому, кого за отличное знание Танаха постоянно ставили ему в пример (сам Цви высоким интеллектом и хорошей памятью не отличался, еле-еле научившись читать), он радостно расплылся в глумливой щербатой ухмылке: «Слышь, ты, ублюдок! А я знаю, от кого ты рожден! Твою матушку изнасиловал Римский солдат! Дурак Иосиф все знает, но скрывает, чтобы его не засмеяли! Но мы-то видим, что ты совсем на Иосифа не похож! И на его родных детей не похож - ибо они тебе никакие не братья!» «Да нет, не Римский!» - авторитетно заявил Гирш Долговязый, - «Мне говорили, что его отец был Сириец!» «Хм... Сириец?» - Йехошуа удивленно поднял брови, - «Пожалуй, можно и так сказать! В Сирии его звали батька Ашшур. Знакомо ли вам его имя? Если нет, то живо могу напомнить!» - и он молниеносно ударил Гирша в челюсть. А затем, столь же молниеносно развернувшись и перегруппировавшись, врезал Щербатому по уху - да так, что тот, охнув и застонав от боли, едва на ногах устоял. Конечно же, скорость реакций генномодифицированного мутанта значительно превосходила человеческую - он двигался с такой поразительной быстротой, что землянам было совершенно не уследить за мгновенными перемещениями противника. И, конечно же, в столь неравной схватке у троих Назаретских недоумков не было ни малейших шансов против того, кто на протяжении тысячелетий почитался как один из главных богов войны (наряду с Нергалом и Нинуртой), и носил гордое прозвище Яхве Цеваот, то есть - «Яхве-воитель»...

Буквально через одну минуту нападающие уже валялись на земле, в грязи и пыли - с разбитыми лицами, многочисленными ушибами, синяками и кровоподтеками. А уже на следующей минуте, кое-как поднявшись на ноги, они во все стороны удирали от колодца, отчаянно вопя, плача, изрыгая проклятия и призывая на помощь... Одним словом, мальчишкам, к сожалению, не удалось повторить подвиг своего праотца Иакова - который еще во времена Третьей династии Ура прославился тем, что храбро и успешно подрался с приставшим к нему ночью пьяным извращенцем - которым неожиданно оказался сам громовержец. Но, правда, несмотря на несомненную доблесть и храбрость патриарха, успешный исход межпланетного сражения во многом объяснялся тем, что громовержец полез в драку, будучи изрядно пьяным; а, во-вторых, Иаков и сам пострадал от космического гостя, которому тот сломал бедро.

- Тебе, конечно же, неприятно вспоминать подобные инциденты... Но кое-что в этой сцене меня порадовало, - задумчиво поглаживая бороду, озадачил племянника Энки.

- Чему же здесь радоваться? - криво и невесело усмехнулся Га-Ноцри, - Я сначала пытался по-хорошему объяснить гурушам, что мои предки прилетели с далеких звезд, а их предки были грязными, вонючими и блохастыми обезьянами, которых генетически модифицировали, худо-бедно приобщили к цивилизации, научили говорить и выполнять простейшие команды, дабы добывать золото для Нибиру. И что да, я, конечно же, не похож на Иосифа - а похож на Ашшура и Адада, на Энлиля и Яхве! Да и вообще, я - господь Израилев, сын Ану и Энлиля и принц Нибиру, а благородным Ануннакам доступны альтернативные способы размножения. Гуруши совершенно не поняли. Пришлось от них отбиваться.

- Меня приятно удивило то, что ты не использовал молнии! Ты, конечно же, неплохо за себя постоял - но без применения электричества. Ты ведь, надеюсь, понимаешь, что способен убить человека одним-единственным неосторожным прикосновением? - вновь строго и требовательно вопросил Энки, - Что черноголовые гораздо слабее нас, и что они смертны? И что Дингиру выйти против лулу - это совсем не то же самое, что сражаться с Тиамат, Анзу или Асагом?

