Погоня

Нас подняли срочно -
           в зияющей ночи
                мерцали осколки светил.

Вскочили с постели
           по сходням взлетели
                и Харальд концы обрубил.

Вот миля за милей
           затянуты штилем -
                мы к бурным взывали волнам.

Такая потеря
            размером в неделю
                и Боги не верили нам.

Но вот вены вздулись
              и весла согнулись
                бросая корабль вперед.

Из пены кипящей
              как вепрь из чащи
                продрался наш первый восход.

Без лишних вопросов
              сменяясь у весел
                мы ярость глотали и соль.

Гребли мы красиво
              пусть без перерыва
                глушили усталость и боль!

Но сквозь расстоянья
               в багровом тумане
                светила их злая звезда.

Я хрипло ругался
               и Высшими клялся
                что им не доплыть никогда.

Мы их остановим
                ценой нашей крови
                мы им перекроем пути!

Не выйдет, я знаю,
                с запретного рая
                подмогу сюда привести.

Штормы и штили
Рифы и мели,
Время забыли,
Вперед летели.

Волны и весла
Вывернут плечи.
Бой на пределе
Сил человечьих!

Будут нам сниться
Кровь и молитвы.
Бешеной гонки
Жуткие ритмы.

Кто судьбу смело
За горло хватает,
Все, что захочет
Он получает.

Из досок сосновых
                на палубе новой
                вскипала густая смола.

Ругались, тупели,
                но солнце терпели,
                что плетью хлестало тела.

А ночь опускалась,
         но с ней оставалась
                кровавая роспись в глазах.

Я, ветром избитый,
         стоял у бушприта,
                выгадывал галс на тенях.

И вел их, как рыцарь,
         чтоб с курса не сбиться,
                хоть в грезах катался в снегу.

И невыносимо
         кристалл увозимый
                горел в воспаленном мозгу.

Давно бы отстали
         и путь потеряли
                мы, если б не этот маяк.

Но я дни и ночи
         поток чуял точно -
                его указательный знак.

Сквозь вихри, воронки
        свихнувшейся гонки
                я вдосталь нажрался отрав.

Безумием брали
        настои глотали
                мы из наркотических трав.


Сверкала дорога
        свидетельством долга,
                и мне никуда не уйти:

Знак Эсгиллиата
         звездою Тонгарда
                впечатан по правой груди!


Круг пены свивался,
         восход разгорался,
                тревожный, как пламя свечи.

Луч первый задел их -
         два паруса белых,
                и мы обнажили мечи.

Последние мили
         успехом вскружили.
                Когда посмотрели опять,

То вдруг осознали -
         мы на литорали,
                но я приказал продолжать!
 
Под ливнем колючим
         массивные крючья
                вонзились в плоть досок сухих.

И жгла жажда драки,
         и мы, как собаки,
                посыпались сверху на них.

Орали мы гимны
         и демонстративно,
                у входа в берлогу врага,

Кромсали и драли -
         как мы презирали
                зловещие те берега!

Я видел, левее,
         с кристаллом на шее,
                сражается Эарендил.

За что я боролся -
          свет клином сошелся,
                дорогу к нему я рубил.

С морозящим воем,
          меч над головою,
                (откуда и силы взялись!)

В прыжке нападаю,
          искру высекаю.
                Молись же, мерзавец, молись!

Мой знак Эмиссара,
         с размаха удары,
                и сам я страшнее чумы.

Ухмылка косая,
         эльфийского пса я
                от носа гоню до кормы.

Рубил, как заклятый,
         я не хуже брата,
                какие удары с плеча!

Хватило и мига,
        на палубу брига
                упали обломки меча.

Он не растерялся,
         и, как догадался,
                немедленно с шеи сорвал,

И в грудь мне направил,
         вслепую, без правил,
                тот самый несносный кристалл.

И полыхнул сразу
         луч мощный, как лазер,
                как балкой под ребра без слов.

В сжигающем свете
         я борт страфаретил
                в утробу ревущих валов.

Та страшная сила
          и мачту скосила,
                и это, возможно, спасло.

В кровавую дымку
         с той мачтой в обнимку
                теченье меня понесло.

Хоть сталь закаленная,
            заговоренная,
                сумела лучи отразить,

Кто в алчущей бездне,
          с мечом и в железе,
                тех, ясно, пора хоронить.


Огонь лез косматый,
          горели канаты,
               и ждать не стал Эарендил.

Он прыгнул спокойно
          в кипящие волны
                и к берегу быстро поплыл.

И Граннер мой верный
          в досаде безмерной
               стрелы две ему позагнал,

Сплелся кровоток там
          с зеленым потоком,
               но был не смертелен удар.

Тонгардцам ответил
          сметающий ветер,
                жестоко отбросивший прочь.

Окутав туманом,
          унес океан их
                в родную чернильную ночь...

Четыре восхода
          носился по водам
               Лорд Нортгарт на мачте верхом.

То песня иная
         и сага другая,
              и я завершаю на том.

Мы сделали больше,
         чем мог сделать смертный.
               Мы сделали все, что должны.

Но силы неравны,
          а ранги - подавно,
               и в этом нет нашей вины...