- Я очень хорошо понимаю их позорную слабость и ничтожество, - вздохнул Йехошуа, - и стараюсь первым не нападать. А, если меня что-то раздражает и не устраивает в людях, то стараюсь от них просто уходить! К счастью, моя телепатия вполне позволяет наводить морок на гурушей и переключать их внимание на что-либо другое, чтоб они забывали обо мне и не видели, как я удаляюсь. Не станешь же ты, мудрейший, осуждать меня еще и за это? Ты ведь наверняка понимаешь, что телепатия и сила внушения - моя естественная генно-инженерная защита? И, что без этой защиты я бы даже до своей бар-мицвы не дотянул?..

- Не осуждаю. И я полностью согласен с тобой насчет агрессивного поведения землян. Я ведь по-прежнему продолжаю следить за развитием человечества - ибо мне, конечно же, любопытно узнать, куда заведет его прогресс... Над Римом и всем Средиземноморьем летают научно-исследовательские зонды - мои в том числе. И, честно сказать, увиденное не очень-то радует... Римляне исключительно жестоки. Это не мне тебе говорить - ибо ты наверняка насмотрелся, что они творят на оккупированных территориях Иудеи и Галилеи. Они по всей своей империи зверства творят. Кое-что даже меня шокирует - хотя я за тысячи лет, казалось бы, должен был бы ко всему привыкнуть и притерпеться... Одна только казнь через распятие чего стоит! Такого даже в Ассирии не было. До такой казни, пожалуй, даже Нунамнир бы не додумался...

- Папенька тоже испытал шок, когда прилетел меня клонировать, - согласился Га-Ноцри, - Он все кружил над планетой и долго не мог взять в толк: куда делись Ассирия и Вавилон, и откуда взялся какой-то Рим? Ведь шестьсот лет назад, когда Навуходоносор разрушил наш Первый храм и Яхве в великой скорби удалился в изгнание, еще никакого Рима и в проекте не было! Но я не воспринимаю Римлян и Эллинов всерьез - ибо мой избранный народ гораздо древнее. Что взять с необрезанных язычников, лишь вчера приобщившихся к достижениям цивилизации? Римляне мне не поклоняются, я их просто игнорирую. С Римлянами у меня нет конфликта - ибо для них я всего лишь очередной Иудей, к которому они особо не приглядывались (и уж точно не заметили мое исчезновение из Назарета). Но у Евреев же есть Тора, где подробно описана история нашего контакта, начиная с их праотца Авраама и Третьей династии Ура! Как они могут не понимать, кто я, если постоянно изучают Тору? Как они не видят моей божественности? Когда меня оскорбляют Евреи... те, кого я вывел из Египта, кому даровал заповеди, кого спасал и защищал на протяжении веков... я ощущаю столь острую и чудовищную боль, что даже страдания распятых преступников померкли бы на ее фоне! По-моему, лучше быть распятым, чем отвергнутым своим избранным народом!

- Но ты не ответил на мой главный вопрос. Почему ты сейчас не в Назарете? Не все же там были таковы, как трое побитых тобой мальчишек? Что заставило тебя покинуть родную Галилею, такую уютную синагогу, дом доброго плотника Иосифа - и прийти на берега Бурануна? Ведь твой отец-громовержец вроде бы настаивал на том, чтобы ты, несмотря ни на что, оставался в Галилее и ждал его возвращения?

- Папенька найдет меня где угодно - при необходимости, и в Арам-Нахараим тоже. Он сразу почувствует, где приземляться, едва только выйдет из гиперпространства. Но в Галилее я больше жить не могу. Дядюшка, мне невыносимо там! - выпалил Йехошуа, - Особенно - после того, как эти... хм... как ты их называешь, добрые люди... задумали меня женить! Уже и невесту подобрали! Не успел я отпраздновать бар-мицву, как они ее привели и сказали: «Сынок, ты ведь теперь уже взрослый! Как сказано в Торе, что ты изучаешь в синагоге, нехорошо человеку быть одному. Как насчет того, чтоб исполнить важную заповедь плодиться и размножаться из книги Берейшит?»

- Ее, кажется, зовут Броха, да? Броху я тоже видел в твоей памяти. И сразу подумал: это что, ритуал священного брака? Так быстро и так рано?

- Если бы! Я сначала пытался по-хорошему объяснить гурушам, что по своему царскому статусу могу вступить в официальный брак только с благородной Дингирсаль - но вряд ли мне это грозит, ибо за долгие века своего бессмертия я, увы, не встретил ни одной звездной женщины, достойной моего доверия. А земную нгеме я могу принять лишь в качестве наложницы в свой гиппар (если бы у меня имелся гиппар, разумеется) - но честь сделаться моей энтум слишком велика, на Земле ее достойны немногие, и жирная противная Броха такой чести однозначно не заслуживает. Она даже Дингира во мне не признает, в упор не видит моей божественности - ибо смотрит на меня, словно на человека, пусть и прекрасного не по-земному. Но гуруши совершенно не поняли. Иосиф сказал: «А как же важная заповедь плодиться и размножаться? Раввины говорят, что эта мицва даже важней, чем накладывать тфиллин!» А я ответил ему: «Так это же для ВАС, для черноголовых, мицва! Едва боги сотворили в Эдине Адама и Хаву, как повелели им плодиться и размножаться - ибо богам требовалось быстрое воспроизводство рабов. А я не раб и не черноголовый, я бессмертен! И Броха мне совершенно не нравится, я ее не вожделею и не люблю!» А он говорит: «Ты полюбишь ее позже! Любовь приходит со временем, когда супруги начинают жить вместе. Я ведь тоже, когда женился на твоей маме, был ненамного старше тебя, и совсем не знал Мириам. Я тоже тогда боялся и волновался. А сейчас посмотри, какая у нас крепкая дружная семья, сколько детей! И у тебя такая же будет! Почему ты старательно выполняешь одни мицвы, но отлыниваешь от других - от самых главных? Ты ведь такой умный и благочестивый мальчик! Ты читаешь все утренние и вечерние молитвы, накладываешь тфиллин, соблюдаешь шаббат и кашрут, регулярно посещаешь синагогу, ходишь на Пейсах, Шавуот и Суккот в Иерусалим, наизусть знаешь Танах - но почему не желаешь под хупу?» Тогда я заявил, что, если они не отстанут от благородного Ануннака со своей дурацкой женитьбой, я от них просто уйду - ибо теперь уже совершеннолетний, моя бар-мицва позади, и по закону имею право жить там, где пожелаю. Но они мне все равно упорно не верили! Пришлось уйти. У них обязательно надо жениться, чтоб косо не смотрели. Так уж принято - иначе в синагоге в шаббат даже к чтению Торы не допустят. Поголовно все Евреи женаты - кроме разве что одних ессеев. Но не ессеем же мне становиться, в самом деле? Не в ессеи же мне идти, чтоб избежать навязанной женитьбы?..

- Да уж, определенно не к ним! - хмыкнул мудрый Энки, знавший все на свете (в том числе, и кто такие ессеи), - Я как-то совершенно не представляю тебя среди ессеев, в их секте. Это все равно, как если бы Нунамнира представить трезвым и целомудренным. На постящегося и смиренного ессея ты совсем не похож. Ты ведь все же бог плодородия, воплощающий бесконечное вожделение...

- И вот я здесь, дядюшка. Что-то Броха не вызывала во мне, боге плодородия, ни малейшего вожделения.

- Я считаю, что ты правильно поступил! - усмехнулся Энки и похлопал племянника по плечу, - От такой Брохи я бы и сам сбежал! Если бы мне привели такую нгеме в гиппар для совершения священного брака - то я живо облачился бы в чешую и нырнул на самую глубину Абзу, чтоб уплыть от уродины подальше!

Оба пришельца захохотали - и охватившее их напряжение несколько отпустило. Все же умел дядюшка Энки удачно разрядить обстановку при помощи своевременной шутки! Несмотря на все перенесенные удары судьбы, все скорби, лишения, мучения, горести и беды, все обиды от покойного Энлиля, ужасную гибель младшего сына Думузи и вероломное предательство двух других сыновей (не только Мардука, но и Нергала, перешедшего на Мардучью сторону), потерю любимого внука Набу, удалившегося в добровольное изгнание, и даже на собственное изгнание, вынуждающее его жить отшельником на секретной подводной базе, недоступной для сверхчувствительных инопланетных радаров, создатель человечества сохранил прекрасное чувство юмора, не утратил способности смеяться.

- Но ближе к делу, племянник! - вновь став собранным и серьезным, рыбобог бросил быстрый внимательный взгляд на один из своих браслетов-коммуникаторов, провел пальцами по его сенсорному экрану, где вспыхивали и гасли разноцветные огоньки индикаторов, - Времени у нас, к сожалению, не так много, как хотелось бы... но до рассвета, я надеюсь, хватит, чтоб полноценно обменяться информацией. Я заметил тебя в Двуречье уже давно и некоторое время наблюдал за тобой - но не мог сразу выйти из воды и поговорить. О причинах моей сугубой осторожности, думаю, тебе объяснять не надо. Ты ведь наверняка в курсе, кто взирает на нас сверху, чьи спутники ходят над нашими головами?

И он указал перстом в бескрайнее ночное небо - где не было видно ничего, кроме рогатого полумесяца и сверкающих звездных россыпей. Но Ануннаки хорошо понимали, какая угроза и опасность таится в непроглядной космической черноте.

- В курсе, - сглотнул Йехошуа, - Там следящие спутники-шпионы. Они проверяют и контролируют, чтоб никто не нарушал мораторий, запрещающий официальные контакты с местным населением. Земля взята в планетарную блокаду, ибо после гибели Ану и Энлиля объявлена спорной территорией, на которую претендуют слишком многие Дингриские группировки, семейные кланы и политические партии. Пока претенденты не в состоянии прийти к согласию, она будет вечно оставаться в блокаде. Мой папенька с огромным трудом прорывался через спутниковый кордон, когда навещал меня на бар-мицву. Я тоже постоянно боюсь, что меня вычислят с небес, - хотя, пока я маскируюсь под человека и не пользуюсь никакой электроникой и никакими средствами связи, вероятность моего обнаружения ничтожно мала.

- А вот моего - вполне возможна. О Яхвином клонировании, на твое счастье, пока мало кто подозревает - поэтому ты не объявлен в специальный розыск. А я вот - слишком известная личность в нашем секторе Галактики. За мной идет самая настоящая охота. Нет отбоя от желающих поймать меня, любой ценой склонить к сотрудничеству, всеми правдами и неправдами заполучить мои МЕ... Поэтому я решил подстраховаться - ибо конспирацией, как ты понимаешь, пренебрегать нельзя, равно как и экономить на безопасности. К счастью, у меня в данном деле богатый опыт - ибо я профессионально прятался от тиранов еще в ту далекую эпоху, когда ни тебя, ни твоего избранного народа еще, как говорится, и в проекте не было... Секретная подводная база у меня, естественно, не одна. Мировой океан Абзу велик, и в нем с избытком хватает укромных мест, готовых приютить одинокого старика-ученого с его небольшой командой сотрудников - апкаллу, сохранивших мне верность. Так как мы оба находимся сейчас на Земле нелегально, в нарушение правил моратория, мне меньше всего хотелось бы, чтобы кто-то подслушивал наш разговор. Думаю, что и тебе тоже не охота, чтобы нас выследили?

- О чем речь, дядюшка!

- Поэтому я подстраховался, - старец еще раз внимательно пригляделся к экрану браслета, на что-то нажал, ввел какие-то коды и команды, - Временно вывел спутники из строя! Разумеется, это ненадолго - обычно их очень быстро ремонтируют. И этим не стоит злоупотреблять - ибо, если технические неполадки будут происходить слишком часто, тем более - над одним и тем же регионом, они быстро наведут операторов на резонную мысль об искусственном происхождении помех. Скорее всего, до рассвета поломку устранят. Мне сразу же сообщат об устранении - поэтому, пожалуйста, не обижайся, что мне придется моментально тебя покинуть. Едва получу сигнал - как сразу же нырну обратно... Вода надежно укрывает меня, а на суше я чрезмерно рискую. Ну, а пока что... у нас есть в запасе несколько драгоценных часов относительной тишины и покоя.

- Мудрейший! Энки-рабейну! Я о стольком хочу спросить тебя! У меня сотни вопросов! Я даже не знаю, с какого начинать... - воскликнул Йехошуа, молитвенно складывая руки, - Всего лишь несколько жалких часов до рассвета - это ведь ничтожно мало... А потом - опять гнетущее одиночество среди пустыни, тростников и болот, бесконечная тоска, отчаяние и боль, что необходимо скрывать от черноголовых! Без тебя я совершенно чужой в диком и негостеприимном мире - и я не знаю, что делать и куда дальше идти! Только ты способен меня направить, указать верный путь. Я впервые вижу перед собой другого представителя звездной расы (если не считать папеньку и его Игигов, конечно же) - а ты уже собираешься уходить... так скоро и так быстро... А я завтра буду сидеть, ковыряться в иле и глине, и думать: не приснился ли ты мне? Может, я всего лишь заснул на берегу Бурануна, под плеск речных волн, и сейчас вижу дивный сон, что развеется с первыми лучами рассвета? Ты уйдешь на глубину Абзу и оставишь меня здесь одного? Ты - единственный, кто способен меня понять на этой умственно отсталой планете?..

На глазах юноши вновь выступили горькие слезы обиды и разочарования. Принц был близок к истерике.

- Если это сон, то я не хочу просыпаться! - отчаянно возопил он, - Не хочу возвращаться в Назарет! Только не туда, не к Иосифу и Мириам! И не к тем, кто обзывает меня мамзером! Я совсем не такой, как они, я не лулу - а всего лишь изображаю из себя человека... Я очень люблю своих Евреев - но они должны видеть во мне бога, а не себе подобного! Я не могу принять образ жизни низшей расы и делать то, что они мне навязывают! Навязанная невеста и постоянные обвинения в «незаконнорожденности» - явления одного порядка. Мое терпение иссякло! Когда Евреи обращаются со мной, словно с человеком, это чудовищное унижение для сына Ану и Энлиля! Мне невыносимо его терпеть - так больно, словно на кресте распинают!

Энки снова обнял племянника, привлек к себе, успокаивая, и принял мудрое решение:

- Сейчас сделаем вот что! Так как время у нас жестко ограничено, сядь напротив, возьми меня за руки и закрой глаза! Я буду передавать информацию прямо тебе в мозг, чтоб не тратиться и не размениваться на слова. Так наше общение пойдет гораздо быстрее. Ты раньше когда-нибудь телепатически обменивался с другими Дингирами большими объемами информации?

- Да, в сущности, нет... - всхлипнул Га-Ноцри, - Я ведь, кроме папеньки и его Игигов, вообще других Дингиров не видел. А с папенькой мы и без того одни мысли думаем и одинаковые эмоции испытываем. У нас с ним идеальная синхронизация - именно то, что он и хотел. Именно потому и клонировался.

- Со мной будет немного иначе - но, полагаю, что для тебя не составит труда общаться подобным образом. Я поделюсь с тобой некоторыми фрагментами своей памяти. Ты увидишь мои воспоминания моими глазами, со всеми моими ощущениями. Да, сперва чувство покажется странным и непривычным - но, надеюсь, что ты быстро приноровишься... Садись напротив, давай мне свои руки! Закрой глаза! Сейчас я покажу тебе, что произошло тогда в Эсагиле... ту страшную кровавую ночь, разделившую историю нашей колонии в Двуречье на «до» и «после»... ночь, после которой ничто уже не будет прежним. А также покажу свое поспешное бегство из Вавилона и свою последнюю встречу с вероломным осатаневшим первенцем, когда он пытался меня арестовать и угрожал в случае неповиновения отправить вслед за Ану и Нунамниром. Именно Мардук, с его непомерными амбициями и болезненным тщеславием, вверг Месопотамию в череду бесконечных изнурительный войн между Ассирией и Вавилоном! Именно по Мардучьей вине, по причине его злодейств и преступлений и ввели тот проклятый мораторий, от которого мы оба сейчас страдаем. Я никогда не прощу ему моратория, планетарной блокады, угроз, насилия, политических убийств и репрессий, издевательств над Набу и Царпаниту! Смотри внимательно, Йехошуа! Готов ли ты посмотреть на своего главного врага?..